Как вы думаете, кто страшил более всего преступника на судебном процессе? Прокурор? Судья? Может быть, адвокат пострадавшей стороны? Этих представителей закона преступник вполне мог переносить, но вот тех, кто занимал лучшие места в «партере» зала судебных заседаний, тех, кто превращал простой процесс в театрализованное представление, ни один обвиняемый не смог терпеть.
И это даже не присяжные заседатели! Они и в подметки не годятся с виду хрупким и безобидным, а на деле – настоящим хищницам, жаждущим как можно больше «крови».
Уголовная дама
Уголовная дама – сущий дьявол для тех, кто находится по ту сторону решетки! Именно эти особы могли в секунду любого подозреваемого безапелляционно превратить в обвиняемого.
Помните, как у Бернарда Шоу: «Вор не тот, кто крадет, а тот, кого поймали». Вернее, не просто пойманный на воровстве, а тот, кого таковым «назначил» наметанный глаз присутствующей при слушании дела дамы. А коль уж этих глаз было несколько – пиши пропало!
Для таких «уголовных дам» не существовало никаких иных развлечений, кроме как громких судебных процессов: театры, балы, маскарады, гуляния – все это было для них чуждо и непонятно. Только в одной стихии они чувствовали себя фривольно и заряжались нужной энергией – в храме Фемиды. Любые деньги они готовы были отдать, отказаться от бриллиантов и жемчугов, - только бы оказаться на закрытом процессе,
Кто-то из домашних благосклонно прощал им эту маленькую «слабость», а у кого-то дело доходило до весьма серьезных разбирательств, а порой даже до разводов (но и это беспокоило дам меньше, нежели перенос слушания).
Суды как телешоу
На стыке XIX-XX веков жило на Большой Морской улице семейство Прохоровых. Глава оного был некогда известным петербургским судьей, но, отойдя от дел, полностью себя посвятил делам семейным и любимейшему имению в Сиверской. Супруга его, Екатерина Абрамовна, будучи моложе его почти на 30 лет, наоборот, в пору его службы пристрастилась к судебным слушаниям и теперь была постоянной гостьей практически всех заседаний.
Надо сказать, что у Екатерины Абрамовны было 5 детей, но времени на них у нее почти не оставалось, ибо все отбирали уголовные интриги и хитросплетения, кои пропустить у нее не было ни малейшего желания. Поэтому дети были исключительно на гувернантках и супруге.
Более того, если Екатерине Абрамовне, по какой-то причине, не удавалось поучаствовать в процессе, ее тут же накрывали психосоматические процессы в виде мигрени или гипертонического криза.
Екатерина Абрамовна вставала чуть свет – в пять утра. А в 9.00 она, как верный страж, стояла в «карауле» у дверей Рождественского суда. Там ее поджидали товарки, столь же помешанные на уголовных разбирательствах и не пропускавшие ни одного слушания.
«Уголовные дамы» были известны всем представителям суда, начиная от гардеробщиков, заканчивая судьями. И если последние бежали от них, как от огня, гардеробщики знали каждую из них по имени-отчеству и не упускали возможности обменяться с ними хотя бы парой фраз: дамы получали точную информацию – не перенесено ли слушание, кто судья, какова линия защиты, - а гардеробщики узнавали пикантные подробности самого дела.
Екатерина Абрамовна старалась одной из первых выведать всю информацию по делу, мельчайшие подробности о наличествующих уликах, о степени подготовленности адвокатов со стороны защиты – в ход пускались все возможные связи супруга.
Смыслы жизни
Прокуроры, судьи и даже адвокаты, памятуя о прежних заслугах Петра Николаевича Прохорова, не могли отказать Екатерине Абрамовне в предоставлении данных, естественно, в рамках, регламентированных законом.
Екатерину Абрамовну уважали, как коллеги «по цеху», так и участники процесса, а подсудимые откровенно боялись. Кроме невероятных актерских способностей, которые неоднократно демонстрировались во время судебного процесса, Екатерина Абрамовна обладала весьма неплохими, пусть пока интуитивными, навыками профайлинга. Сделав свои выводы, она «по дружбе» делилась ими с судьей, который находил их вполне уместными и соответствующими действительности, что, в свою очередь, влияло на его суждения, а порой и вынесенный приговор.
И если для большинства «уголовных дам» присутствие на процессе было чем-то сродни развлечению, то для Екатерины Абрамовны это была самая настоящая страсть, смысл жизни, без которого она себя не мыслила.
Страсть эта постепенно вылилась в неумолимое желание получить профессиональное образование в области юриспруденции. Несмотря на жуткий скандал, веские аргументы «против» со стороны супруга, Екатерина Абрамовна все-такие «вырвала» свое право на самоопределение. И отправилась в Сорбонну – покорять юридический факультет.
Надо сказать, что юридического образования для женщин в то время в Российской Империи еще не было (первые Бестужевские курсы, на которых было юридическое отделение, появились лишь в 1906 году), поэтому многие «помешанные» на юриспруденции представительницы слабого пола, не раздумывая, отправлялись за границу в заморские ВУЗы.
Первая адвокатесса
Триумфальное возвращение Екатерины Абрамовны в Россию случилось в 1907 после окончания с отличием юридического факультета Сорбонны.
К сожалению, супруг не успел разделить с ней радости от осуществившейся мечты – скоропостижно скончался еще во время ее пребывания в Университете. Однако, Екатерина Абрамовна, обладая живым нравом, недолго пребывала в трауре и в скором времени снова соединилась узами Гименея – на этот раз тоже с представителем закона (судя по всему, не по великой любви, а по великому расчету).
Несмотря на явный ум, диплом с отличием, полет мечты потенциальной адвокатессы постоянно прерывали законодательные табу Российской Империи. Женщин в официальном статусе в адвокатуре не приветствовали, постоянно вставляя палки в колеса и ссылаясь на отсутствие нужного законодательства.
Даже тогда, когда закон об участии представительниц женского пола в адвокатской практике появился на свет, ни в одну инстанцию Екатерину Абрамовну брать не хотели, ссылаясь на то, что диплом у нее был заграничного образца и не был подтвержден в России.
Это препятствие настойчивой бывшей «уголовной даме» преодолеть удалось – свой диплом она подтвердила в Санкт-Петербургском Государственном Университете, успешно сдав экзамены в 1909. И даже была допущена в качестве адвокатессы со стороны защиты на заседание по довольно банальному делу – краже бильярдных шаров в некоем ресторане.
Мечты остались мечтами...
Заседание уж было началось, но…и здесь вмешался злой рок. Неожиданно, после перерыва, прокурор вдруг заявил, что не намерен вести процесс в присутствии адвоката-женщины. Заседание было перенесено на неопределенный срок.
Ошеломленная Екатерина Абрамовна подала прошение в Министерство Юстиции, опираясь на действующее законодательство и лелея надежду, что министры окажутся на ее стороне.
Ни Министерство Юстиции, ни Сенат как последняя инстанция, увы, не признали ее права участия в процессе в качестве адвокатессы. Более того, в ноябре все того же 1909 года решением Сената Екатерина Абрамовна была исключена из адвокатуры.
Ей вновь пришлось довольствоваться ролью «уголовной дамы», правда, недолго – в конце концов, мечта ее вести адвокатскую практику осуществилась, но это - уже другая история.
Отчего же все были так категорично настроены против нее: ведь и ум, и сообразительность, и умение подать себя, и блестящее образование – все это было при ней? А дело в том, что «все зло – от женщин», - это факт.
Супруге прокурора, который вдруг так неожиданно прервал процесс, не понравилось, что среди коллег мужа появилась эффектная, неглупая женщина. Она задействовала все возможные связи. В итоге банальная ревность перечеркнула карьеру Екатерины Абрамовны.
И повода-то для ревности, в общем-то, не было. Единственной действительной страстью Екатерины Абрамовны была юриспруденция, но «ревнивцы не нуждаются в поводе: они часто ревнуют совсем не по поводу, а потому что ревнивы» (У.Шекспир).
Подпишитесь на канал, мы обязательно вас удивим новыми статьями!
Это интересно
И еще больше 1 000 историй у нас на канале