День 10-летия Октября, 7 ноября 1927 года, очень многое вместил. Разумеется, само празднование юбилея Октября. Демонстрации левой оппозиции — сторонников Троцкого и Зиновьева — на улицах Москвы и Ленинграда, со стычками с конной милицией. А ещё — нападение сторонников левой оппозиции на самого Генерального секретаря И.В. Сталина прямо на трибуне Мавзолея, с последующей дракой с участием членов Политбюро (Генсека им удалось отбить, он получил только один удар кулаком). А ещё вот такой эпизод, описанный сторонником оппозиции Иваром Смилгой, в его небольшом мемуарном очерке. Публикуется для тех, кто воображает, что в СССР не было никакой публичной политической борьбы.
Рисунок М. Храпковского. 1927 год. «Тактика дальнего... заезда». Контролёр в поезде проверяет билеты членов ЦК ВКП(б) у вождей оппозиции (слева направо сидят: Троцкий, Зиновьев, Григорий Евдокимов (?) и Ивар Смилга). «КОНТРОЛЁР: — Вы, товарищи, заехали слишком далеко за партлинию. Эти билеты действительны только в её пределах!»
Что было у гостиницы «Париж» 7 ноября 1927 г.
«Около 11 час. утра 7 ноября, во время прохождения колонн демонстрантов Хамовнического района, на открытый балкон конторы 27-го Дома Советов (быв. гостиница «Париж»), выходящий на угол Охотного ряда и Тверской ул., вышли член ЦК ВКП(б) и член ЦИК тов. Смилга, быв. секретарь ЦК при Ленине, тов. Преображенский и ещё несколько других товарищей. Вышедшие на балкон товарищи приветствовали проходившие колонны демонстрантов и, провозглашая приветствия по адресу вождей Октябрьской революции, вывесили на балконе под портретом тов. Ленина красное полотнище с лозунгом «Назад к Ленину!». Проходившие колонны демонстрантов дружно, всей массой отвечали на приветствия с балкона, за исключением одиночек, идущих у знамён во главе каждого предприятия и вооружённых свистками и пищалками. Эти одиночные свистуны свистели, пищали, кричали «Долой!». Но эти одиночные свистки и крики тонули в мощных раскатах «Ура!» всей массы демонстрантов, переплетаясь с приветствиями из рядов демонстрантов по адресу оппозиции, большевиков-ленинцев и её вождей. Растерявшиеся в первое время распорядители демонстрации, получив, по-видимому, соответствующие инструкции, стали отделять из проходивших колонн небольшие отряды вооружённых свистками, пищалками, огурцами, помидорами, камнями, палками и пр. и оставлять их на углу Тверской и Охотного под балконом 27-го Дома Советов. Одновременно сюда же стали подъезжать на автомобилях: секретарь Краснопресненского райкома Рютин, председатель Краснопресненского райсовета Минайчев, секретарь МКК Мороз и др. члены МК и МКК».
Первое небольшое отступление. Мартемьян Рютин (1890—1937)! Здесь он выступает как один из ярых заводил сталинцев. Но на самом деле он был не сталинцем, а одним из вожаков правых, бухаринцев, которые тогда действовали в блоке с центристами-сталинцами. Но к левой оппозиции они относились ещё хуже и непримиримее центристов. Да и оппозиция их не жаловала... Троцкий относил Рютина к «наиболее яркому термидорианскому крылу». А вот потом, в 1932 году, когда правые тоже были разгромлены, Рютин создал подпольную антисталинскую организацию — «Союз марксистов-ленинцев» и выпустил огромный 165-страничный манифест от её имени. «Сталин и его клика не уходят и не могут добровольно уйти со своих мест, поэтому они должны быть устранены силой», — такой вывод делали авторы обращения. Но это было потом...
Ивар Смилга: «Сюда же прибыл с группой командиров Начпуокр [начальник политического управления округа] Булин. Скопившиеся под балконом, под руководством съехавшихся властей, стали свистать, кричать «Долой!», «Бей оппозицию!» и бросать в стоявших на балконе товарищей Смилгу, Преображенского и др. камнями, палками, щепками, огурцами, помидорами и пр. В то же время с противоположного балкона, из квартиры тов. Подвойского, находившейся напротив, в 1-м Доме Советов, стали кидать в тт. Смилгу и Преображенского льдинами, картофелем и дровами.
Проходившие колонны демонстрантов продолжали отвечать на приветствия тт. Смилга и Преображенского и выражали своё возмущение против действий свистунов и хулиганов криками: «Долой свистунов и хулиганов!», «Долой фашистов, раскалывающих партию!»
Второе небольшое отступление. Из квартиры тов. Подвойского кидали льдинами, картофелем и дровами! Николай Подвойский (1880—1948) в борьбе 1923—1927 годов оказался на стороне сталинцев. А, между прочим, его земляк и соратник по организации Октября, Владимир Антонов-Овсеенко (1883—1938) оказался в числе самых ярых оппозиционеров и ещё в 1924 году предлагал Троцкому устроить военный переворот против сталинцев. Но самое занятное, что Реставрация примирила, по крайней мере, бронзовых Подвойского и Антонова-Овсеенко.
Николай Подвойский
Сталинец Подвойский и троцкист Антонов-Овсеенко после декоммунизации: снова рядом. Чернигов, 9 февраля 2015. «Значит, снова вместе, товарищ Подвойской?..» «Да, товарищ Антонов, от судьбы не уйдёшь!..»
Ивар Смилга: «По распоряжению начпуокра Булина, был отряжен красноармеец железнодорожных войск, который взобрался снаружи по стене на балкон и выполнил распоряжение стоявших внизу распорядителей о срыве плаката с именем тов. Ленина. Тогда стоявшие на балконе товарищи вывесили другое красное полотнище с лозунгом: «Выполним завещание Ленина». Появление этого плаката вызвало бурю восторга и приветствий в колоннах демонстрантов и усилило в то же время свистки, крики и бросание камней со стороны накапливавшейся под балконом толпы свистунов и хулиганов. В этой толпе хулиганствующих появился бывший редактор «Рабочей Москвы» Фрадкин (Борис Волин), снятый с редакторской работы за целый ряд уголовных деяний, Вознесенский Виктор, работающий в приёмной тов. Калинина, которые стали призывать толпу ворваться в гостиницу и расправиться с находившимися на балконе оппозиционерами. К этому времени из толпы, наряду с криками «Долой!» и «Бей оппозицию!», стали доноситься крики: «Бей жидов-оппозиционеров!», «Бей жидов!».
Первыми ворвались в подъезд 27-го Дома Советов Рютин, Вознесенский и Минайчев. Вознесенский, крича, что он «за крестьян» и что он «сын крестьянина», требовал от милиционеров и швейцара подъезда пропуска толпы для расправы с оппозиционерами. Стоявшие тут же жильцы дома настаивали на недопущении толпы в дом, опасаясь разгрома дома и расправы. В это время Рютин, сносившийся с кем-то из подъезда по телефону, подозвал к телефону милиционера и сообщил стоявшим в подъезде, что он получил разрешение пропустить в дом двадцать человек из толпы. Жильцы дома стали протестовать и требовать от милиции, чтобы она воспрепятствовала этому. Но возвратившийся от телефона пом. начальника милиции сообщил, что он ничего поделать не может, т.к. получил приказание не препятствовать ни той, ни другой стороне. Тогда Вознесенский выхватил у швейцара ключ от входной двери, отпер дверь подъезда, в которую ворвалась толпа в несколько десятков человек во главе с Фрадкиным, Булиным и др. В ворвавшейся в дом толпе были пьяные. Ворвавшиеся набросились на стоявших в комнате у балкона товарищей Грюнштейна (член партии с 1904 г. и бывший каторжанин), Енукидзе, Карпели и др. и стали их избивать. Булин, схватив стул, разбил стекла в двери балкона и ворвавшиеся стали вытаскивать с балкона через разбитые двери находившихся там товарищей — членов ЦК ВКП(б) Смилгу, Преображенского и др. и избивать их. Булин с группой военных набросились на начдива тов. Мальцева, находившегося также на балконе, повалили его на стол и стали избивать. Такому же избиению подверглись члены партии Альский, Гинзбург, Мдивани, Малюта, Юшкин и др.»
Рисунок Дени и Бориса Ефимова. Одна из первых карикатур на левую оппозицию, нарисована в конце 1923 года, опубликована в январе 1924. Изображены Буду Мдивани (оппозиционер) и Лев Каменев (в то время — один из вождей большинства). Карикатура, по сравнению с последующими, чрезвычайно мягкая. Художники подтрунивают над франтоватой внешностью «борца с аппаратом» Мдивани — отличный костюм-тройка, набор дорогих авторучек в кармане, пышный галстук, наручные часы... И изнемогающий от работы «аппаратчик» Каменев.</b>
Ивар Смилга: «Во время этого избиения присутствовали секретарь МКК Мороз и член бюро МК Цифринович. На обращение к ним с требованием прекратить избиение и установить фамилии избивающих, секретарь МКК Мороз кричал: «Молчите, а то хуже будет!» А член бюро МК Цифринович ответил: «Так вам и надо». Присутствовавший при избиении помощник начальника отделения милиции тов. Волков заявил: «Хотя я и беспартийный, но не видал такого безобразия, чтобы попустительствовали хулиганам в избиении и запрещали милиции вмешиваться». Указания со стороны жильцов дома, что в толпе избивающих находятся пьяные, были оставлены Морозом без внимания. По распоряжению Мороза, и избитые, в том числе тт. Смилга и Преображенский, были оттеснены в одну из комнат гостиницы и заперты в ней. К дверям был приставлен военный караул. Караульные посты были расставлены также в коридоре. Из комнаты не разрешали выходить. В уборную водили под конвоем. В комнату для наблюдения за задержанными были посажены член МК Шумяцкий и Минайчев. Когда задержанные потребовали пропуска их во Второй Дом Советов, то Шумяцкий и Минайчев им в этом категорически отказали под тем предлогом, что на улице якобы ждет толпа, которая хочет расправиться с задержанными. Когда, несмотря на это предупреждение, задержанные во главе с тт. Смилгой и Преображенским прорвались через караул и вышли на улицу, то там никого не оказалось, и все задержанные, в сопровождении вышедшего вслед за ними караула во главе с членом МКК (фамилию его установить не удалось), пришли во Второй Дом Советов в квартиру тов. Дробниса. В квартиру эту сопровождавшие в качестве караула хотели ворваться силой, но не были пропущены и остались у дверей. Получив от жильцов одной из соседних квартир сообщение о том, что находившийся у двери караул вызвал по телефону отряд для проникновения в квартиру тов. Дробниса, задержанные вышли из квартиры чёрным ходом».
[И. Смилга]
[10 ноября 1927 г.]
Такие дела!
Ивар Смилга — автор опубликованного выше очерка