В богатой шедеврами русской литературе образ главного героя «Тихого Дона» Григория Мелехова стоит в ряду самых ярких и запоминающихся. Впрочем, не менее ярок был и прототип этого персонажа — лихой казак Харлампий Ермаков, успевший не по одному разу послужить и у белых, и у красных, прошедший в своих поисках правды путь, закончившийся в чекистских застенках.
В ПОИСКАХ ГЕРОЯ
В 1974 году, отвечая на вопрос: «Как был найден образ Григория?» — Шолохов ответил:
— В народе Григорий — это художественный вымысел. Дался он мне не сразу. Но могу признать теперь, что образы Григория, Петра и Дарьи Мелеховых в самом начале я писал с семьи казаков Дроздовых. Мои родители, живя в хуторе Плешакове, снимали у Дроздовых половину куреня. В разработке сюжета стало ясно, что в подоснову образа Григория характер Алексея Дроздова не годится.
Вопрос — почему? — Шолохову не задавали, но ответ очевиден. Вступив в Красную армию, Алексей Дроздов не метался от большевиков к белым и обратно, да и персонажем был не слишком-то колоритным. Зато именно с его старшего брата Павла Шолохов списал брата Григория — Петра Мелехова. Вот как описывает его гибель в бою с красными у хутора Кривского в марте 1919 года краевед Сивоволов: «Не имея навыков командования сотней, он неправильно оценил обстановку, выбрал неудобную позицию, заранее не выставил посты наблюдения, конные дозоры. В результате — полное окружение. Почувствовав безвыходность положения, часть казаков, бросив товарищей, прорвалась к лошадям и ускакала: те, кто не успел, бросились спасаться в Вилтов Яр. Среди них оказался Павел Дроздов. Выбить повстанцев из глубокого яра было делом весьма трудным. Красные пошли на обман: пообещали всех оставить в живых, если добровольно сдадутся и сложат оружие. Когда пленение было закончено, началась расправа. Командир сотни Павел Дроздов был раздет до нижнего белья, затем убит двумя выстрелами в упор: в живот и грудь. Многие были изрублены шашками. Было убито и порублено 26 (по другим источникам, 18-24) повстанцев. Один казак замешкался, побоялся выходить наверх; он остался в живых и рассказал об увиденном».
Так вдова Павла Мария узнала, что одним из убийц мужа был ее кум Иван Алексеевич Сердинов (в романе — Котляров). И когда, спустя несколько месяцев, его вместе с другими пленными красноармейцами привели на хутор, где жили Дроздовы, она выхватила у одного из конвойных винтовку, и, как рассказывал один из очевидцев, «ударила Сердинова винтовкой в лоб. Винтовка переломилась, а Иван Алексеевич упал на спину. Мария Дроздова выхватила винтовку из рук стоявшего рядом казака и приколола в грудь Ивана Алексеевича…».
В романе Дарья Мелехова своего кума просто застрелила, так что автор, которого не раз упрекали в излишнем натурализме, щадил чувства своих читателей.
ХАРЛАМПИЙ — АБРАМ — ГРИГОРИЙ
Однако вернемся к главному герою «Тихого Дона». Любопытно, что даже фамилия его в первой редакции романа была именно Ермаков, хотя и Абрам, а не Харлампий.
Принято считать, что автор переименовал его в Григория Мелехова, стремясь максимально отдалить литературного героя от реального прообраза, и, следовательно, пресечь возможные обвинения в искажении подлинных событий. Хотя существовали и другие соображения. Шолохову, еще только готовившемуся к публикации своего весьма сомнительного с идеологической точки зрения произведения, не было никакого резона акцентировать внимание на прототипе центрального персонажа, который совсем недавно был расстрелян как враг народа. Зато поразительные совпадения во внешности, характере, биографиях Мелехова и Ермакова он все-таки оставил.
Вот, например, как описывал Ермакова участник Гражданской войны на стороне красных, казак из хутора Базки Яков Фотиенвич Лосев: «Наш Харлампий, черный, горбоносый, красивый и взбалмошный, ушел с Базков на царскую службу...». А вот что рассказывала об отце Пелагея Шевченко (в девичестве Ермакова), учительница и орденоносец, прототип умершей от «горлянки» где-то за кулисами повествования Полюшки Мелеховой: «Рискованный был казак. Был левша, но и правой рукой вовсю работал. В бою, слыхала я от людей, бывал ужасен. Примкнул к красным в 1918 году, а потом белые его сманули к себе, был у них командиром. Мама наша умерла в 1918 году. Он приехал с позиций, когда ее уже похоронили. Худой... исчерна-мрачный. И ни слезинки в глазах. Только тоска... А вот когда коня потерял, заплакал... Помню, это было в дороге, при отступлении нашем в Вешки, его коня — Орла — тяжело ранило осколком снаряда. Конь — белолобый, упал наземь, голову поднимает и страшно ржет-кричит! Отец кинулся к коню, в гриву уткнулся: «Орел мой, крылатик! Не уберег я тебя, прости, не уберег!» И покатились у него слезы...».
А теперь сравним жизненные пути двух казаков — реального и вымышленного.
ПУТИ-ДОРОЖКИ
— Харлампий Ермаков родился 7 февраля 1891 года в хуторе Аптиповском Вешенской станицы Области Войска Донского. Григорий Мелехов, судя по роману, родился годом позже, в вымышленном хуторе Татарском, той же станицы Вешенской.
— Ермаков призван на действительную военную службу в январе 1913 года, в 12-й Донской казачий полк, квартировавшийся в местечке Радзивиллов, царства Польского. В тот же самый полк, стоявший в Радзивиллове, призван и Мелехов, только опять-таки годом позже — в январе 1914-го. И Ермаков, и Мелехов становятся невольными очевидцами коллективного изнасилования горничной и участниками спасения жизни командира 9-го драгунского полка. Относительно боевых эпизодов сам Шолохов признавал: «Ермаков открыл мне многое о боях с немцами, чего из литературы я не знал... Так вот, переживания Григория после убийства им первого австрийца — это шло от рассказов Ермакова…».
Участие и Мелехова, и Ермакова в Первой мировой войне фактически заканчивается в ноябре 1916 года, после ранения на Румынском фронте. По выздоровлении и тот, и другой производятся в хорунжие и получают назначение командиром взвода во 2-й Запасный Донской казачий полк, расположенный в станице Каменской. В событиях Февральской и Октябрьской революций оба не участвуют, принимая сторону большевиков только в январе 1918 года, когда на Дону разгораются бои между красными отрядами Голубова и Подтелкова и белыми добровольцами есаула Чернецова.
Оба вскоре получают ранения: Ермаков — в бою под станцией Лихая; Мелехов — под станцией Глубокая. И тот, и другой присутствуют при сцене, когда Подтелков зарубил пленного Чернецова. Оспаривая подачу этого эпизода в «Тихом Доне», советские исследователи утверждали, будто, представ перед Подтелковым, Чернецов выхватил спрятанный пистолет, который «по счастью дал осечку», так что действия красного командира были не зверской расправой, а всего лишь необходимой самообороной. Но Шолохов в своем описании основывался именно на рассказе Ермакова, где никакого пистолета не было и в помине.
Весной 1918 года и Ермаков, и Мелехов разочаровались в большевиках, приняли участие в охватившем Донской край контрреволюционном восстании. Присутствовали со своими отрядами при казни Подтелкова и его бойцов. И тот, и другой, подобно основной массе казаков, разочаровались и в Белом движении, результатом чего стало фактическое открытие фронта и занятие Донской области большевиками в январе 1919 года.
И, наконец, «звездный час» Ермакова и Мелехова — восстание верхнедонских станиц, известное под названием Вешенского.
КОМДИВ-1
По данным Шолохова (подтвержденным и последующими исследователями) участие в нем приняли около 30-35000 казаков. Для сравнения — это больше, чем насчитывала в своих рядах Северо-Западная армия Юденича, которая осенью 1919 года едва не овладела Петроградом. Правда, в отличие от «северо-западников», вешенские казаки не имели ни одного танка, самолета или бронепоезда, располагая всего примерно сотней пулеметов, 25 орудиями и минимальным количеством патронов.
Участники восстания носили на папахах перекрещенные белую и красную ленты, ратуя за пресловутые «Советы без большевиков и коммунистов». Командующим был избран выслужившийся из нижних чинов подъесаул (примерно старший лейтенант) Павел Назарович Кудинов, причем, главным аргументом в пользу его кандидатуры стало то, что он оказался самым старшим (!) по званию офицером среди восставших. Было создано пять дивизий, которыми командовали сотники, хорунжие, подхорунжие (т. е. младшие лейтенанты и лейтенанты). Активное участие в боях принимали женщины и дети, помогавшие своим родителям, братьям.
Для нейтрализации восстания красному командованию пришлось использовать до 40000 штыков и сабель, что, в свою очередь, облегчило переход в наступление войск Деникина. При этом, вопреки утверждениям советских историков, повстанцы вовсе не были разгромлены в мае 1919 года. Оставив только правобережье Дона и отойдя на левый берег, они продержались до подхода прорвавшейся к ним белогвардейской группировки генерала Секретева.
Восстание началось в ночь с 26 на 27 февраля, а 1 марта наскоро сколоченный Харлампием Ермаковым отряд выступил на станицу Каргинскую. Впоследствии на допросе в ОГПУ он следующим образом вспоминал о своем участии в тех событиях: «5-го марта 1919 года старики-казаки выбрали меня командиром сотни. Я со своей сотней участвовал в бою под станицей Каргинской, где было взято: пехоты 150 человек, 6-7 орудий и другое. Некоторые из красноармейцев были приговорены к расстрелу, но я создал такую обстановку, что они остались живы».
По вполне очевидным причинам, Ермаков не упоминает о том, что во время рейда на Каргинскую он лично взял в плен комиссара Лихачева, смерть которого от руки конвоировавших казаков можно считать одним из самых жутких эпизодов «Тихого Дона».
Не упоминает Ермаков и о том, что уже в марте он командовал не просто одним из отрядов, а ни больше ни меньше, как 1-й повстанческой дивизией, насчитывавшей порядка 5-7 тысяч штыков и сабель — то есть занял генеральскую должность.
«Секретные материалы 20 века» №6(288), 2010. Дмитрий Митюрин, историк, журналист (Санкт-Петербург)