Дмитрий Захаров. Автор, живущий в формате социальной прозы. Возможно, сегодня это единственный российский писатель, который, благодаря огромному опыту в журналистике, хорошо знает все пружины и шестеренки, приводящие в движение социум.
— Ваш читатель — кто он?
Человек, которому больно и радостно от того же, что и мне.
— Насколько изменилась бы ваша жизнь, если бы приходилось, как когда-то, печатать на машинке, подавать в журналы и издательства первый экземпляр на специальной бумаге?
Потребовалось бы гораздо больше мешков для мусора — для огромного количества испорченной бумаги. В процессе работы над текстом я постоянно возвращаюсь к уже написанному, правлю, меняю фразы, переделываю и переделываю — иногда десятки раз.
— Раньше читали книги при свечах, сосредоточившись: пойду-ка — именно почитать. А не между делом — пролистать что-то между станциями в метро. Как изменение алгоритма чтения отражается в том, что вы создаете?
Думаю, никак. Хорошо это или плохо, но я не стараюсь предугадать ритм или обстоятельства чтения своего текста. Я всегда пишу о том, что трогает именно меня, — в надежде, что это окажется важным и для кого-то еще.
Ну и, кстати, я сам тоже часто читаю в метро.
— С чем связано то, что современный автор куда меньше бережет читателя? На том, что не так давно уходило в область умолчания, сегодня в литературе — акцент. Читатель стал более терпелив?
А современный автор в самом деле меньше бережет читателя? Сомневаюсь. Сказки братьев Гримм и Андерсена — написаны столетия назад. А одна из самых страшных «взрослых» книг – «Чевенгур» Андрея Платонова — уже сто лет как. Бережное отношение — это ведь не про целомудренность и не про стыдливые умолчания.
В наше время, безусловно, спали многие табу, но это сказалось разве что на расширении писательского арсенала.
— Обратное. Читатель стал более требователен к правам и этике. Вы это учитываете?
Я думаю, что никакой единой читательской этики все же не существует, она складывается из слишком индивидуальных кубиков. А следовательно, на нее невозможно ориентироваться.
Если человек покупают книгу (скажем, Владимира Георгиевича Сорокина) и его оскорбляют имеющиеся в ней буквы, то есть хороший выход — больше книг этого автора не покупать.
— Его величество маркетинг — как он изменил писательское ремесло (конечно же, не творчество) в вашем случае?
Долго размышлял, но так и не сумел придумать, как он что-то для меня изменил.
— Каковы главные болезни современного текста?
Современные тексты рождаются в мире, в котором было написано уже очень много текстов. Отсюда неизбежная проблема вторичности и неизбежное желание ее преодолеть — зачастую заслоняющее само высказывание.
ШОРТ:
— Люди меняются? (да/нет)
Да.
— Авторы становятся искуснее? (да/нет)
Да.
— Расставьте по убыванию силы воздействия эти словоцентричные жанры:
Кино
Сериалы
Литература
Компьютерные игры
Театр
Автор цикла интервью «Симптомы современной прозы»: Александр Прокопович, главный редактор издательства «Астрель-СПб».
#мастер текста #литературные курсы #современная проза #литература #книги #курсы для писателей
