Здравствуйте!
Город Георгиевск таит в себе множество историй и судеб, которые повлияли на ход развития всей страны. Некогда, в городе находилось старинное кладбище. Судя по старым могилам, как написано в книге Н.Н.Шабловского «Георгиевская старина», существует с 1800 года (не стало его в 1950-х). Много известных людей обрели здесь последний приют и об одной из таких известных личностей я хочу сегодня написать.
Начну с предистории, как я вообще обратила внимание на этого известного человека, который по каким-то причинам остался малозамеченным.
Все началось весной этого года. На майские праздники меня попросили провести экскурсии в горы Кавказа. Третья из них была в Домбай. Для человека, который историей на тот момент не сильно увлекался, но очень любил путешествовать, я знала достаточно мало теории, но местность довольно неплохо. И один вечер на подготовку к экскурсии – это было эпично. Но экскурсоводов не хватало и меня попросили провести. Что успела прочитать и записать, то и взяла с собой. А теперь к сути. Когда мы проезжали Черкесск я вкратце рассказала о том, что этот город несколько раз менял названия и еще несколько фактом о нем. А ехать через него долго.. Рассказывать надо много.. Еще и группа мне попалась учителей. Это была самая страшная поездка для моей психики. Возможно потому и дала толчок к дальнейшей истории, о которой я расскажу.
Так вот, когда водитель понял, что я знаю не так много, он взял инициативу на себя и рассказал историю о Баталпашинском сражении, пока мы проезжали по Черкесску. Чтобы вы понимали, Черкесск ранее назывался Баталпашинск. Я смутно помню историю, которую он рассказал, потому что сидела вся на нервах. Училась легкости и принятию ситуации как есть. Но то, что это какое-то важное сражение, я отложила в своей памяти. Это было на майских праздниках.
Параллельно с экскурсиями по Кавказу я учила историю нашего города, искала материалы, готовила. Первая группа, которой я провела экскурсию по городу – это мои близкие друзья, путешественники, краеведы, исследователи. И одна из девушек привезла с собой из Кисловодска книгу И.Кузнецова «Крепость в степи», сказав, что это художественная книга про образование Ставропольской крепости, но там есть упоминания и о Георгиевской крепости. Дала почитать.
Я сразу же приступила с большим удовольствием к чтению. Происходило много открытий, потому что факты, которые знала, были описаны в этой книге более расширено. Она все увлекала и увлекала… И вот попадается мне эпизод, в котором представлен диалог двух командиров,готовящихся к сражению. Идет разбор тактики ведения боя с учетом численного преимущества врага и возможного поведения на местности. Анализируя те выводы, к которым они приходили, я все больше и больше восхищалась главным командиром и в голове не укладывалось, как можно так развить свой уровень мастерства и рассудительности, чтобы буквально читать мысли противника. Ниже я приведу этот отрывок:
«Новый командующий Кавказской линии граф Бальмен, инспектируя Хоперский казачий полк, входящий в бригаду генерал-майора Германа, заболел и слег в Ставрополе. «Ох, не вовремя!» - страдальчески сморщил он лицо и приказал офицерам штаба приехать из Георгиевска в Ставропольскую крепость, поселиться во втором доме полковника Устинова и начать разработку плана отражения турок на Кубани. Так устиновский деревянный дом стал временной штаб-квартирой командующего Линией.
Здесь ни днем, ни ночью не затихала работа. Офицеры принимали нарочных, читали донесения, из которых явствовало, что положение на Черном море тревожное.
Граф был стар. Он уже дважды подавал прошение об отставке и оба раза получил отказ. А тут еще на его плечи свалилось несчастье – началась Кавказская война. Не надевая формы, в сером измятом халате, он днями просиживал за столом своего кабинета, казалось, отрешился от мира сего. Но это только казалось. Ни старость, ни болезнь не лишили старого воина способности ясно мыслить и трезво оценивать обстановку в начавшейся войне. Он позвонил, вызвал командира бригады генерал-майора Германа. В отличии от других полуграмотных, чопорных генералов, этот был образован, рассуждал смело, быстро принимал решения, иногда вопреки мнению старшего начальства, за что и получил прозвище «Храбрый Герман». Командующий Линией уважал молодого командира. Обращаясь к прибывшему генералу, он ласково сказал:
- Иван Иванович, ты здешний старожил, еще Якоби помогал крепости на линии ставить. Знаешь Северный Кавказ как свои пять пальцев. Посмотри на карту, голубь, подумай, где, по-твоему, сераскир станет переправляться через Кубань?
Командир бригады усмехнулся и с готовностью ответил:
- Ваше высокопревосходительство, я не глядя на карту скажу. На Каменном броду будут переправляться турки.
Командующий взял лупу и, сгорбя старческую спину, долго смотрел на то место карты, где был обозначен Каменный брод.
- Почему именно здесь? – спросил он.
- Потом, ваше высокопревосходительство, что это единственная в верховьях Кубани мелководная переправа. Выше река хоть и уже, но слишком бурна и камениста. Ниже – шире, глубже и берега круты… И еще одно обстоятельство… Каменный брод лежит на стыке бывших Азово-Моздокской и Кубанской оборонительных линий. Нанести удар по стыку, перерезать Кавказскую линию на две части – таково, как я полагаю, намерение Батал-Паши.
Бальман бросил лупу на карту, разогнулся.
- А ведь ты прав. Хоть и молод, а голова у тебя золотая.
Граф был очень осторожным человеком, любил семь раз примерить, а один раз отрезать. Он не хотел допустить случайную ошибку, из-за которой вверенные ему войска могут потерпеть поражение.
- Послушай голубь. Ежели бы ты был командующим, какими силами стал бы отражать прорыв Батал-паши в наши земли? – спросил Бальман.
- Надобно подумать, - ответил Герман, сосредоточенно изучая карту боевой обстановки. На левом берегу Кубани стрелками было показано движение колонн турецкой армии; первая стрелка уже уперлась в извилистую жилку реки Белой. На правом кубанском побережье располагались русские войска – Розена, Буткевича, Германа и казачьи полки, несшие сторожевую службу на Тереке.
- Ежели ударить с тыла корпусом барона Розена! – взявшись за подбородок, осторожно высказал предположение Герман. И тут же отрицательно покачал головой. – Нет. Нельзя трогать полки в низовьях Кубани.
- А почему?.. Ведь прямой резон нанести удар противнику именно с тыла. Переправиться через Кубань на левый берег, отрезать армию Батал-паши от основных баз снабжения в Суджук-кале и Анапе и ударить по сераскиру. Не заманчиво ли сие? – выжидательно смотрел Бальман на молодого генерала.
- Так-то оно так, да Батал-паша идет по левому берегу Кубани не токмо потому, что стремится увеличить свою армию за счет местных княжеских отрядов. Есть у него и другая, как я полагаю, задумка: авось, русские клюнут на приманку – выведут полки из укрепленных позиций и переправят их через Кубань. Тогда турецкие резервы из Суджук-кале и Анапы и ударят по оголенному правому флангу и в спину барону Розену. Устроят русским мышеловку.
Бледное лицо Бальмена словно бы оживилось, расправились морщинки на лбу, подслеповатые глаза засмеялись:
- Резонно!.. Тогда, может быть, снимешь казачьи полки с Терека?
- Нет. И семейных, гребенских, моздокских казаков срывать с места тоже нельзя, - поразмыслив, ответил Герман. Он знал, что тревожные донесения приходили не только с правого фланга Линии, но и с левого. «Святые пророки» и здесь делали свое дело. Аварский шах Омар-хан подготовил большой отряд на реке Сунже и, в случае успеха армии Батал-паши на Кубани, поклялся нанести удар по Осетии и Грузии, мстя за то, что потерпел от них поражение несколько лет назад. Сорвем с Терека казачьи полки, Омар-хан почувствует свободу и, как шакал, накинется на осетин и грузин, кровью зальет их земли.
- Резонно! – согласился Бальман, по-прежнему хитровато улыбаясь. – Выходит, нет у нас сил для отражения турецкой армии?..
Герман понял, что граф подвел его к единственно правильному решению, которое, видимо, сам уже принял. В центре Линии располагались две бригады: конная – генерала Буткевича и – германовская. Они были ближе всех к месту вероятного прорывать. Герман понял, какую задачу возлагает на него и Буткевича командующий. Иван Иванович знал, что ему придется участвовать в сражении с Батал-пашой, но не предполагал, что отпор должны будут дать туркам только полки, расположенные в центре.
Бальман настороженно посмотрел на присмиревшего Германа: «Неужели дрогнет Иван Иванович?»
Генерал тяжело вздохнул:
- Что ж, выход один: бригадам Буткевича и моей дать отпор Батал-паше.
- Да ты что, голубь?.. В своем ли уме?.. Пятью тысячами русских против тридцати тысят турок?..
- А почему нет?.. Ежели умело выбрать позиции и расставить полки двух бригад на Каменном броду? – горячо сказал Герман и вдруг покраснел: не посчитает ли командующий это бахвальством.
Бальман покачал головой:
- Эх, какой прыткий, прямо-таки Егорий Победоносец! – Взял чистый лист карты, карандаш, подал их Герману. – А ну-ка, нарисуй, как ты умело выберешь позиции и расставишь полки.
Герман сел за стол и обозначил на карте свой вариант. Бальман понял, что Иван Иванович решил дать бой Батал-паше в тот момент, когда турецкая армия станет переправляться через Кубань, и с огорчением, словно разочаровавшись, сказал:
- Жестоко ошибаешься, голубь! Ты рассчитываешь, что твоя и Буткевича бригады заранее прибудут к месту сражения и спокойненько займут позиции. А Батал-паша возьмет, да и опередит вас. Вы – к броду, а он уже переправился и разбил лагерь на нашем берегу Кубани. Может такое случиться?
- На войне всякое бывает, - согласился Герман.
- А коли так, изволь разыграть иной вариант.
И второй вариант отверг командующий. И третий. Пять раз он заставлял генерала по-разному располагать полки перед боем, пять раз перегруппировывать их в ходе сражения, в зависимости от обстоятельств. Продержал до вечера, а потом велел собраться всем офицерам и генералам штаба и вынес на их «суд» все пять вариантов.
После жарких дебатов, затянувшихся до полуночи, было решено свести две бригады в центре в один корпус. Командиром сводного корпуса командующий назначил генерал-майора Германа…»
Далее, описывать процесс сражения не стану. Он тоже достаточно длинный, но скажу, что все так и стало складываться, как предполагал Бальмен. Часть турецкой армии успела переправиться через Кубань и благодаря разработанным планам и находчивости Германа наша сторона одержала победу и отразила натиск неприятеля.
Прочитав эту часть рассказа, я поняла, что именно про то Баталпашинское сражение, которое я не знала на экскурсии, здесь и написано! Когда читаешь это в повествовательном варианте, намного проще воспринимать и запоминать.
Но это не все. Прочесть то я прочла, и все имена спустя время выветрились из головы. Недавно, по стечению обстоятельств, оказавшись на Пятигорском Некрополе и увидев, сколько известных личностей там обрело свой покой, я захотела детальней изучить, кто же был захоронен на нашем Некрополе, которого уже давно нет. Прочла много разных статей и тут, в одной из них встречаю имя Бальмена и то, что он принимал участие в Баталпашинском сражении. И тут все становится на свои места. Сразу вспоминаю художественную книгу, поездку через Черкесск, разработку плана отражения Батал-паши… В этот момент я просто не могла поверить, что человек, который вызвал во мне восхищение и большое уважение, известный генерал-губернатор обрел свой последний приют именно в Георгиевске! И тогда я приняла решение написать статью о нем.
Антон Богданович – представитель старинного шотландского рода де Бальменов. Родился в 1741 году. В книге Н.Н. Шабловского «Георгиевская старина» так пишется о нем:
«…На средней могиле, на камнях, лежала еще недавно разбитая пополам чугунная плита, более двух аршин длины, аршина полтора шириною в верхнем крае и шириною в аршин в нижнем; плита отлита в Тульском оружейном заводе, как значится за ней. Вверху плиты изображен крест, по сторонам которого - два копья, пониже герб, - звезда, окаймленная цепью, в середине звезды, один выше другого, по-видимому, два голубя...
Еще ниже надпись:
«Здесь лежит граф Антон Богданович де-Бальмен Ея Императорскаго Величества от армии генерал-поручик, командовавший Кавказским корпусом, правивший должность орловского и курского генерала губернатора, войска Ея Величества инспектор, Таганрогского драгунского полку шеф и орденов российских: святого Александра Невского, военного святого великомученика и Победоносца Георгия и великокняжеского Голстынского святой Анны кавалер, преставился 4 октября 1790 года, 49 лет от рождения. Проходящий, сей был твой друг, ибо между добродетелями, которые он почитал, которым он следовал, всегда благодетельность и человеколюбие первейшую степень занимали; они столько сердцу его были драгоценны, что даже в первом восторге победы он щадил кров побежденного неприятеля. Почти же ты, сию гробницу, которую супруга, орошенная слезами, воздвигла памяти его, и пожелай, ты, с нею, со всеми людьми добродетельными, чтобы сей достойный и добрый гражданин, чтоб лучший из супругов и отцов в покое почивал».
Из военно-энциклопедического словаря Леера и статьи Волконского «Кавказ с 1787-1799 г.» (XV том «Кавказского сборника») можно почерпнуть некоторые сведения о службе графа вообще и на Северном Кавказе, где он короткое время командовал корпусом, в частности. Граф Антон Богданович де-Бальмен родился в 1741 году, зачислен в 1751 в лейб-гвардии Измайловский полк сержантом; 30 декабря 1768 года назначен командиром Ростовского карабинерного полка, с которым участвовал в штурме крепости Бендеры. С 1771 по 1774 год находился в Крыму, в 1774 году переведен в Украинскую армию; в 1776 году снова послан в Крым, где пробыл до июня 1784 года. В этот промежуток времени он произведен в генерал-поручики и награжден орденом Александра Невского, в 1787 году назначен директором I-го сухопутного кадетского корпуса, затем получил должность генерал-губернатора орловского и курского, 19 мая 1790 года был назначен командиром Кавказского корпуса. Последний тогда состоял из трех карабинерных полков, 4 драгунских, 7 пехотных полков и кавказских «поселенных войск»: Хоперского, Волгского, Семейного и Терского, 4-го октября того же года, как выше упомянуто, он умер в Георгиевске от тифа.
«Имя графа, - говорит автор «Кавказской войны», - заслуживает памяти, как имя главнокомандующего в смутное и богатое событиями и результатами время, когда положен был конец горделивым замыслам Порты, стремившейся ниспровергнуть на Кавказе русское владычество». Здесь автор указывает на блистательную победу генерала Германа, разбившего 30 сентября 1790 г с 3000 отрядом русских войск 40000 отряд турецкого сераскира Батал-паши.
«Смерть графа прошла до такой степени незамеченной, что даже могила его, могила главнокомандующего всеми кавказскими войсками, долгое время оставалась незаметною, и уже нашему поколению принадлежит честь открытия ея».
В 1858 году георгиевский полицмейстер Федоров будто случайно нашел ее и доложил о ней наместнику Кавказа, князю Барятинскому. Последний «пожелал почтить память своего отдаленного предшественника. Он приказал возобновить могилу покойного графа, поставить на ней памятник и устроить вокруг него решетку из старого оружия и чугунных пушек, хранившихся в Георгиевском арсенале. Тогда же была возобновлена трогательная эпитафия во вкусе 18-го века, которая может служить прекрасной характеристикой личности графа».
К сожалению - дело с могилой графа обстояло несколько иначе. Эпитафия не могла быть возобновлена, так как она отлита на чугунной плите; подлежит также большому сомнению, если не самораспоряжение князя Барятинского о памятнике и чугунной решетке вокруг могилы, то, во всяком случае, исполнение этого приказания... Из рассказов старожилов видно, что на описываемом кладбище лет 50 тому назад стояло памятников около 25, из которых памятников 10 было более крупных, выдающихся; кладбище было военное, о чем свидетельствовали надписи о похороненных здесь офицерских чинах. На могиле графа де-Бальмена лежала всегда одна и та же плита, другого памятника не было... Отцы старожилов рассказывали, что на кладбище этом стояла еще часовня, где отпевали умерших, никто этой часовни теперь не помнит, говорят, что часовня была разобрана и материалом из нее воспользовались при постройке церкви в 40- х годах на новом кладбище, затем все остальные камни от часовни и могил были растащены местным населением; все старожилы утверждают, что даже чугунная плита с могилы графа де-Бальмена была унесена несколько десятков лет тому назад секретарем городской управы, и лежала у него во дворе, служа вместо скамейки, но затем - по настоянию некоторых лиц и полиции - была возвращена на могилу... В 1874 году местный пристав Кургузскин, отец протоиерей местного собора и военный инженер-полковник Анфиногенов открывали склеп графа при родственниках последнего, речь и тогда шла о постановке памятника.
Еще сравнительно недавно кладбище это, расположенное посреди проезжей улицы, было в большом запустении, среди сора, мусора и навоза. Городской голова А. Г. Головин позаботился о приведении могилы графа де-Бельмена в некоторый порядок. Разбитая пополам надгробная плита была вделана в сложенное из камней и сцементированное возвышение на могиле. В последнее же время, благодаря энергии и заботам начальника Георгиевского артиллерийского склада, полковника Грушевого, отчасти на деньги, собранные им же от подписок и народных гуляний, все описываемое кладбище приведено в порядок и обнесено металлической решеткой».
Вот такая информация есть в книге за 1914 год. Интересно читать историю тех лет, понимая, что прошло уже более столетия и ничего не осталось от этих надгробий. Благодаря графу де Бальмену и другим людям, чьи души хранят град сей, мы, помня историю и ее уроки, можем извлекать опыт и созидать! Создавать основу для жизни потомков и преобразовывать этот мир.
Хорошего вечера и настроения))
Источники, которые использовала:
https://vk.com/wall96869593_3197
Книга Н.Н. Шабловского "Георгиевская старина"
Книга И.Кузнецова "Крепость в степи"
