В письме от 12 (25) августа 1917 года мать Николая II сообщает греческой королеве Ольге ужаснувшие ее подробности отправки семьи сына в Сибирь:
Это был шок для меня (...) Их заставили ждать поезда всю ночь - с полуночи до утра - не раздеваясь! Но самое отвратительное было то, что вначале им дали понять, что они едут в Ливадию. Наверное, для того, чтобы они обрадовались. Затем сказали, что они должны взять с собой теплые вещи, и только после этого они, бедняжки, наконец поняли, что едут не на юг. Какой грех издеваться над людьми!
О том, что семья Николая II провела перед отправкой в Тобольск всю ночь на чемоданах (Керенский засекретил время отъезда) хорошо известно. Но другой факт, что узники Александровского дворца до последнего момента считали, что конечной точкой их ссылки будет Крым, известно немногим.
Откуда же Мария Федоровна взяла эту информацию? В том же письме императрица пишет, что получила ее от "милого Бенкендорфа". Обер-гофмаршал граф Павел Бенкендорф действительно находился под арестом в Царском селе вместе с царской семьей. Он скончался в 1921 году на границе с Эстонией, но в 1919 году успел закончить небольшие мемуары.
Эти мемуары впервые были изданы на Западе, но в России до сих пор относительно мало известны. Несмотря на то, что отдельные отрывки из этих воспоминаний широко гуляют по Рунету.
Итак, бывший обер-гофмаршал вспоминал, что 11 июля 1917 года к Николаю II явился Керенский и сообщил, что в связи ухудшающейся политической обстановкой было бы разумнее отправить царскую семью подальше вглубь страны и поселить ее в каком-нибудь помещичьем доме.
Со слов Бенкендорфа, Николай II отреагировал на эти слова так:
Император спросил, может ли это быть Ливадия, и Керенский принял эту идею как осуществимую. Он умолял Его Величество немедленно начать собираться и быть готовым к отъезду через несколько дней. Он добавил, что рассылал агентов во все стороны, что одного отправят в Ливадию; он через неделю вернется в Царское, чтобы доложить и принять последние распоряжения.
Стоит ли говорить, что в это же время для царской семьи готовили уже совершенно другое место в Сибири.
Граф Бенкендорф отметил, что и Николай II, и Александра Федоровна поверили словам Керенского: "Они надеялись уехать в Ливадию и мало-помалу убедились, что так и будет".
25 июля 1917 года комендант Александровского дворца сообщил Николаю II, что день отъезда назначен на 31 августа. При этом время в пути должно было занять 3-4 дня (что примерно соответствовало времени поездки из Петрограда до Крыма). Царской семье предложили собирать вещи, но как можно более тихо, чтобы не вызвать лишних подозрений у прислуги и охраны дворца.
И только 28 июля 1917 года, за 2 дня до фактического отъезда, Николаю II был представлен радикальный политик (друг знаменитого Бориса Савинкова) Павел Михайлович Макаров, назначенный Керенским в сопровождающие царской семьи до места ссылки.
Макаров не был уполномочен сообщать узникам конечное место назначения. Но, вероятно, из сочувствия к царской семье, он, со слов того же Бенкендорфа, разными намеками дал им понять, что это будет Тобольск в Сибири, а не Ливадия в Крыму.
Вот, собственно, и вся хваленая честность и принципиальность Александра Керенского. Можно предположить, что это было сделано из соображений конспирации. Но зачем же нужно было без видимой причины обнадеживать людей? Разве нельзя было сразу сказать, что место ссылки неизвестно и все решится позже?
И в заключение пару слов о том, действительно ли сам Николай II хотел уехать в Крым? Об этом свидетельствует, например, письмо царя к сестре Ксении, отправленное уже из Тобольска 23 сентября 1917 года:
Давно, давно не виделись мы с Тобой. Я тоже надеялся, что тебе тогда удастся заехать к нам из Крыма. А как мы надеялись, что нас отправят туда же и запрут в Ливадии - все-таки ближе к вам. Сколько раз я об этом просил Керенского.
Напомню, к лету 1917 года в Крыму собралось уже достаточно большое количество Романовых во главе с вдовствующей императрицей Марией Федоровной и сестрами царя Ксений и Ольгой. Поэтому совсем не удивительно, что Николай II хотел бы к ним присоединиться.
Однако этот факт сильно корректирует современные представления о том, что после отречения Николай II уже чуть ли не готовился принести себя в жертву революции. Получается, что до августа 1917 года царь еще вполне надеялся на лучший для него и семьи исход событий.