Опубликовано в издании "Секретные материалы ХХ века", №9 (343), апрель 2012 года.
Сегодня можно с полной уверенностью сказать, что наш мир окончательно уступил перед натиском глобализации. Размер планеты сжался до небольшого шарика, добраться в любой угол которой можно буквально за несколько дней. Безусловно, как и любое общественное явление, глобализация имеет свои достоинства и недостатки, свои плюсы и минусы. Открытая экономика и практически мгновенный доступ любой страны к последним достижениям науки техники посредством свободной торговли являются безусловными преимуществами в деле всеобщего прогресса человечества. Но проблема в том, что иногда новые «вызовы», встающие перед правительствами множества стран и народами целых континентов, оказываются задачами со слишком многими неизвестными, частично в силу новизны возникающей проблемы, а частично в силу слишком сложной «механики» возникающих социальных и культурных процессов.
Мультикультурализм явился одной из таких порожденной глобализацией проблем, относительно недавно включенной в повестку дня множества политологов, социологов и обществоведов. Сосуществование на предельно узком и ограниченном пространстве представителей множества разнородных культур описано еще в Библии на примере строительства вавилонской башни. Тогда «смешение языцев» так и не смогло наладить качественный кросскультурный диалог, что привело к фатальному сбою процесса строительства, так никогда и не достигшего своего финала.
Хотя библейская легенда может рассматриваться как некий миф, легенда, но посыл этого мифа предельно ясен – по мнению древних любое смешение множества культур неизбежно ведет к общему краху всей системы в целом. Но несмотря на это предостережение попытки построить мультикультурное общество предпринимались еще во времена Античности.
Примеры Античности
Так, Александр Македонский, может быть взят в качестве примера первопроходца, попытавшегося насадить мультикультурализм «сверху» в качестве основной доктрины, позволявшей достичь стабильности в огромной покоренной им империи. По замыслу Александра два общества – завоевателей-македонцев и побежденных-персов должны были слиться воедино, образовав единую основу для прочного государства. Впрочем, тогда речь шла лишь о слиянии двух правящих верхушек, в процентном соотношении составляющих ничтожную часть от общего населения нового государства. Стоит отметить также, что такое слияние происходило при безусловном восприятии греческой культуры как доминирующей. Поэтому мульткультурализм в его первом официальном применении по факту явился продвижением одной культуры и подавлением всех остальных, что не исключало момента влияния и проникновения традиций завоеванных народов в «мейнстримовую» волну на местах. Такое положение дел современная историческая наука называет термином «эллинизм», ставшим целым феноменом, на практике показывающим существование общества, состоящего из множества этносов и народов.
Дальнейшие исторические примеры построения мультикультурного общества может дать Римская империя. Уже в силу своей географической протяженности Рим в период пика своего расцвета и могущества включал в себя земли множества самых разнородных племен и народов. В какой-то степени Рим стал продолжателем дела эллинизма, без сомнения, впитав в себя как губка все достижения античной мысли и искусства, лучшие представители которых в ту пору находились на территориях бывших владений Александра Македонского. Тем не менее, особенности устройства политической системы Рима, требовала от него более глубокого влияния на покоренное население, а не ограничиваться лишь латинизацией местной знати, аналогично тому, как в империи македонского местная знать подвергалась воздействию греческой культуры. Во времена имперского Рима все покоренное население на местах подвергалось тотальной латинизации, что делало все протяжение империи относительно однородным – факт, вполне устраивающий центральные власти. И сегодня мы видим распространение на бывших землях империи языков романской группы, имеющих своим корнем латынь, ставшей тогда языком повседневного общения для многих и многих миллионов людей.
Но кроме такого мультикультурализма «сверху» Рим столкнулся и с мультикультурализмом «снизу». Единое пространство огромного государства благоприятно сказывалось на экономическом взаимодействии разных провинций, что, в свою очередь, побуждало к перемещению огромные массы людей. Богатые приморские города Средиземноморья превратились в скопления разнородных масс людей, не имевших между собой ничего общего, кроме одного – статуса подданного римского императора. Не стала исключением из этого правила и сама столица – город Рим, превратившийся в космополитичный мегаполис древности, в котором, словно в древнем Вавилоне, смешались все языки, народности и племена тогдашней Ойкумены. Не стоит забывать и того, что огромную часть римского общества составляли рабы, захваченные во всех уголках известного тогда мира. Такое беспрецедентное до этого момента смешение представителей различных культур в рамках одного, хотя и огромного государства, породило и ряд своих проблем, главной из которых явилась проблема удержания в стабильном состоянии столь непредсказуемого «змеиного клубка».
Проблема сепаратизма беспокойных окраин, восстания рабов и защита своих границ от непрошенных гостей стала основной головной болью императоров на многие века вплоть до самого падения Рима. Добавим к этому тот факт, что несмотря на проводившуюся политику латинизации, новые территории уже имели самое непосредственное влияние на своего гегемона. В эпоху зрелой Империи ее элита практически перестала придерживаться старых римских ценностей и обычаев. Фактически, высшая прослойка римского общества перестала быть римлянами в привычном понимании этого слова. Экзотические провинции несли в Рим новую моду и новые религиозные доктрины. За латинскими именами и фамилиями скрывались почитатели Исиды и Осириса, Митры и Гермеса Трисмегиста, Молоха и Баала. Христианство, бывшее поначалу религией низов, постепенно пробивало себе дорогу наверх. Такая пестрота философских учений и религиозных течений превращала некогда единое ядро римского государства в аморфную и рыхлую массу, лишенную общих ориентиров и идеалов, что, в конце концов, привело к краху все государство. Да, в конце своей истории Рим представлял ослабленное государство, с трудом отбивающееся от все новых и новых волн завоевателей-варваров, но ослабление это имело внутренние, а не внешние причины. И одной из самых значительных причин этого стала неспособность римского государства справиться со столь разнородным по своему составу собственным населением.
Так, Римская империя кроме еще одного примера построения мультикультурного общества дает нам еще и пример того, как общество это может погубить и самое себя. Очевидно, что Рим взвалил на свои плечи слишком большую тяжесть. Образно говоря, здание римского государства рухнуло, не выдержав своего собственного веса.
Мультикультурализм сегодня
Но что нам Рим, столь отдаленный от нас во времени? Как уже говорилось, сегодня мир стоит перед своими собственными проблемами и вызовами, не менее важными и значительными, которые встали в свое время перед Римской империей. Все это так, но изучая историю Рима мы можем заметить, что история современная и двухтысячелетней давности имеют до удивления много похожих деталей и нюансов.
Сегодня земли бывшей римской империи занимают совсем другие народы, на месте отдельных провинций возникли целые страны со своей многовековой историей. Но сегодня, как и две тысячи лет тому назад, мы видим, что проблема построения мультикультурного общества также остра и актуальна, как и две тысячи лет тому назад. Более того, в Европе все чаще раздаются голоса о том, мультикультурализм явился неудачным проектом, минусы которого в долгосрочной перспективы превысили все краткосрочные плюсы. Россия еще только вступает в глобальную экономику (вступление в ВТО произошло буквально несколько месяцев тому назад), но надеяться на то, что мы встретимся с процессами, принципиально отличными от тех, с которыми встретилось Европейское сообщество на пути своего развития – занятие совершенно пустое. Разобраться с сутью вышеозначенного явления, каким оно представляется с точки зрения современности, но в то же время и учитывая уже имеющийся опыт, позволит нашей стране с честью выйти из возможных затруднительных ситуаций.
Европейские ценности
В самом термине «мультикультурализм» на первый взгляд нет ничего, что предвещало бы возможный подвох. В европейском понимании этого понятия мультикультурализм – всего лишь совместное проживание представителей многих культурных общностей в рамках одного социума, одного государства, объединенного базовыми европейскими демократическими ценностями. К таковым ценностям, безусловно, можно отнести право каждого человека на самоопределение, на свободу слова, совести и вероисповедания, на право выбора рода деятельности, участия в политической жизни и в деле управления собственной страной на всех властных уровнях.
До поры до времени доступ к упомянутым ценностям, в большей или меньшей степени, был обеспечен для всех граждан любой европейской страны. Сама концепция Европейского сообщества, созданная в 50-х годах прошлого века, прямым образом указывала на тот самый мультикультурализм, без которого стало бы невозможным создание ЕС. Но в те же самые 50-е годы ХХ века многие страны Западной Европы ощутили резкий нехваток рабочей силы, как в связи с большой убылью населения во время войны (Западная Германия), так и в связи с увеличивающимися темпами развития экономики (Франция). Результатом стало приглашение турецких рабочих в Германию и выходцев из бывших колоний (главным образом, Алжир, Тунис) во Францию. Впоследствии наиболее развитые экономически страны Европы, обладающие наиболее высоким уровнем жизни среди населения, встретились с эммиграционным валом, поначалу состоящим из выходцев своих бывших заокеанских колоний, (Великобритания, Нидерланды, Бельгия, Франция). Затем выходцы из развивающихся стран Африки и Азии уже не делали различия между принимающими странами, небезосновательно считая, что любая европейская страна будет для них оптимальным местом для будущего проживания. Так постепенно вся Европа становилась «землей обетованной» для многих миллионов выходцев из стран третьего мира. С развалом СССР и падением «железного занавеса» к основному потоку мигрантов добавились выходцы из стран Восточной Европы и бывших союзных республик.
Таким образом, население многих стран Европы превратилось в тот же самый сложнейший клубок, распутать который не удалось в свое время еще древнему Риму. В результате европейские власти столкнулись с целым рядом проблем, о которых при разработке концепции ЕС не вспоминали или предпочитали не вспоминать. Восторги по поводу создания новой объединенной Европы затмили тот факт, что концепция ЕС в том виде, в котором мы его видим сейчас, в принципе, является совершенно искусственной. Европа никогда не была единой в течение всей своей истории, за начало которой условно принимают 476 год – год окончательного падения Западной римской империи. Феодальная раздробленность и разделение христианства на западное и восточное, соперничество крупных держав, завоевание Балкан Турцией, религиозные войны в период Реформации никогда не позволяли сделать европейское пространство относительно единым. Более того, даже страны-члены Евросоюза, составляющие его основное ядро, до сих пор не преодолели центробежные силы в своей внутренней политике.
За кулисами европейского единства
Франция имеет проблему сепаратистских настроений на Корсике. Такие провинции как Бретань и Прованс, исторически развивавшиеся самостоятельно без какого-либо определяющего влияния со стороны Парижа, при всяком удобном случае заявляют о том, что они «не Франция». Любой житель Барселоны, находящейся на территории Испании, скажет, что он живет в Каталонии и весьма болезненно отреагирует, если его назовут испанцем. Баскские сепаратисты также не согласны с тем, что Баскония официально является территорией испанской короны. Раздробленная Германия, чья карта всегда напоминала лоскутное одеяло, весьма болезненно воспринимала процесс своего объединения под эгидой протестантской Пруссии. Жители горной католической Баварии официально оставались подданными баварского короля, хотя и при верховенстве Германской империи, вплоть до 1918 года. Помимо разделения на католиков и протестантов, на север и юг, вплоть до середины XX века разговаривающих на разных диалектах немецкого языка, в Германии добавилась проблема запада и востока. В Западной Германии распространено мнение, что восточные немцы, вплоть до 1990 года строившие социализм вместе с другими странами Восточного блока, живут только лишь за счет запада и являются своеобразным «балластом», доставшимся им в наследство после разрушения берлинской стены и всего «железного занавеса». В Великобритании всегда остро стояла проблема Северной Ирландии. В 2014 году в Шотландии пройдет референдум о независимости от Соединенного королевства. Даже в миниатюрной Бельгии два разных народа – франкоговорящие валлоны и говорящие по-голландски фламандцы пытаются размежеваться друг от друга.
Первоначально Евросоюз строился на основе шести континентальных государств (Франция, Германия, Бельгия, Голландия, Люксембург и Италия) и стоявшей особняком Великобритании. Отмечается, что эта территория примерно соответствует территории созданной в начале IX века империи Карла Великого (за исключением Соединенного Королевства). Данные страны образуют так называемое «ядро», вокруг которого и строится весь проект объединенной Европы. В настоящее время Европейское сообщество состоит из 27 стран, но, как мы видели, единое на карте пространство является довольно разнородным уже на уровне внутреннего положения в отдельных государствах. Но Евросоюз примечателен также и тем, что уже сам он состоит из нескольких геополитических блоков, что пока лишь позволяет говорить лишь о некотором формальном единстве данного надгосударственного образования. Так, существует уже упомянутое ядро, несущее все издержки созданного им проекта. В ядре сосредоточены все основные промышленные, экономические, технологические и научные ресурсы ЕС. Как уже говорилось, Великобритания стоит особняком и на туманном Альбионе довольно сильны скептические настроения касательно ЕС. Кроме того, Великобритания – страна с мощнейшей экономикой, так и не вступила в зону евро, что резко сокращает возможности благополучного исхода кризиса европейской валюты.
Сейчас в Евросоюзе также можно выделить такие блоки как страны Пиренеев (Португалия и Испания), страны восточного блока, состоящего из бывших стран участниц Варшавского договора, блок прибалтийских стран, а также скандинавский блок. Греция и Кипр представляют убыточные южные «активы» Европейского сообщества. Так или иначе, но все страны этих блоков, за исключением разве что Скандинавии, состоят «на балансе» более богатых и развитых экономически стран «каролингского ядра». Его благополучные страны превратились в настоящую Мекку для жителей восточной части ЕС и Пиренеев (в основном, Португалии), массово уезжающих туда на заработки. Эта ситуация породила свои проблемы, уже перешедшие в фазу активного противостояния. Так, во Франции были депортированы румынские цыгане, являющиеся такими же гражданами Евросоюза, как и коренные французы. Данный факт показывает, что власти на уровне государств и на уровне Европейского союза начинают расходиться в своих взглядах на политику мультикультурализма. Идея национального суверенного государства наталкивается на идею соединенных штатов Европы, подчинивших себе правительства входящих в них государств. Идея сильного национального государства, оформившаяся в XIX веке, вступает в конфликт с идеей новой надгосударственной империи, основанной на экономической целесообразности, вытекающей из неолиберализма последних десятилетий.
Вал иммиграции
Экономическая целесообразность и неолиберализм, провозглашающий некие общечеловеческие свободы, явились основными факторами, приведшими к созданию Евросоюза. Но то, что было актуально в середине прошлого века, может оказаться устаревшей моделью сегодня. Сегодня Европа вновь наполнена противоречиями, разрешение которых может занять не один десяток лет. Одной из таких проблем является все возрастающее число некоренного населения в странах «старой доброй Европы». Причем речь идет даже не о выходцах с окраин ЕС, обладающих некоторой комплиментарностью со своими европейскими собратьями. Европа, в свое время решившая следовать идеальным моделям открытого общества, и имея многовековую колониальную историю, в один прекрасный момент открыла свои двери для бывших колониальных подданных. В какой-то мере это можно объяснить неким «комплексом вины» за столетия угнетения заморских народов и в то же время данное явление очень напоминает маятник истории, начавший свое движение в противоположную сторону. Тем не менее, факт остается фактом, и сегодня мы видим, что практически все страны западной Европы имеют у себя чрезвычайно разросшиеся сообщества выходцев из стран Африки и Азии.
Во Франции таким доминирующим меньшинством стали выходцы из мусульманских стран северной Африки, в Англии – выходцы из бывших индийских колоний, а также из стран Карибского региона. Проблема усугубляется тем, что данный срез населения европейских стран, как правило, имеет лишь самые низкие профессиональные навыки, что обрекает их либо на низкооплачиваемую работу, либо на безработицу. Причем сегодня, когда основные производства в развитых странах практически полностью выведены в регионы с низкими производственными издержками, такая ситуация становится фактически критической. Вновьприбывшие становятся социальными иждивенцами, что усугубляется проблемами, связанными с их ассимиляцией. Во Франции, например, те же самые выходцы из арабских стран находятся буквально в изоляции, проживая в так называемых предместьях (banlieus), представляющих собой форменные гетто. Причем изоляция эта касается как недавних мигрантов, так и потомков рабочих, приехавших в страну еще в 50-е годы, что никак не может не выливаться в растущие темпы криминализации подобных районов, куда заказан путь «благополучным» французам. В этой ситуации буквальной сегрегации по национальному признаку резко вырастает потребность для самоидентификации у дискриминируемой части общества. Многие арабы находят такую идентичность в фундаментальном исламизме, превращая парижские пригороды в рассадники не только преступности, но и религиозной нетерпимости.
Кризис Европы
Все это происходит на фоне демографического кризиса коренных европейцев и резкого снижения значимости христианства в западных странах. Фактически, среднестатистический житель Англии или Франции сегодня не имеет никакого отношения к религии и бывает в церкви лишь два раза в течение своей жизни – во время крещения и отпевания. На этом фоне мигранты, не испытывающие проблем с рождаемостью, и, по большей части, активные приверженцы родной религии (чаще всего ислама или индуизма), привлекают к себе все больше и больше негативного внимания коренного населения. Чаще всего именно вновь прибывших популисты объявляют основной причиной европейского кризиса, хотя, как было сказано выше, бомба замедленного действия, приведшая к краху идеи мультикультурализма в ее современном виде, заложена уже в самих ценностях неолиберализма. Когда в середине прошлого столетия идея ЕС только начинала вызревать, никто и не мог предположить о том, что проблема иммиграции и межнациональных отношений будет играть такую значительную роль в светлом и радужном будущем единого европейского пространства. Идеальная модель оказалось таковой лишь на бумаге, а реальная жизнь внесла в нее свои весьма заметные коррективы. Теперь ЕС начинает пересматривать свою политику открытых дверей, а также притормозила с процессом принятия новых членов.
Но такие ограничительные меры, во-первых, пока не справляются с валом выходцев из третьих стран, грозящим захлестнуть Европу, а, во-вторых, не решают накопившихся внутренних противоречий. Официальная внутренняя политика пока не может предложить ничего принципиально нового. Европа, будучи светской структурой, не имеет сколь-нибудь значительных рычагов для воздействия на религиозные общины неевропейского происхождения. Те же, в свою очередь, имеют колоссальный авторитет в среде приезжих, что порождает опасную ситуацию дублирования властных полномочий. Фактически, речь идет о том, что в один прекрасный момент религиозные лидеры могут стать главами неких автономных структур, фактически неподвластных официальным властям. Все это никак не может ускользать от взгляда не только экспертов по межэтническим и межрелигиозным отношениям, но и от взглядов обыкновенного европейского обывателя.
Маньяк Брейвик?
Прошлогодняя история с «белокурым убийцей» Брейвиком, взорвавшим здание правительства Норвегии и расстрелявшего молодежный лагерь на острове Утойя – явление весьма символическое. Норвегия хотя и не входит в Евросоюз, но в миниатюре представляет все те же явления и процессы, которые происходят сейчас и в большой Европе. На этой поучительной истории мы видим, что официальная политика по продвижению мультикультурализма образца 1950-х годов (напомним, что Брейвик расстрелял активистов Норвежской рабочей партии, ратующих за открытость Норвегии перед внешним миром, причем большая часть собравшихся на злополучном острове состояла именно из приезжих), начинает наталкиваться на сопротивление «снизу». Политические партии правого толка, заявляющие о борьбе с мигрантами как с основным злом современной Европы, пользуются все большей и большей популярностью. Причем чаще всего эти политические партии играют и старую песню о праве самоопределения исконных национальных меньшинств. Таким образом, более или менее радикальные идеи правого толка оказываются идентичны сепаратистским устремлениям, в основу своей риторики положившими лозунги о неспособности «евробюрократов» справиться с валом мигрантов.
Нельзя не упомянуть и того факта, что деяние Андерса Брейвика до сих пор ставит перед нами ряд неразрешимых вопросов. Действительно, пока еще нет никакого внятного объяснения как террорист-одиночка смог совершить два столь масштабных теракта без какой-либо посторонней помощи. Приобретение взрывчатки и целого арсенала боеприпасов еще можно как-то объяснить нерадивостью спецслужб, но бойня на острове – пусть и небольшом по размерам – наводит на мысль многих серьезных исследователей, что одному человеку совершить такое просто физически невозможно даже при наличии каких-то сверхвозможностей. Если это так, и если у Брейвика были помощники, то помощники эти должны быть очень могущественными для того, чтобы иметь возможность устроить столь масштабные по своему размаху террористические акты. Что и говорить, события в Норвегии напоминают, скорее, тщательно спланированную и задуманную спецоперацию, в которой участвовала спецслужбы и полиция Норвегии, нежели чем акцию маньяка-одиночки. Что же мы имеем в итоге? А в итоге мы имеем, то, что, скорее всего, какая-то часть европейской элиты явно симпатизирует правому движению, причем, судя по всему, настроена эта часть крайне радикально.
Говорить о том, насколько глубоко прошла трещина в верхних эшелонах европейских властей пока еще рано. Причем, версия о соучастниках Брейвика пока что еще не подтверждена. Но, скорее всего, если целью всего этого действа было донести определенное послание, то нельзя сомневаться в том, что послание это дошло до своего адресата. Так или иначе, но для Европы наступило время как-то реагировать на новые вызовы, которые ставит перед ней современность. Сценариев выхода из сложившегося кризиса имеется несколько – но действовать нужно быстрее. Андерс Брейвик уже это доказал.