Сложно вспомнить события, произошедшие в раннем детстве. У Наташи плохо выходило восстанавливать в голове события из начальной школы или детского сада. Весть этот сумбур и однообразие детской разноцветной реальности умещались для неё в ёмкое :"Было весело! "
Только чёрные оттенки того периода впечаталаись в её сознание.
Похороны бабушки. Ноябрьская, промозглая, заставляющая вздрогнуть погода. Переполненный родственниками старый бревенчатый дом. Из-за вечно снующих туда-сюда дядь, тёть и прочих семейных, дверь открыта. Взрослые гонят духа на улицу, в доме ему теперь нет места. С подмороженного, покрытого едва улёгшимся снегом двора тянет ненавистной пихтой. Отныне для Наташи этот аромат- запах смерти.
Внезапная смерть приносит с собой не только по-настоящему горький привкус, от которого потом не можешь отделаться ночами, но ещё и наспех собранный берёзовый горб. Обычно под такой кладут таз снега, охлаждают тело, но сейчас этого не требовалось. Печь не топили, и в доме стоял колотун. Все были одеты. Наташа, не от холода, а скорее от боли, жалась к маме. Заплаканная мать не могла сейчас уделить дочери много внимания. Наташина мама была старшей дочерью в семье. Наташин дед запил, её мама не спала уже третьи сутки, всё суетилась. Казалось, ей даже не когда скорбеть. "Наташенька, сядь на лавочку, посиди, папа доделает бабушкин крест и придёт." Девочка так и поступила. Люди сменяли друг друга. Одни уходили спать, другие сидели и говорили полушёпотом. Порой смеялись. Новых, малознакомых людей становилось всё больше. Зайдёт такой человек в дом и сразу в слёзы. Обойдёт вокруг гроба, погладит бабушкин лоб или руку. Может денег оставить, но мало у кого они тогда водились.
Отец уже давно закончил уличную работу, но вместо того, чтоб вернуться, пошёл на кладбище. Там как раз должны были вырыть яму. Вечерело со страшной скоростью. В комнате зажгли свет. Наседавшая весь день толпа дальних родственников разошлась, обещая завтра быть. Остались только самые близкие. В утихающей суете Наташа вдруг поняла, что за исключением спящей в кресле-качалке тёти и бабушки в комнате никого нет. По её щекам побежали слёзы. Нужно было выйти, сказать кому-то, найти маму. Но мама сказала ждать на лавке. Наташа тихонько плакала и ждала. Минуты казались ей вечностью. Проснулась тётя. Она обняла девочку и попыталась успокоить. Позвала сестру. Долго выговаривала ей за оставленного без присмотра ребёнка, но после, всё же отправила спать.
Утром шёл мокрый снег. Трое односельчан, сосед и два могильщика, вынесли гроб. В старом школьном автобусе, с сидениями без обивки и с железными изголовьями, все добрались до кладбища. Там уже ждали многие сельские, а так же все дальние и не очень родственники. На старом кладбище мест было немного, но для бабушки оставили, рядом с родителями. Дед был безутешен и опустошён. Все дети, в том числе и Наташина мама, вытирали слёзы, стараясь при этом держаться. Когда первый гвоздь вошёл в крышку гроба, Наташа разревелась. Теперь она поняла, что бабушки нет, что она ушла и больше не вернётся.
Многочисленные родственники ходили по кладбищу, навещая своих самых близких. Могильщики сносно зарыли яму. Мужики поставили крест. Холодало. После недолгого прощания все разъехались.
В доме было грустно, холодно и пусто. Взрослые растопили печь, собрали из оставшейся еды ужин, ещё раз помянули. Мама с тётей всё никак не могли решить, можно ли уже снимать шторы с зеркал. Решили оставить ещё на день.
Утром Наташе было тридцать. Она собиралась на день лун к бабушке. Крест давно поменяли на памятник. Родственники были, но совсем немного. На троицу приедут. Снова шёл мокрый снег, и все Наташины старания по уборке памятника, оградки и стола оказались напрасны. Она тихонько поплакала, пообщалась с роднёй и уехала. В селе уже давно не было их старого дома. Новый был другой, не бревенчатый, попроще. Комнат больше, печи другие. Наташа плохо помнила старый дом. Если бы не фото, вероятно, лицо бабушки тоже бы пропало из ее памяти, в череде прочих лиц. Запомнилось только чувство. Любовь и боль от потери. Только это и обрамляло воспоминания.
