Аня, Вика и Юля договорились, что пора собраться вместе, решить вопрос с квартирой.
Уже почти год прошел с тех пор, как внезапно ушел из жизни их младший брат. Родительская квартира, когда-то полная детского гомона, стояла осиротевшая и притихшая.
Пора выставлять ее на продажу. Дали объявление, а тем временем занялись разбором вещей. Впрочем, вещей было мало, в основном старьё и откровенный хлам. Мама дорогая! Сколько мешков пришлось перетаскать с пятого этажа! Кому всё это было нужно? Себе сестры забрали только фотографии и некоторые книги. Ну, и еще часть посуды Вика увезла в деревню.
Главное при разборе вещей — не начать рассматривать фотографии.
Анна помнила тот год, когда они въехали в эту квартиру. Еще бы, ведь ей тогда было уже четыре года!
Как здорово было бегать по четырем (!!!) комнатам и аукать, слушая, как эхо звонко отражается от пока еще пустых стен! Эта квартира казалась раем после тесной фанерной клетушки на чердаке общежития, совсем как в фильме "12 стульев"
Вике в то время было два с половиной, так что она не помнит, что они жили где-то до этого. А уж Юля, как и их младший брат, в этой квартире родилась и выросла. Ведь разница между Юлей и Аней целых 9 лет! Аня помнит, как стирала и гладила Юлины пеленки.
И вот пришло время прощаться с этой квартирой. У всех трёх сестер свои семьи, своё жилье. Дети всех сестер отказались жить в этой квартире: слишком уж она в запущенном состоянии, хрущевка на пятом этаже, угловая...
Болезнь и уход сначала матери, потом отца... Брат, оставшись один, едва сводил концы с концами. Если бы не помощь сестёр, он был бы не в состоянии оплачивать даже коммунальные услуги. Много раз сестры предлагали ему продать квартиру и купить однушку: тебе хватит, зато не будет сумасшедших счетов и долгов по ним.
Нет, отвечал брат, я здесь родился, здесь и умру.
Анна с сожалением отложила в сторону фотоальбом.
Книги... О Боже! Целая полка занята брошюрами Пленумов ЦК КПСС... Да, отец интересовался историей, о ней он мог говорить часами.
Полное собрание сочинений Ленина... Даже полка прогнулась под его тяжестью... Переходя от стеллажа к стеллажу, Анна вспоминала, как мама делила между пятью детьми банку сгущенки, чтобы всем поровну досталось. Это лакомство очень редко появлялось на их столе...
В серванте сохранилась мамина шкатулка с нитками... Мамочка, мамочка...
Аня помнит, как мама вечерами шила и вязала, чтобы дети были одеты.
Освободив очередной стеллаж от книг — кроме отца, эти книги никто ни разу не открывал, — Анна взяла в руки монтировку и с ожесточением принялась его разламывать.
Вика, вернувшись из очередного похода к мусорным контейнерам, застала Аню среди обломков стеллажа, с монтировкой в руках и в слезах.
— Что ты, Аня? Ушиблась? Зачем ты сама занялась этим? Приехал бы Олег и все сделал.
В ответ Анна разрыдалась ещё горше.
— Да что с тобой?
— Ой, Вика, если бы ты знала... Я смотрела на все эти книги, а видела маму, как она ночей не спала... Вспомнила, как плакала мама, когда отец свой гонорар потратил на этих испанских поэтов... Он отвечал ей, что книги — это лучшее вложение денег, что дети, то есть мы, будем благодарны ему, что он собрал такую библиотеку... А на завтрак мама давала нам овсянку и по два ломтика сала... Почему-то именно эти два ломтика сала мне запомнились больше всего... Они были такими тонкими, полупрозрачными... Я заранее ненавидела этих испанских поэтов!
Анна со злостью пнула связку книг.
— Их даже библиотека отказалась брать!
— Ч-ш-ш-ш... — Вика обняла сестру. — Ну что теперь поделаешь, таким уж он был... Он очень любил книги, особенно поэзию.
— А помнишь, как он ездил в Сибирь? Вернулся оттуда бородатый и с рюкзаком, полным кедровых орешков?
— А помнишь, как ты упала и распорола ногу?
— Ага! Папа нарисовал мне тогда картинку, до сих пор помню, там был Мышонок Пик, чтобы я в больнице не слишком скучала...
— А помнишь, когда Женя заболел и врач сказала, что ему надо чаще бывать на свежем воздухе? И мы все вместе каждые выходные ездили за город, там была березовая роща, мы играли, а потом ели печёную картошку. Мы палочкой выковыривали её из углей и перебрасывали из одной руки в другую, чтобы быстрее остыла. Какой она была вкусной! А папа учил нас различать разных птиц по голосам...
— А еще он постоянно рисовал для школы стенгазеты...
— Наверное, он всё-таки любил нас...
— И он действительно верил, что книга — это лучший подарок...
— Так что оставь в покое монтировку. Стеллаж не виноват. Всё равно наши родители были лучшими и самыми любимыми!