И история, и историческая фантастика зависят от сочетания воображения и тщательного исследования. Разница заключается в балансе этих ингредиентов.
Хилари Мэнтел в своих потрясающе блестящих лекциях Рейта намеревалась напомнить нам о непознаваемости прошлого: непостижимом из-за пристрастности сохранившихся свидетельств, что все, что у нас есть, это то, что случилось, чтобы остаться, «то, что осталось в прошлом».
Решето, когда сквозь него просочились века. Она полагает, что именно в этой лакуне говорит исторический романист: она может заниматься своим ремеслом «в точке, где удовлетворение официальной истории рушится». В ответ на вопросы, которые часто ставят перед историческими романистами, законно ли то, что они делают? правда ли их история?
– она замечает, что историки, хотя и «не выдумывают сознательно», приходят к разным интерпретациям. Другими словами, они могут бессознательно или невольно выдумывать, потому что не могут все быть правы. Мантел говорит, что это не делает историков «коррумпированными», а просто людьми.
История, отмечает она, «не наука»; написание истории и написание исторических романов являются «дополняющими ремеслами».
Мы делаем похожие вещи. Факт и вымысел размыты. На самом деле нет, пожалуй, факта, есть только вымысел. Именно исторические романисты честны в своих художественных произведениях, в то время как историки не признают того факта или, возможно, даже не осознают, что их субъективные, ошибочные версии прошлого не являются правдой. Короче говоря, историкам не удается признать тот факт, что они составляют прошлое.
Я хочу признать, что я считаю это правильным и, ну, не совсем правильным. Не все исторические романисты такого калибра, как Мантел, но давайте представим на мгновение, что они есть.
Если бы каждый из них так же хорошо разбирался в первоисточниках своего периода и проводил исследования так же глубоко и основательно, как любой историк, то было бы справедливо сказать, что эти две профессии дополняют друг друга, поскольку вымысел был бы построен только на фактах...
Лесовой Данила