Мама нагрянула как всегда внезапно, почти без предупреждения — «надо поговорить».
— Вернулся потеряшка ваш? — спрашиваю.
— Нет.
И молчит многозначительно. Я сварила кофе, достала пирожные. Она отодвигает от себя тарелку со словами «кусок в горло не лезет».
— Что случилось?
— Ничего.
Снова молчит и грустно в окно смотрит.
— Ты же сказала, что поговорить надо!?
— Не знаю как сказать.
— Говори как есть.
Горестно вздыхает.
— Она к нему ехать собралась.
Вот это я и предполагала. Была у меня такая мысль, что сестра какую-нибудь пакость задумает.
— Зачем? — спрашиваю.
— Ну это же не дело, раздельно быть. Вместе надо жить. Семья же.
— Проще ему вернуться, а не ей туда ехать. Там жить негде.
— Он требует, чтобы она приехала.
— Требует? У него есть такое право?
— Она сначала отказалась, так он ей игнор на три дня устроил, она плакала. Сказал, что вообще звонить не будет, если она не приедет.
— С какой целью она туда поедет? На какой срок?
— Не знаю.
— А работа как же?
Оказывается, на работе у нее проблемы из-за больничных с младшим, и ей начальство прямым текстом говорит, что ни она, ни ее ребенок им не нужны. Наработалась, короче.
— А с кем же будут дети? — спрашиваю.
Мама закручинилась пуще прежнего.
— Со мной, — отвечает, — больше ведь нам рассчитывать не на кого, никто помочь не хочет.
— В чем помочь? Какая беда у нее случилась? Трутень, которому вы обе на подносе к дивану пельмени подносили, сбежал? Так пусть возвращается и идет на работу, и никаких проблем не будет.
— Почему ты такая?
— Какая такая?
Всё, договорились до привычного диалога. Я не такая, а какая я должна быть, мама не знает. Но надо было расставить точки над ё, и тем самым, возможно, привести маму в чувство, разобраться в деталях.
— На какие шиши ты будешь обеспечивать внуков? На ваши две пенсии?
— Нет, она мне карточку с алиментами оставит, — оживилась мама.
Ах, да. Алименты на старшего сына. 25 000 р. в месяц. И еще кредиты. Про них мама, похоже, забыла.
— И как ты будешь на эти деньги выкручиваться? Сейчас это ее головная боль, а станет твоя. Тебе своих проблем не хватает?
— Как-нибудь справимся.
— Если ты в этом так уверена и все для себя уже решила, то о чем ты поговорить хотела?
— Может ты могла бы иногда с детьми посидеть, племянники же, не чужие.
— Нет.
— Ну ты же сидела!
Один раз это было, и он же последний. Экстренная ситуация. У сестры адски болел зуб всю ночь, утром она побежала к врачу. А с детьми было остаться некому. Мой отчим попал в больницу, у него осложнения после ковида, мама ездила за ним ухаживать — он был лежачий. Зять-трутень уехал на рыбалку, а там «телефон не ловит». Вот я и согласилась посидеть с племянниками. Поехала, забрала их к себе, заодно сестру до поликлиники подбросила.
Тот день я вспоминаю с содроганием. К старшему ребенку претензий нет, он сидел и делал уроки, потом книгу читал, потом телевизор смотрел, потом мне про Столпы творения рассказывал. А вот младший… Сначала он играл в лего в гостиной на полу. И все было хорошо. Ровно пять минут. Потом начался ад.
Я была в ванной, когда услышала бам-бам-бам!!! Этот гаденыш барабанил по роялю! А ведь я его русским языком попросила к роялю не подходить. Есть игрушки, раскраски, мультики. Зачем тебе рояль? Ты что, б…, пианист?! Не трожь инструмент!
Две мои кошки от него спрятались, а третью он замучил! Она у меня бесхарактерная, кошка-тряпка. Но мять ее я не позволю. Отправила ее на лоджию, под его визги.
И самое кошмарное, что он сделал в тот день, — ударил кулаком мою домработницу. Потому что она слишком медленно пекла пирожки. Его Величество хотело пирожок с яблоком, но готовы были только пирожки с мясом. С яблоком еще не испеклись. Тогда он от злости стукнул домработницу, схватил пирожок с мясом, убежал в гостиную, и со злостью швырнул его об пол. Как мне хотелось его отметелить!
Про то, что он пинал дверь, за которой его брат делал уроки, можно, наверное, не рассказывать. Это мелочи…
— Мама, у меня нет возможности помогать с племянниками. Мне некогда.
— Ты же все равно дома сидишь…
Начинается!
— Я работаю, а не сижу.
— Ну, на компьютере же работаешь.
— И что? Я занимаюсь очень сложными переводами. С одного языка на другой. Ты это прекрасно знаешь. Я привыкла работать в тишине. Я не имею права делать ошибки, моя работа всегда качественная. Именно за это мне платят.
Бесполезно что-то доказывать. Это статью на дзен я могу написать в любых обстоятельствах, а для работы мне нужны определенные условия, в которые ненормальный племянник не вписывается.
— Ты тогда хорошо поступила. Тебе сердце правильно подсказало, — начала свои манипуляции мама.
— Мама, сердце это мышца, оно ничего не может подсказывать.
— Ты ошибаешься.
— Тогда может мне лучше к ягодичной мышце за советом обратиться как к одной из самых больших мышц в организме человека? Уж она-то точно знает как поступать.
Интересно, я снова у мамы в ЧС или нет?