Заместитель главы Международного отдела ЦК КПСС Анатолий Черняев вел личный дневник. В этот дневник он скрупулезно записывал свои мысли по поводу политики высшего руководства, а также описывал кухню высших сфер. Разумеется, дневник не был предназначен для посторонних глаз. Ведь многое, о чем тайно писал Черняев, резко диссонировало с официальной линией партии.
Замглавы отдела ЦК очень рисковал. За подобные откровения и с работы могли выгнать с "волчьим билетом". А работой в ЦК люди дорожили. Но, видимо, не мог молчать, а потому излагал свои мысли на бумаге
27 марта 1982 года Черняев сделал запись о том, как ушлые люди из высшего руководства страны выстроили бизнес на отмене смертных приговоров.
"Вчера мне рассказали про Насреддинову, которая была председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР. Известно, что несколько лет назад её сняли, потому что на делах по амнистии она набрала взяток на 23 миллиона рублей.
Ей дали строгий выговор в КПК, однако сделали зам. министра строительных материалов. А когда пришло время на пенсию — её направили председателем Комитета солидарности с Вьетнамом. «Местные» товарищи сопротивлялись, но получили звонок сначала от Петровичева, а потом и от самого Капитонова.
Пенсию ей положили 300 рублей, плюс зарплата в Комитете — 270 рублей. Когда наша референт, перезваниваясь, спросила вежливо: как поживаете? Ответ был: «Да что вы, я процветаю!"
Черняев писал, что Ядгар Садыковна Насриддинова добровольно вернула только 3 миллиона из 23 доказанных и дело замяли. Следствие выяснило, что помимо Насреддиновой в этом процессе были задействованы и другие люди.
Преступная схема была такова: гражданам умышленно выносилась высшая мера наказания тем уголовным статьям, в которых мера наказания "плавала", а затем она легко пересматривалась, с помощью взяток Насриддиновой, и вопрос волшебным образом решался положительно.
Насриддинова сделала потрясающую карьеру в Узбекистане, в 1942 она секретарь ЦК ЛКСМ Узбекской ССР по линии образовательных заведений, а уже в 1959 году — Председатель Совмина Узбекистана и одновременно заместитель Председателя Президиума Верховного Совета СССР. А с июня 1970 года Ядгар Садыковна являлась Председателем Совета Национальностей Верховного Совета СССР.
В 1974 году в Генеральную прокуратуру СССР стали поступать сигналы о преступной деятельности Насриддиновой и прочих должностных лиц Узбекской ССР. В 1975 году было возбуждено уголовное дело против председателя Президиума Верховного Совета республики и председателя Верховного суда Узбекистана. Но Насриддиновой тогда удалось "отвертеться".
Ее перевели в заместители Министра промышленности строительных материалов СССР (параллельно председательствовала в комитете по делам стран Азии и Африки), а в 1979 году вышла на персональную пенсию союзного значения.
Вспоминает Владимир Калиниченко, бывший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР:
"Следствию удалось собрать достаточно серьезные материалы о получении ею взяток, уже была дана отмашка на привлечение ее к уголовной ответственности, но в самый последний момент она сумела найти подход в Леониду Ильичу Брежневу, и на высочайшем уровне расследование притормозили.
Покойный начальник Следственной части Генпрокуратуры СССР Герман Петрович Каракозов, который вел это дело, рассказывал мне, что был ошарашен, ведь доказательства вины были бесспорные. "Какова же, интересно, судьба этого дела? — спросил я. — Его прекратили, приостановили производство?". — "Оно лежит в сейфе без движения", — ответил Каракозов."
В середине восьмидесятых годов в СССР началась Перестройка, декларировалась Гласность и Демократия. Дело Насриддиновой пытался реанимировать старший следователь "важняк" Тельман Гдлян. Но в определенных властных кругах гласность и демократия почему-то не действовали и Гдляну дали "по рукам", а дело было прекращено.
Но история на этом не заканчивается.
В апреле 1988 года в газете "Неделя" (приложение к "Известиям") вышло интервью со следователями Генпрокуратуры СССР, которые в свое время расследовали "хлопковое дело" в Узбекистане.
В этом материале был такой абзац:
"В это же время велось расследование и в отношении одного из руководителей республики. Но дело не нашло своего законного решения. И после окрика сверху было спешно спрятано в архив. А высокопоставленной преступнице всего-навсего объявили строгий выговор по партийной линии. С занесением в учетную карточку. Она и поныне живет и не тужит. Не бедствует — уж во всяком случае."
Фамилия фигурантки не называлась, но Ядгар Насриддинова подала на "Известия" в суд иск о защите чести и достоинства.
В марте 1989 г. в еженедельнике "Неделя" (приложение к "Известиям") появилась статья "Суд идёт. Заметки с пленума Верховного суда СССР" в которой было написано следующее:
"На нас, к примеру, подала в суд бывший Председатель Президиума Верховного Совета Узбекской ССР Ядгар Насриддинова. Она сочла себя уязвленной публикацией еженедельника «Этажи коррупции». (...)
Ни фамилии, ни должности в статье указано не было. Однако Ядгар Садыковна «узнала» себя и обратилась во Фрунзенский народный суд Москвы. В иске Насриддиновой суд отказал."
После публикации в "Известиях", комитет партконтроля при ЦК исключил Насриддинову из партии.
Ядгар Насриддинова утверждала, что гонения и дела против нее сфабрикованы недоброжелателями, в частности, окружением Первого секретаря ЦК УзССР Шарафа Рашидова. Но в 1988 году никакого Рашидова уже не было, а сама Насриддинова давно проживала в Москве. И против нее было возбуждено уголовное дело по фактам коррупции, которые привела Комиссия партийного контроля ЦК КПСС.
Но Ядгар Садыковна заявляла о своей невиновности, факты коррупции отрицала, свидетелей к тому времени не осталось, а Гдляна и Иванова в 1990 году из Генпрокуратуры СССР уже "выдавили". В декабре 1990 года Генпрокуратурой СССР дело было прекращено за отсутствием состава преступления.
Неутомимая пенсионера союзного значения оспорила и свое исключение из партии. И в апреле 1991 года Бюро президиума ЦКК КПСС отменило решение КПК и восстановила Ядгар Садыковну в Компартии.
Несомненно, у Насриддиновой имелись высокие связи и покровители во властных кругах того времени, а потому трудно сказать, было ли закономерным прекращение уголовного дела. Вскоре Советский Союз рассыпался и прежние дела о коррупции стали не актуальными.