Из дневника читателя. К 105-ой годовщине октябрьского переворота
Труба заиграет — и с маршем на плац -
Корнет Оболенский, поручик Голицын,
Хорунжий Шапиро и вахмистр Кац...
Недавно убедился я, что быть читателем очень даже и опасное занятие. Опасно оно вопросами, которые возникают по ходу чтения. И больше всего вопросов возникает, конечно, у невежды. Обидное это чувство особенно когда невеждой ты ощущаешь именно себя. Но вот это чувство возникло у меня опять.
Вот прошлое Отечества, оно волнует меня. Время революции, например, ведь оно уже сто лет перелопачивается и просеивается через тончайшие сита старателей от истории. Я в их рядах. Всякий такой старатель, копаясь в прошлом, ждёт хотя бы мелкой удачи себе. Это бывает увлекательно, как в поисках настоящей золотой крупы. И вот обнаружил я, что полный я профан в ней, истории. Даже в той её части, которая вся на виду. История наша состоит сплошь из кошмаров, это ясно. Но даже среди полного кошмара вылезет вдруг забавное. Вот читаю я хорошего русского поэта, еврея по национальности, Иосифа Уткина:
Мэд на базаре волнуется.
И не Мэд, весь ряд:
На вокзал по улице
Прошёл отряд…
Но не к этому доводы,
Главное (чтоб он сдох!) —
В отряде с могендовидом
Мотька Блох!
Идет по главной улице,
Как генерал на парад,
И Мэд на базаре волнуется,
И волнуется весь ряд.
Это отрывок из самого знаменитого произведения поэта Уткина «Повесть о рыжем Мотэле, господине инспекторе, раввине Исайе и комиссаре Блох». Тут картинка первых дней революции. Портной Мотька Блох становится вдруг важным военным начальством, «как генерал» ведёт отряд на вокзал и обязательно скоро пополнит когорту легендарных красных командиров. Тут ничего удивительного нет. Это известно. Легендарные комдивы и командармы сплошь из портных, ростовщиков, стряпчих и местечковых арендаторов украсят скоро своими именами кровавое дело революции и красную историю России. Но больше всего их, военных самородков, выйдет из аптекарей. Среди руководителей Реввоенсовета Республики, фронтов и командующих армиями кроме Л.Д. Троцкого, воссияют имена Э.М. Склянского, А.П. Розенгольца, С.И. Гусева (Я.Д. Драбкина), М.М. Лашевича, Е.М. Пятницкого, И.С. Уншлихта, Д.И. Ваймана, JI.M. Глезарова, Л.Ф. Печерского, И.Е. Славина, М.Я. Лисовского, И.А. Зеленского, Г.С. Биткера, Бела Куна, Г.Я. Сокольникова (Бриллианта), И.И. Ходоровского, B.C. Лазаревича, Н.С. Соркина, И.Э. Якира. Мотька Блох, по всем признакам, прототип одного из этих легендарных героев своего времени. И это могло же сбить с толку неподготовленные умы, подобные уму этого Мотьки Блоха. Меня зацепило в строчках замечательной поэмы неведомое мне слово «могендовид». Не слыхал никогда. Пришлось искать, причём, некоторое упорство понадобилось. И вот выяснилось, что магендовид, это знаменитый знак, издавна известный как «звезда Давида», нынешний шестиугольный символ Израиля. Могло ли быть такое, чтобы портной Мотька Блох вывел свои отряды под знамёнами, на которых шестиконечная звезда Давида? Поэт Иосиф Уткин видел, выходит, это собственными глазами. Похоже недальновидный портной именно так и понял смысл всей той заварушки. Нечаянно углядел корень. И выставил его на общее усмотрение. Оно и не удивительно. Мозги встанут дыбом, коль из портного да сразу в наполеоны. Но символ нового русского времени портной-генерал Мотька, похоже, выбрал правильно. Свобода русская прорастала тогда на почве, густо сдобренной местечковыми настроениями. Так что Мотька, не шибко заморачиваясь, поднял в данный момент и в данном конкретном месте вполне подходящий флаг. И не шибко, наверное, понятно было Мотьке, почему так взволновался разномастный базарный люд. Ему показалось, что пришло, наконец, его время. Ведь всё, о чём думал Мотька, свершилось. Был ничем и вот стал уже всем. Он стряхнул со своих плеч вековечный гнёт и вдохнул превосходный воздух свободы. Чего и другим желает. Исполнился завет библейских предков и для чего же это не подчеркнуть жизнерадостной и решительной демонстрацией. Заодно и понятный всем символ дать этой свободе. Надо думать, это был далеко не единичный случай.
Тем более, что время красных знамён с пятиконечной звездой ещё не наступило.
Предполагаю, что это было время февраля всё же. На том оно всё и должно бы закончиться. Местечковый народ получил свои права, русский и другие народы как будто не потеряли своих. Революция в одной отдельно взятой стране совершилась. Можно было бы жить дальше. Вместе. Со своими национальными заморочками и своими представлениями о свободе. Но тут грянул Ленин, а следом — Троцкий.
Перечитал массу мемуаров того времени, и везде одно и то же. Когда Ленин с пресловутого броневика брякнул вдруг о мировой революции, это было всеми воспринято как гром среди ясного неба. «Все про Фому, а он про Ерёму», напишет в мемуарах известный большевик, первый нарком труда Григорий Шляпников. Это был крах общих представлений о перевороте и его целях, в том числе и целей местечкового народа.
О мировой революции Троцкого можно много говорить. Можно даже представить её как продолжение ветхозаветных амбиций Израиля. Но назовите мне тот народ, который не страдал в той или иной степени подобным недугом.
Лев Троцкий был не так прямолинеен, как неподкованный в искусстве морочить толпу Мотька. Он понял сразу, что под флаги с мегендовидом всю Россию не поставишь. Тут нужен похожий символ, но не всем доступный по смыслу. Троцкий, слегка подправив Мотькино прямолинейное послание миру, выбрал пятиконечную, вместо шестиугольной, звезду. Тут, если опять вникнуть, выйдет, что Троцкий ведь его только слегка подправил, этот Мотькин символ. Так что вся слава должна по справедливости принадлежать ему, Мотьке Блоху. Вначале на орденах и знамёнах пятиугольная звезда была перевёрнутой с ног на голову. Откуда это взялось у Троцкого. И почему он именно это двинул в массы? Из тех же источников выяснилось, что звезда пятиконечная называется на языке Троцкого «магеншломо». В переводе с троцкого «звезда Соломона».
Ну, скажут мне, открыл ты Америку. Может, Троцкий вообще тут не имел никакой тайной задней мысли. Ведь пятиконечная звезда к тому времени была на знамёнах и гербах как минимум десятка государств. От Островов Кука до Североамериканских соединённых штатов. И вообще этот символ известен с незапамятных времён язычества и ложных богов. Может, это простой мировоззренческий плагиат и не более того.
Да, так можно было бы судить, если бы не именно Троцкий попытался в те дни «идеологически обосновать» смысл нового символа. Он посвятил этому специальную речь на 5-м Всероссийском съезде Советов. Троцкий вспомнил тогда, что «под флагами с красной звездой первые революционеры» шли в бой против римских угнетателей «ещё в 133-135 годах». Вождём восстания был некто Бар Кохба. Тогда, во времена этого Бар Кохбы, новым воплощением которого теперь объявил себя Троцкий, и явилась на флагах восставших пятиконечная красная звезда. Она перекочевала сюда с перстня царя Соломона, которым он помечал свою собственность и пределы влияния. Тогда революционеры потерпели поражение, «но теперь мы неизбежно победим!». Так сказал Троцкий и русская революция двинулась дальше под сенью магического знака царя Соломона — магеншломо. Так что идейное наследие Мотьки Блоха читаемо у нас и теперь. Стоит только побывать на Красной площади.
Теперь о красном знамени, под которым изначально выступило местечковое самодельное воинство Мотьки Блоха. Откуда взялось оно у портного и полководца Мотьки? Есть там, например, в Еврейской энциклопедии Брокгауза и Эфрона и в современной еврейской энциклопедии. Тут можно узнать о том, что могендавид на красном знамени появился у чешских евреев, например, ещё в 1354-ом году, когда Карл IV даровал еврейской общине Праги привилегию иметь собственный флаг. Он, этот флаг, и именуется во всех позднейших документах флагом царя Давида. Есть там и о том, что могендовид и красный флаг Давида стали однажды символами сионизма. И если поначалу эти знаки избирали своими символами иудеи изгнания народным способом, по желанию простых граждан, то в 1897-ом году этот символ был утвержден священным знаком сионизма уже официально, в Базеле в ходе первого Сионистского конгресса. И только тогда стало возможно государство Израиль.
Тут я, граждане судьи, должен специально оговорить одну важную для себя вещь. Меня могут после сказанного заподозрить в недостаточной стойкости против вируса ксенофобии и недостаточной стойкости в национальном вопросе. Отнюдь…
Да, конечно, от имени Троцкого и Ленина меня начинает тошнить желчью ненависти. Но мне грустно помнить, к примеру, тех еврейских мальчишек, счётом более пятидесяти, которые в числе других юнкеров погибли, защищая от большевистской беспощадной оравы Зимний дворец и прочие телефонные и телеграфные станции. Я установил некоторые имена, там были среди многих Ивановых, Петровых, Голицыных — И. Гольдман (юнкер 2-й роты), Я. Шварцман, Шапиро (стоял на посту у Малой столовой, где заседали министры временного правительства), братья Эпштейн, Кан, Лифшиц, Мирочник, Берман, Левин, Соловейчик и другие. В ночь с 6 на 7 ноября среди юнкеров, защитников Михайловского артиллерийского училища, находился сын кораблестроителя, произведённого в потомственные дворяне Леонид Канегисер, который войдёт в историю позже, когда застрелит главного питерского чекиста Моисея Урицкого, отомстив за смерть своего друга, прапорщика и бывшего юнкера-михайловца Владимира Перельцвейга,
А вообще-то, в начале двадцатого века в русской армии было шесть видных генералов, имеющих еврейские корни. Их судьбы хорошо известны. Они принимали участие в Гражданской войне на стороне Белой гвардии. Александр Хануков, например, родившийся в 1867 году, окончивший Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию Генерального штаба. В 1914 году он становится генерал-майором, начальником штаба армейского корпуса. В 1918 году его расстрелялн за отказ служить в Красной армии. Генералы Белой Армии, евреи по национальности, Юзефович и Гейман одержали ряд блестящих побед над бандами красных.
Была даже организация под названием «Еврейский Союз Георгиевских кавалеров», в котором в начале 1918 года состояло почти две с половиной тысячи человек. Особо тут подчеркнуть надо, что этот союз выступил в марте 1918 года против ленинского Брестского мира, призывая к войне до победного конца. В составе подразделений известного белого атамана, генерала Семёнова была особая еврейская сотня, в которой геройски воевали солдаты и офицеры иудейского вероисповедания.
Известный белый генерал Антон Деникин так писал о вкладе евреев в белое движение: «...нужно отметить геройскую деятельность офицеров-евреев, самоотверженно боровшихся с осквернителями России. Деятельность евреев-белогвардейцев, офицеров и солдат, отмечена во всех Белых армиях, включая казачьи и чехословацкие части».
Один из богатейших здравомыслящих ростовских евреев — предприниматель Абрам Альперин вручил атаману донских казаков генералу Алексею Каледину громаднейшие тогда восемьсот тысяч рублей на формирование казачьих партизанских отрядов. Он, этот Альперин, выдвинул и активно внедрял в сознание евреев России вот такой лозунг: «Лучше спасти Россию с казаками, чем потерять её с большевиками». Теперь уже мы понимаем, насколько спасительным стал бы этот призыв, коль он победил бы в общем сознании народа.
Есть один не прояснённый жизненный отрезок длиною в пять лет у известного советского драматурга Евгения Шварца. Того, который написал громкие пьесы «Дракон» и «Обыкновенное чудо». В подробнейших своих автобиографических записях он вдруг пропускает целых пять предреволюционных лет. Догадаться отчего это, конечно, легко. Как это сошло ему с рук при всемогуществе чекистов остаётся только предполагать.
Попалась мне как-то перепев известной песни. Я тогда, давненько это было, не сразу понял в чём тут дело, предположил шутейную переделку. Но ведь даже в каждой шутке…
Красиво живу я. Сижу в ресторане —
Балык, помидоры, грибочки, икра,
А рядом со мною — сплошные дворяне,
Корнеты, поручики и юнкера.
Погоны, кокарды, суровые лица,
Труба заиграет — и с маршем на плац -
Корнет Оболенский, поручик Голицын,
Хорунжий Шапиро и вахмистр Кац.