На обратном пути меня догнал строй моряков. Человек тридцать моряков-срочников сопровождали мичман и контрактник. А еще рядом со строем бежал корабельный пес. На нем был самодельный кожаный ошейник с двумя надраенными, блестящими бирками. На одной, наверное, название корабля, а на другой – кличка собаки. Такие ошейники носили корабельные собаки ещё в те времена, когда я носил погоны. Моряки двигались в попутном со мной направлении, и я вдруг опять почувствовал себя военным. Расправил плечи, развернул грудь и перешел на походный шаг.

Моряки шли в Дом офицеров флота на концерт художественной самодеятельности. У входа в ДОФ строй остановился. Старший дал время морякам на перекур. А я остановился рядом изучать афиши. После перекура, старший завел моряков в ДОФ, напоследок отдав команду псу: "Боцман гуляй, мы скоро!" Пес отошел от центрального входа в ДОФ и сел. Видимо, ему было не впервой сопровождать и ждать матросов своего экипажа. В своё время я знал пса с такой кличкой, и теперь нахлынувшие воспоминания заставили меня вспомнить молодость.

Я окликнул собаку. Пес приподнялся, внимательно посмотрел на меня, поняв, что я чужой, сел на место и демонстративно отвернулся. Да, я ему чужой. Стало немного обидно. И даже не от того, что пес меня проигнорировал, а от того, что моё время прошло. Лет десять назад гуляя по городу, здоровался с каждым встречным, а теперь за весь день не встретишь ни одного знакомого. Тешу себя мыслью, что все перебрались на ПМЖ в среднюю полосу. Я развернулся и побрел в сторону дома. Шагов через десять в мою ладонь неожиданно ткнулась собачья морда с мокрым носом. Пес выбежал передо мной. Не останавливаясь, повернул голову и посмотрел мне в глаза. В глазах читалось "Не кисни, старый". Махнул хвостом и побежал в соседний сквер. Не забыт. Ко мне вернулось хорошее настроение и воспоминания.

Постоянно вспоминаю о своей военной службе, о друзьях, товарищах, сослуживцах. Иногда в памяти всплывают и те, лохматые четвероногие сослуживцы, которые не просто служили рядом с нами, но и позволяли нам почувствовать себя рядом с ними, как бы дома. Наши верные друзья и помощники. Собаки и коты. Некоторые собаки, а может и большинство, к службе относились гораздо ответственней, чем мы – люди. Они добровольно брали на себя сторожевые функции. Некоторые скажут: "Конечно, эта функция заложена в собаках генетически". А сколько функций заложено в нас генетически. Но мы «научились» бороться со своими генами. И косим…

Долго думал, с кого начать. Наверное, самым интересным и запоминающимся псом был Боцман. Пес породистый, украденный моряками щенком в Мурманском порту с одного из атомных ледоколов. В те времена было мало специалистов по собачьим породам, особенно в заполярном гарнизоне. На Север везли с собой ньюфаундлендов, овчарок и лаек всех видов, вообще, собак тех пород, которые могли существовать в экстремальных условиях. А тут, статный красавец, с гордой осанкой, но практически голый, шерсти на нем не больше двух миллиметров, слегка приплюснутый нос, но явно не боксер.

И поселок, именуемый в народе городом летающих собак.

Описывать жизнь и службу Боцмана без описания его главного учителя и наставника пса Толстого, нечестно, да и не получится.

Итак, Толстый.

Щенком, я его не знал. А будучи взрослым псом он мало на кого реагировал из посторонних. Моряки приходили и уходили, а он служил. Говорили о том, что призыв, который взял его к себе в кубрик, уже давно уволился, а пес остался годковать (служить в статусе старослужащего). Видимо, принимая матросский коллектив за стаю, он назначил себя годком, в лучшем смысле этого понятия. Вел себя с достоинством и важностью. Не каждому матросу разрешал себя погладить. Знал своё место в кубрике. Контролировал выполнение распорядка дня от подъёма до отбоя. Особенно время приёма пищи. Выходил на каждое построение. Сопровождал матросов на все береговые работы. Знал сигналы тревог. Всегда был в движении.

Отдыхал и отсыпался только на выходе в море. При выходах в море на верхнюю палубу выходил только в случаях крайней необходимости. Главной задачей для себя считал - первым сойти на берег. И здесь не было разницы - в родной базе, или какой либо другой. Весь экипаж знал его желание и генетическую потребность - быть первопроходцем. Все свободные от вахты старались посмотреть сход на берег своего главного представителя.

Только командир периодически нервничал, если корабль с моря встречало командование, а первым на причал выбегал Толстый. В этих случаях принимались меры по изоляции Толстого во внутренних помещениях корабля. Реагировал на эти действия он болезненно. И уже предчувствуя возможность своей изоляции, старался всячески её избежать. Но командира старался не раздражать и на его окрики реагировал.

Если это была родная база, то его всегда выходила встречать вся местная стая собак, невзирая на время суток или на время года. И он вел себя всегда с достоинством и важностью на уровне Командующего. Стая всегда его встречала, как своего вожака, радостно повизгивая, но немного с виноватым видом. Сходя на берег, Толстый сразу чувствовал ситуацию. Наверное, у собак очень развита интуиция, а может, вообще, они общаются с помощью телепатии. Но он сразу наказывал или миловал своих подданных. И они принимали это, как должное.

Чувствуя угрозу со стороны Толстого, собаки его стаи даже не пытались сбежать или спрятаться. Расправа за попытку проигнорировать прибытие вожака была неминуема. Лучше сразу повиниться, завалиться на спину, подставить живот и поскулить. Глядишь, и простит. Суки радостно вертелись вокруг него. Терлись и старались лизнуть морду. Кобели подходили по очереди, в соответствии с собачьей иерархией и обнюхивались. Затем вся стая убывала для обхода своей территории.

В чужой базе Толстый сразу по сходу на берег устанавливал своё старшинство и свои порядки среди представителей местной стаи. И это было очень занятно. Сходил по трапу с грозным видом, подавал голос и вызывал на бой любого, не согласного со своим старшинством.

Как правило, в каждой базе имеется своя стая собак, охраняющая подведомственную территорию. Толстый, каждую такую стаю переподчинял себе. Его харизма, внутренняя уверенность в своём превосходстве, моральная поддержка моряков своего экипажа бросали его в схватку за лидерство. Собачьи стаи заполярных гарнизонов это отдельная тема. Слабые не выживают. Собакам приходилось бороться не только с неблагоприятными погодными условиями, но и с разнообразными представителями северной тундры. Начиная от бакланов и мелких грызунов, и заканчивая медведями. В этих условиях они становились хитрыми, сильными и беспощадными.

Толстый в одиночку выходил против любого количества собак. Конечно, в очень сложных ситуациях, вахтенный на трапе орал что-то типа «Наших бьют», и обязательно выскакивали на причал несколько моряков с приборочным инвентарем отбивать Толстого у чужой стаи. Чувствуя поддержку, искусанный, окровавленный Толстый, невзирая ни на что, бесстрашно бросался в новую схватку. Как правило, с помощью моряков Толстый всегда оказывался победителем. Пару деньков отлеживался в кубрике, зализывая раны, а иногда и швы, которые накладывал фельдшер. И снова выходил на причал.

Собаки долго ходили кругами, не решаясь снова ввязываться в схватку, но непоколебимая уверенность в себе Толстого действовали на стаю подавляюще. Стая принимала Толстого вожаком. Знакомила со своей территорией и не отказывалась от улучшения породы. Поэтому, помесь дворняги с немецкой овчаркой с широкой спиной и шеей больше головы, на которую невозможно одеть ошейник – это потомки Толстого во всех гаванях Карского, Белого и Баренцева морей.

Продолжение следует.

Земляк. Редактировал Bond Voyage.

Читайте все рассказы автора в подборке Земляк.

Ставьте лайки. Подписывайтесь на канал.