Деревья, как и люди, говорят на разных языках. В тайге он правильный и плавный, если только не вмешается ветер... Тогда-то и станет понятно, кто истинный, а иногда и самовластный хозяин тайги. И не только листья подчиняются ему беспрекословно...
С недавних пор Нина уяснила одно: дорога через тайгу может быть более или менее безопасной только в одном случае: если впереди на расстоянии не более шага идёт муж. И старалась не отставать, хотя и никаких медведей поблизости не было, иначе бы Фингал не был так безмятежен.
Юре такая всецелая уверенность в его силах была приятна, тем более, что он знал: жена его трусихой никогда не была. Но всё же тайга - это место для настоящих мужчин, а отнюдь не для женщин. И Юра даже знал разгадку, как всё гениальное, лежавшую на поверхности:
почему тайга не выносит женщин. Не потому ли, что женского рода сама? Мужчины, сильные и смелые, ей любы, а дамам гневно указывает: их место не здесь, не в тайге.
Разве что с медвежьими невестами ничего поделать не могла. Не зря, видно, люди придумали, что медведь - хозяин тайги. И Юра тоже чувствовал себя в ней полноправным хозяином, и в такой же степени - художником. А она, необъятная, конечно же, - Муза. Тайга прерывисто вздыхала, убеждала идти быстрее. Юра привык ей верить, потому ускорил шаг.
- Быстрее, - торопил и жену. - Видишь, ветер какой поднялся.
Поспевать за мужем было трудно. Наработавшись за день, хочется вдыхать таёжный воздух полной грудью, он - лучшее лекарство от усталости. "Поспеши, поспеши", - слышалось в раскачивании крон. И вдруг ветер, как необузданный медведь, посаженный забавы ради на цепь, порвал невидимую привязь, понёсся напролом, не разбирая дороги - только ветки затрещали.
- Скорее!
Избушка была уже совсем близко, но обезумевший вихрь мог подхватить и на пороге. Юра втолкнул жену в избу, и едва успел захлопнуть дверь, как снаружи застонали, падая, деревья. Фингал, учуяв опасность, забился по своему обыкновению под нары.
- Юр, а если дерево какое на нашу избушку упадёт? - забеспокоилась Нина.
- Не бойся, избушка наша за двести лет и не такое выдерживала, - как-нибудь устоит.
Кто бы мог подумать, что ураган остановится у ручья, точно тот был запретной чертой или невидимой стеной. Напрасно бился о неё ветрюга - только на том берегу наломал деревьев. Лишь три древние сосны, переплетённые корнями, устояли в низине под его натиском. Юра окинул сокрушённым взглядом кладбище деревьев: сколько работы даром пропало! И почувствовал, нет, не обиду - какое-то опустошение, отозвавшееся в сердце укором: тайга предала его. От участка, окорённого и сулившего немалую прибыль, почти ничего не осталось. Даже бочки со смолой, которые Нина успела наполнить за несколько дней, проведенных на Сенокосе, и те были завалены деревьями.
За смолой из Нижнего приехала бригада. Целый день расчищали дорогу, чтобы можно было пройти коню.
- Как чувствовал, взял ещё один участок у посёлка, - вздохнул Юра. - Видно, и правда, надо нам уезжать из Сибири.
То, что Юре казалось настоящим бедствием, для Нины было всего лишь неудачей, да и то сулившей скорую радость встречи с детьми. Участок у посёлка, она знала, муж не очень любил. Ей же, напротив, там работалось спокойнее: медведи так близко к посёлку подходить не решались. Слово Юра сдержал, но и от тайги не отступился...
Автор: Вероника Тутенко, отрывок из биографического романа "Дар кариатид"