Проворный Оз успел подхватить выскользнувший из ее ослабших рук поднос и тоже посмотрел на Оранж, и поднос застыл в его руках.
Оранж-Бузеева улыбнулась им обоим одной из своих бывалых улыбок и стала рассказывать о том, как она решила похудеть однажды, но когда время подошло обеду, она отложила эту мысль.
Всем стало весело, как после ключевой линии анекдота.
Они молча пили чай и посматривали друг на друга, как заговорщики не первого раза.
Оз заметил, что подобного варенья никогда раньше не ел, хотя варений он был большой любитель и знаток.
Виолетта успокоила его, сказав, что это варение ей привезли из Лапландии. Там его едят погонщики оленей бесконечными полярными ночами.
Беседы никакой не получилось, потому зазвонил телефон.
Виолетта закатила глаза, когда услыхала голос в трубке, и сделала пальцем пару кругов в воздухе над поверхностью своих часов.
Оз показал ей своими пальцами, как они с Оранж, взявшись под ручки, пошли погулять по вечернему городу.
На лестничной площадке Оранж закрыла глаза, как бы вспоминая что-то давным давно утерянное. Ее лицо расплылось в счастливой улыбке – она знала этот запах. Оз был знаком с этим запахом тоже, но энтузиазма радости встречи с ним почему-то не проявлял.
- Только не говори мне опять что-нибудь негативное про медвежий угол. Как ты не можешь понять, что от несвежей трески воняет рыбой, от китобоев – китовым маслом, а из берлоги пахнет всеядным медведем, а не ночными фиалками. В этом доме живут люди, которые могут есть чеснок на завтрак, обед и ужин. Его чудодейственные способности подтвердили современная медицина. Теперь он отлично отгоняет не только нечистую силу и сглаз, но и гриппозные и простудные заболевания в начальных стадиях. На нашей планете нет чеснока в растительной среде. Его вкус и запах знают только узкие специалисты и гурманы.
Мне читали в детстве сказку про больную маленькую девочку, которая случайно засунула себе в нос чесночный зубчик и заснула с ним. А когда проснулась утром, то стала здоровой. И красивой впоследствии. Но не могла найти себе принца из-за непроходящего запаха чеснока, пока однажды не попала на чесночную ферму и не сошлась там с хозяйским сыном. Ее там приняли как родную, потому что свое – не воняет....
Оз и не говорил ничего. Он помнил этот ненавистный запах и что обычно следовало за ним: объятия встреч, застолья, дым коромыслом и реки алкоголя. А потом пустота ухода в никуда и возвращение с похмельной головной болью. Он подумал, что медвежий угол, где этот запах был сформулирован вековыми мутациями народов и их обычаев и привычек, не вывести никогда и ничем, как тараканов с поверхности земли.
На улице они и в самом деле взялись под руки и двинулись проходными дворами к центральной магистрали с остановками транспорта, включая станцию метро. Именно такие места современные градострорители делают местными центрами торговли и культурного времяпровождения. Несмотря на еще не поздний час, все торговые точки за исключением нечистых обжорок, были закрыты. Вся световая реклама мигала и переливалась впустую.
Оранж уверенно двигалась по незнакомой территории к магазину кроватей и матрасов. Оз распознал его издалека по мерцающему огоньками дисплею, на котором анемашнего вида характер в ночном колпаке лежал на матрасе. Полосатость его пижамы предполагала, что он недавно вышел из французской тюрьмы и еще не успел сменить одежду, или просто совершил побег и теперь отдыхает.
За широкой витриной магазина чуть выше уровня улицы стояло несколько застеленных кроватей. Были там и две не застеленные, с немолодой парой манекенов и распущенной девицы, которой явно было не до сна.
Оз и Оранж посмотрели друг на друга, впечатленные увиденным. Витрина была решена: независимо от кроватей и матрасов, она приковывала к себе внимание, как образец искусства инсталляции. Продуманная неряшливость исполнения подкупала обывателя на месте: торчавшая из-под одеяла нога манекена со сросшимися между собой пальцами, наводила на мысль об акватическом происхождении человека.
Решение Оранж и Оза было единодушным – переспать эту ночь в витрине. Оранж хотела было применить одно из своих чудес, но Оз опередил ее – он сильно потянул какой-то проводок, и внутри магазина замигал аварийный свет.
- Сейчас сюда приедет полиция, так что нам лучше перейти на другую сторону улицы или сесть вон на ту лавку у кустов.
- Они все равно нас увидят, и начнутся расспросы. Может лучше пойдем отсюда, романтик Оз. Если уж ты задумал какой-то пипцовый экспромт, то обдумай его сначала и сделай в голове умозрительно несколько прогонов. И только потом очаровывай публику.
Когда полицейская машина подрулила к магазину кроватей, Оз и его неземная женщина безудержно нежничали на скамейке за кустом. Оранж взвизгивала и клокотала низким голосом не местной пташки. Но как только полицейские вошли в магазин, волнения на скамейке были прерваны разговором о том, как хотя бы одному из них попасть сейчас в магазин, чтобы потом открыть дверь другому.
Оранж предложила перекрыть полицейской машиной уличное движение и прокрасться в магазин, когда полицейские из него выйдут.
Так она и поступила.
Полицейские выбежали из магазина впопыхах, потому что Оз вовсю завывал сиреной через открытое окно их машины одной рукой, а другой рукой театрально показывал в направлении образовавшейся пробки.
Через четверть часа Оранж с Озом лежали на кровати в витрине и с интересом обозревали улицу прищуренными глазами. Их лица были полуприкрыты накрахмаленной простыней и не мешали им вести беседу. Сначала они просто наблюдали за прохожими, идущими от метро в своих направлениях, но потом начался «собачий» час. Собаки бы водили своих зевающих хозяев на вечернюю прогулку. Собаки четко знали, где им надо остановиться и зачем, и только потом им нужно как-то послоняться с хозяином на поводке, чтобы кровь в нем оживилась и зациркулировала. У собак есть и свои знакомства и места встреч. Они не назначают друг другу стрелок, а встречаются спонтанно, как и люди в транспорте, спешащие на службу в определенное время. Иногда такие стрелки переходят рамки допустимого: собаки уже обнюхали друг друга по два раза, ткнувшись мокрыми носами в интересные места, а их люди все еще разговаривают, как будто не виделись пол-жизни. Собакам становится скучно и они ищут себе развлечений внешних раздражителей.
Как раз такое и произошло перед глазами Оранж и Оза: обе собаки, заскучавшие от затянувшейся болтовни их хозяев, вдруг синхронно залаяли в сторону витрины магазина кроватей. Когда собаки залаиваивают синхронно, а не за компанию, то раздражитель у них чаще всего один и тот же. Для их хозяев это было отличным предлогом прервать затянувшийся разговор ни о чем. И все они вчетвером поспешили к витрине.
Оз сказал Оранж держать глаза закрытыми на случай нежелательных фотографий со вспышками. Оранж прикрыла глаза, но не замолчала, а стала жалобно и тихо мяукать. У собак бывает очень тонкий слух, и простое кошачье мяуканье за пол-квартала им может звучать громко как хоровое пение из оперы Вагнера. Так случилось и в этот раз – городские собаки в Москве не жалуют уличных котов потому что считают себя полноправными хозяевами улиц и парков, а также подъездов домов и общественного транспорта. Но, в основном, они их только облаивают, потому уличные коты умеют отлично постоять за себя.
Итак, через минуту 2 собаки и два хозяина стояли перед витриной на задних конечностях и вглядывались сквозь стекло. Один из хозяев собак сказал другому, что напрасно кровати в магазине простаивают пустыми в ночное время, когда в городе столько туристов и приезжих, что будь он хозяином такого места или градоначальником, то обязательно учредил платные ночевки в витринах для всех желающих увидеть ночной город, не вылезая из кровати...
Оранж и Оз проснулись посреди ночи и сразу сообразили, что теперь им никто не сможет помешать предаться ласкам. Оба помнили, что они в витрине, которая бы могла оказаться сценой театра, а они – актерами, не терпящими фальши. После первой нежности и замирания в кульминационных точках, они приняли несколько хрестоматийных позиций, а резюмировали все это «Прилетом стрижа» и совершили плавное восхождение с положенными 7 интервалами.
Тем временем начал заниматься рассвет, и Оз предложил вздремнуть, но уже одетыми, чтобы позже покинуть магазин через двери с приходом служащих.
Виолетта же не особенно печалилась об исчезновении гостей.
Она понимала, что у ее интересных гостей первая ночь в городе не должна бы закончиться ограниченным пространством трехкомнатной квартиры. Однако, она волновалась. У нее даже не было их номеров телефона. Не могла же она звонить в полицию и объявлять их исчезновение, если не прошло еще официальных 48 часов.
Виолетта точно помнила про 48 часов ожидания. Спустя 48 часов неживое тело начинало пахнуть, и его легче было искать.
Но она звонила многим и сообщала, что вернулась.
После обмена новостями личного порядка обычно разговор переходил на социальные темы. Обсуждались последние новости кто-кого и где кто должен появиться. После 4 такого разговора всплыло имя Анфисы Бузеевой....
Следующим утром, часов в 11, зазвонил домофон, и ей предложили открыть двери для доставки мебели. Виолетта хотела было возмутиться ошибке, но вовремя сообразила, что доставка мебели есть знак жизни и беззаветной дружбы ее пропавших гостей.
Через 3 минуты в квартиру вкатили несколько картонных ящиков.
Трое молодцов работали молча, как минеры.
Новая кровать росла на глазах, а пустые картонные коробки строились ровной колонной в углу комнаты.
Кровать была не современного образца, а удачной подделкой под старину и входила в винтажный мебельный гарнитур «Московское купечество». В головах ее отражались новизной два гигантских медных шара для отвода кошмарных видений и случайных шаровых молний.
Виолетте даже со стороны было понятно, что спать на такой кровати очень удобно – московское купечество, видимо, не жалело денег в свое время на изыскания в направлении проблем сна. Однако, она была явно великовата для стандартных по размерам не купеческим покоям. Комната, которая еще пол часа назад была приятного размера теперь стала переполненной от одного объекта мебели и напоминала то ли павильон к экранизации 3 медведей, то ли прелюдию к очередному полотну Ботеро. В комплект кровати входило нестандартных размеров белье, подушки и одеяла.
Виолетта остановила свою мысль о том, чем еще хорошо заниматься на таком лежбище как раз в тот момент, когда на пороге квартиры появились Оз и Оранж. Они заглядывали через ее плечо вовнутрь квартиры. Со скорбной улыбкой Виолетта, что если бы она знала, что им будет так уж неудобно спать на футоновых матрасах, то она бы отдала им свою спальню. На время. Что теперь, у нее стало меньше дневного пространства и еще несколько негативных «что».
Оз полуобнял ее в ответ и сказал, что зато теперь, если ей станет одиноко ночью, она может прийти к ним в гости. Виолетта зарумянилась от таких слов, но Оранж не заметила этого, а подхватила: « Если кровать так уж не нравится, мы заберем ее с собой, когда будем уезжать. Я бы не стала покупать абы что, без проверки. Мы сегодня спали на ней в магазине всю ночь.»
Оз представил себе, как они теперь будут путешествовать с кроватью и поморщился: кровать покупалась в подарок и только. Он думал, что если они станут Бузеевыми, то им в Москве будет явно не до сна.
Виолетта уже вовсю тараторила про планы на завтрашний вечер, что все они без приглашения должны попасть на закрытую тусовку, где будет Бузеева, и там сделать рокировку. Ни Оз ни Оранж не играли в шахматы, но все равно поняли, что значит это слово. Оз возбужденно потирал руки в предвкушении предстоящих событий и хотел услышать более детально дежурное «что, где, когда».
Виолетта чувствовала себя центром внимания и голосом бывалой конспираторши, но по-военному точно описала предстоящее гуляние в честь одной неувядающей знаменитости с застывшей лет 30 назад улыбкой на лице. С поздравлениями приедут многие полуживые деятели культуры старой гвардии. Все будет происходить в формате капустника с фуршетом. Местом гуляний будет небольшой зальчик с гостиными прямо в центре города.
- Как же мы попадем туда, без приглашений? По пожарной лестнице или через городскую канализацию.
Виолетта одарила Оза взглядом, не предвещающим никакого ответа и продолжала: « Проникнуть в здание можно различными путями. Я еще не решила, каким именно попадем туда мы, но самое главное не это.
Самое главное – это выяснить заблаговременно, во что будет одета Бузеева, чтобы выглядеть одинаково после подмены. На нее будут смотреть десятки людей в течение встречи и наверняка запомнят, в чем она была.
Обиженный невниманием Виолетты Оз как бы ей в тон подпевал: « Что бы там Бузеева не одела, нам не так важно, потому что мы ее разденем. Важно чтобы Оранж не вываливалась из бузеевского наряда и не привлекала к себе ненужного внимания».
Виолетта извинительно смотрела на Оза: «Он наверняка занимался таким и раньше и теперь показывает нам знание предмета. Как все-таки приятно иметь дело с куражными людьми.»
- Я думаю, что вы все упрощаете. Вокруг вашей Анфисы все время слоняется пара митьков в гражданском. Они хотя и не вступают с ней в словесный контакт, но глазами следят, как доберманы. Вообще я думаю, что рокировка в публичном месте – не самое удачное решение. А что если она с кем-то не закончила беседу до подмены, а мне придется ее продолжать? Я тут полазила по ее твиттеру – она очень занятая особа. Хорошо, что немногих подпускает близко. Нет у нее настоящих подруг, думаю – слишком уж хорошо она понимает двуличность своего социума. Если бы моя воля, то я бы делала подмену в салоне «Черная жемчужина». Именно там Анфиса бывает по расписанию раз в неделю совершенно конфиденциально. Ей делают там массаж всего тела и бесконечные маски. К сожалению, ее день недели понедельник, то есть вчера. Можем подождать недельку и подготовиться как надо.
Виолетта сделала озабоченное лицо – ее замечательный план похищения собирались заменить другим. Эти пришельцы думают о себе слишком много – сначала кровать с шарами на всю комнату, а теперь на тусу идти не хотят. Она откашлялась, как предбанный оратор и вставила свое: «Наоборот, появление на гале и легкий треп со всеми желающими поможет вжиться в образ без особых помех, потому что сама обстановка располагает к тому. «Черная жемчужина» имеет свой большой минус: Бузеева выходит оттуда распаренная и без макияжа. Ее два добермана обнюхивают ее с ног до головы и могут учуять подделку. В конце концов мы можем попробовать обе возможности, если на гале не представится случай.
- Это абсолютно невозможно. Случай должен быть представлен. Даже если ей надо будет попудрить ее нос, она все равно должна попасть в дамский туалет. Предоставьте это мне и методу отмывки. Мне было бы интересно попробовать такое на знаменитости.
Каким-то странным образом обе женщины знали про метод отмывки – когда мужчина проливает на женщину его интереса соус или напиток, а потом пытается смыть пятно самым абсурдным образом.
Довольная Виолетта вдруг заторопилась по делам – ей нужно было встречаться с различными людьми, чтобы передать им письма, лекарства, подарки и деньги от их американских знакомых или родственников. Для этой цели она использовала не свою квартиру, а место в кафе, недалеко от дома, куда должны были придти все ее получатели. Она взвалила на себя два вализа общей вместимостью в платевой шкаф и исчезла за дверями квартиры.
Несмотря на дневное время Озу и Оранж хотелось спать, потому что предыдущая ночь и путешествие на самолете из другой временной зоны брали свое. Они решили прилечь « на минуточку», но отключились на три часа и очнулись только когда в дверном замке повернулся ключ Виолетты.
Кровать оказалось удобной и для дневного сна, но невозможно же было проваляться в ней все московское время.
Виолетта посоветовала гостям сходить в театр и посмотреть что-нибудь академическое, потому что современная драматургия, по ее мнению, все еще не доросла до уровня инсценировок. На академическое можно было взять билеты без проблем - желающих становилось все меньше. Но и с академическим нужно было быть осторожным: его переиначивали и адаптировали на современный манер без предупреждений. Ни Оз ни Оранж не смогли найти в репертуаре театров ничего для себя знакомого. Они бегло читали анотации к спектаклям, которые были написаны так интересно и содержательно, что не поощряли собой поход в театр, а, наоборот, отменяли его.
Оранж сказала, что сходила бы в оперу, но оперный сезон в столице уже закончился. Зато спектаклей про сексуальные меньшинства было немало.
Оз выбрал Виктор-Виктория, потому что был знаком с сюжетной линией – он когда-то видел фильм со знаменитой Джулией Андрюс в главной роли и еще пару уже неживых знаменитостей в нем и уверял Оранж, что ей такое тоже может быть интересно.
Когда они были почти на пороге, чтобы покинуть квартиру, Виолетта посмотрела на них и сказала, что Оранж одета абсолютно неправильно для зрелища – все эти кружева и мягкие складки одежды выдают в ней женщину, которая любит мужчин. И даже желтые балетки не моги поправить картину. Виолетта объяснила им, что меньшинства, которые посещают театры, являются настоящими эстетами, а не просто сунул-вынул и пошел. Что их спектакли хороши не только на сцене, но и в антрактах и в после спектакльных тусовках-групповухах. И именно поэтому важно, как они выглядят, чтобы не быть изгоями.
Оранж покосилась на нее настороженно: ....уже не в первый раз на этой планете люди говорят с ней о групповухах... в этом должно что-то быть.... почему именно с ней – может быть, она носитель знака призыва, но сама не знает об этом... хорошо хоть Оз не видит этого знака...
Оз предложил ей одеть его вельветовый пиджак с кожаными налокотниками, которым он очень дорожил и гордился. Фасон был проверен временем десятью поколениями конторских служащих и охотников-путешествеников.
Пиджак был ей маловат в груди. Они решили не застегивать на нем пуговиц, чтобы выбеленная морским солнцем и стиркой тельняшка состоялась, как задуманый шик. Теперь Виолетта была довольна – Оранж можно было снимать для гламурного журнала «Черно-белый».
В такси им было немного тесновато. Оно явно было не рассчитано для перевозки пассажиров иной расы. Но эти обстоятельства пошли им только на пользу: они скатились к середине узкого сидения и шептались о чем-то своем. Водитель такси иногда поглядывал на них в зеркало заднего обзора – видимо, ждал, что что-то может произойти прямо на ходу.
Около театра толкалось целое море людей. Хотя до начала спектакля было совсем немного времени, но никто не торопился в зал. Наоборот – люди стояли большими компаниями, говорили и смеялись.
Билетов в кассе не оказалась, как ни странно.
Оранж совсем уже потянулась к своей сумочке, чтобы разрешить эту проблему, когда к ним подошел мужчина – явный маргинал и предложил им два билета из своих. Денег от Оза он не взял, сказав, что они видятся не в последний раз за вечер.
Озу это не слишком понравилось, но Оранж объяснила ему, человеку временами недалекому, что это такая форма общения с людьми, знакомство с которыми ты хочешь поддерживать.
Пока они разбирались с билетами на них с интересом смотрели: на Оранж – женщины, а на Оза – мужчины.
В зрительном зале медленно гас свет, а зрители все еще, не торопясь, рассаживались на свои места. Иногда они помахивали руками кому-то из другого ряда, а иногда пронзительно свистели или щелкали языком, чтобы обратить на себя внимание.