Все бросили Киев на произвол судьбы. Князья, которые ожесточенно боролись за город и окрестные земли десятки лет, вдруг разбежались, предоставив жителям самим решать, с кем они – с восточными завоевателями, которые обеспечат им мир, или с доморощенными хапугами, погрязшими в междоусобицах.
Текст: Денис Хрусталёв, рисунки Рисунки Варвары Лавровой
Ретроспективно мы понимаем, что выбор был предрешен, но современники не могли этого знать. Кто-то полагал, что местная знать их защитит, кто-то считал, что монголы – инфернальное зло, а большинство, кажется, было далеко от геополитики и действовало по традиции, думая, что перед ними обычные кочевники, а стены древнего города должны их уберечь. Современные этические нормы здесь неприменимы.
Понятно, что никто не хотел умирать. Впрочем, в случае с Киевом, кажется, массовая гибель людей и разорения были спровоцированы бездумными действиями правителей.
ВОЙНА ЗА ВОЙНОЙ
Непрерывная война за обладанием днепровской столицей Руси шла уже много лет. В битве с монголами на реке Калке (в районе современного Донецка или Мариуполя) в 1223 году погиб киевский князь Мстислав Романович Старый. После него с небольшими перерывами правил его двоюродный брат Владимир Рюрикович, но с 1235 года началась настоящая чехарда. В тот год нападение на Киев организовали Михаил Всеволодович Черниговский в союзе с Изяславом Мстиславичем, который был из смоленских князей, но водил в бой исключительно половцев. Союзником Владимира Рюриковича выступил Даниил Романович, который незадолго до того сумел вернуть свою галицкую вотчину. Его брат Василько правил на Волыни. Черниговцев удалось отбить. Победоносная коалиция начала ответное вторжение, но его судьба не вполне понятна. Известно, что Владимир с Даниилом разграбили города по Десне – взяли Хоробор, Сосницу, Сновск и много других. А потом вернулись к Чернигову, где состоялся «лютый бой». В итоге был заключен какой-то мирный договор. Впрочем, здесь в летописях обнаруживается путаница. Некоторые исследователи считают, что в этих описаниях отразился рассказ, который на самом деле сообщал о взятии Чернигова монголами через четыре года. Как бы то ни было, ясно, что союзники отходили от Чернигова организованно и не боялись удара в тыл, то есть достигли какого-то успеха. Они очень устали, «воевали от Крещения до Вознесения», с января по май в боях. Галицкие и волынские отряды засобирались домой. И именно в это время на Киевскую землю напали половцы. Владимир Рюрикович попытался уговорить Даниила еще раз помочь. Тот возражал: «Не подобает выступать трудным воем против целых». Но тут выяснилось, что половцы и к галицким землям подбирались. Даниил согласился упредить их продвижение. Коалиционные силы встретили половецкое войско у Торческа – городка чуть южнее Киева на северном берегу Роси. И «была сеча люта». Половцы смяли и разгромили русских. В плен попал сам киевский князь Владимир Рюрикович и волынский воевода Мирослав. Даниилу Романовичу удалось бежать. На пути он встретил отряд брата Василько и выслал прикрывать отход. Но в Галиче Даниилу были не рады – войско он погубил. Ему предложили поискать счастья в других землях. И Даниил отправился в Венгрию – искать новых воинов для продолжения войн. В Галич пригласили Михаила Всеволодовича из Чернигова, а Киев занял тот самый Изяслав Смоленский, который привел половцев. Впрочем, ненадолго.
Даниил вернулся из Венгрии к брату на Волынь и попытался напасть на Галич. В ответ Михаил Черниговский весной 1236 года совершил поход на Волынь. Бои ни к чему не привели. В это же время из половецкого плена выкупился князь Владимир Рюрикович и выгнал из Киева Изяслава Мстиславича. А после, подкупив торков, отправился грабить галицкие земли. Тогда Михаил Всеволодович подключил к войне польского князя Конрада Мазовецкого – своих воинов уже просто не хватало. Междоусобицы исчерпали местные людские ресурсы. В конце концов Владимир Рюрикович, возможно в согласии с Даниилом, решил подключить могучих родственников с Северо-Востока, ради чего пришлось пожертвовать главным призом – Киевом.
До конца неясно, в чем заключалась комбинация, но с 1236 года киевским великим князем становится Ярослав Всеволодович (см.: «Русский мир.ru» №8 за 2020 год, статья «Чудо братоубийства», и №9–10 за 2020 год, статья «Ярослав последний и конец Киевской Руси». – Прим. ред.) из Переславля-Залесского – отец Александра Невского. Возможно, он как-то разделил доходы от поднепровских земель с Владимиром Рюриковичем или передал ему какие-то другие владения. Однако последний, согласно летописи, умер в 1239 году в Смоленске.
В остальном комбинация вполне удалась. В выигрыше остался прежде всего Даниил Романович, который получил полную свободу действий в Галиче. Весной 1237 года он разгромил орден Добжиньских рыцарей, созданный Конрадом Мазовецким на волынской границе, а потом натравил на поляков литву князя Миндовга и уговорил австрийцев напасть на Венгрию, которая могла помочь Михаилу Черниговскому в Галиче. В итоге Михаил решил договориться с Даниилом и в знак мира передал ему богатую Перемышльскую землю.
Такой была обстановка к осени 1237 года, когда на рубежах Руси появились армии Монгольской империи и снесли первым натиском северо-восточные города. Погиб великий князь Владимирский Юрий Всеволодович, десятки селений были сожжены, тысячи людей остались без крова и пропитания. Началось Батыево нашествие.
КРОВАВЫЙ НАТИСК
После гибели брата киевский князь Ярослав Всеволодович внезапно оказался наследником Владимирского стола и объединил под своей рукой – в последний раз в истории – земли Юга и Севера. Забот у него хватало, не до Киева было. Он срочно отправился на Северо-Восток, восстанавливать страну. Этим воспользовался Михаил Всеволодович, который в 1238 году захватил «мать городов Русских», приказав сыну Ростиславу отобрать у Даниила Романовича Перемышль. Таким образом, он создал огромную «Черниговскую державу». Но этот триумф продлился недолго. В 1239 году к Десне и Днепру подошли монголы.
В декабре 1237 года армия Батыя напала на Рязань. Затем последовал глубокий рейд – вплоть до новгородских земель. Русские войска были разгромлены под Коломной, а потом в сражении на реке Сити. Пали Владимир, Суздаль, Торжок, Коломна, Ярославль и другие крупнейшие города. Монголы залили страну кровью. Весной 1238 года, отходя в степи, они захватили еще и относившийся к черниговским землям Козельск, который упорно сопротивлялся семь недель.
Уже тогда стало ясно, что Северо-Восток Руси – это только начало. Никакие соглашения, кроме полного подчинения, степняков не устроят. Их бог – Вечное Небо (Тенгри) – требует беспрекословного повиновения своему наместнику на земле – великому хану. Компромиссов быть не может. Монголы призваны покорить ойкумену, которая, само собой, включает только «полноценные» земли – те, где могут пастись монгольские кони. Остальное – леса, моря, горы – бесполезны и заселены недочеловеками, прячущимися за мертвыми каменными стенами. Их следует убивать, если они не признают власти хана. Впрочем, они настолько презренны, что тратить на них жизни монгольских воинов сверх меры не стоит. Небо само справится. Но вот то, что в степи или рядом с ней – однозначно монгольское. Без вариантов. Это широкая евразийская полоса от Кореи до Паннонии.
Расположенные в лесостепи Чернигов, Киев, Галич и другие города будут завоеваны. Летописи отмечают, что уже в 1238 году «был пополох зол по всей земле, и сами не ведали, где кто бежит от страха» – люди снимались с насиженных мест, бросали все и бежали куда глаза глядят. Паника охватила всех. Не исключено, что были проблемы с мобилизацией.
Весной 1239 года монголы захватили и стерли с лица земли Переяславль, осенью та же участь постигла Чернигов. На очереди был Киев. Летопись сохранила известие, что в том году к Песочину на Днепр приходил один из чингизидов, хан Менгу, посланный Батыем на разведку. Якобы он любовался древнерусской столицей с другого берега и даже вел какие-то переговоры с князем Михаилом Всеволодовичем. Согласно позднейшей приписке, монгольских послов киевский князь убил, а потом бежал на Запад. Даже если про послов – вымысел, то факт бегства бесспорен. Вообще очень сомнительно, чтобы монголы о чем-то, кроме подчинения, договаривались с чужеродными правителями. Скорее всего, Михаила просто известили, что он – следующий. Никаких иных обязательств монголы принимать не стали бы.
ИНТРИГИ ВОКРУГ КИЕВА
В том же, 1239 году, когда Михаил еще сидел в Киеве, поглядывая, как горят его родовые черниговские вотчины, он лишился и Галича. Это была ловушка, хитро расставленная Даниилом Романовичем, в которую попался незадачливый княжич Ростислав Михайлович, оставленный отцом блюсти владения. На границах Галича появились литовцы, и Ростислав немедленно вывел им навстречу все свои войска с ближайшими сторонниками из числа бояр. Этого и ждал Даниил. Он был на изготовке в городке Холме. Как только весть о походе Ростислава дошла до Даниила, он поспешил в Галич и через три дня захватил его изгоном. Судя по всему, в городе его поджидали сторонники, а вот все его противники ушли на литву: «Даниил вниде в град свои и прииде к пречистой святой Богородице, и прия стол отца своего и обличи победу и постави на Немецких вратах хоруговь свою».
Узнав о происшедшем, Ростислав немедленно повернул обратно, но полки его не послушались и воевать отказались. Княжич бежал в Венгрию, а его воины обратились за милостью к Даниилу, прося пустить их к семьям домой. Даниил всех помиловал и закрепился в наследственных землях.
Таким образом, «Черниговская держава» распалась. Михаил оказался «халифом на час», удерживая один лишь Киев. С запада поджимали волынцы с Даниилом, с севера – Ярослав со смолянами, а на востоке были монголы. Противопоставить этому ему было попросту нечего. И он бежал в 1240 году сначала в Венгрию к сыну, где его не приняли. А затем в Польшу, где спрятался в мазовецких лесах. Высказывают предположения, что Михаил отправился на Запад не из трусости, а в поисках военной помощи. Но источники об этом молчат.
После отъезда Михаила древнерусскую столицу немедленно захватил один из смоленских князей – Ростислав Мстиславич. Что его на это подвигло – остается только гадать. Он предстает форменным выскочкой. Конечно, удержаться в городе он не мог. Вскоре к Киеву подошли войска Даниила Галицкого и выгнали авантюриста. Летописи отмечают, что Даниил «вдал» город «в руки» посаднику Дмитрию, для того чтобы тот «обдержал его против иноплеменных язык, безбожных татар». Исследователи расходятся в мнениях о судьбе киевского стола: то ли его занял Даниил, то ли он действовал от лица своего союзника Ярослава или вообще сохранил права Михаила. Позднейшие события показали, что как галицко-волынские князья, так и монголы признавали права на Киев Ярослава, поэтому, скорее всего, Даниил выступил в данном случае как доверенное лицо владимирского великого князя, верховного правителя как Киева, так и вообще Русской земли. Кроме того, Даниил сам немедленно покинул Киев и в его обороне никакого участия не принимал. Все оставили на волю горожан.
РАЗГРОМ
Рассказ о взятии Киева монголами сохранился в двух вариантах – южнорусском и владимиро-суздальском, представленных соответственно в Ипатьевской и в Лаврентьевской летописях. Первый из них пространный и составлен более чем через двадцать лет после событий, а второй – почти современник происшедшему, но короткий и формальный. Разгром был такой, что не осталось очевидцев, способных сразу что-то записать. Во Владимирском великокняжеском своде это событие отметили примерно так: «Взяли Киев татары и святую Софию разграбили, и монастыри все, и иконы, и кресты честные и все узорочья церковные взяли, а люди от мала и до велика всех убили мечем. Си же злоба приключилась до Рождества Господня на Николин день».
Пространный рассказ Ипатьевской летописи в заметной степени заимствует канву событий, специфику, подробности и даже литературные приемы из популярного в то время сборника – так называемого «Иудейского хронографа», включающего византийские хроники Иоанна Малалы и Георгия Амартола, а также такие исторические романы, как «Александрия» и «Иудейская война» Иосифа Флавия. Современные украинские исследователи отказывают в репрезентативности данным Ипатьевской летописи о взятии Киева. Конечно, вполне вероятно, что эти данные имели связь с реальностью, летописец знал что-то достоверное, но что конкретно – уже не узнать. Поэтому мы вынуждены повторять красочные известия Ипатьевской летописи, теша себя надеждой, что они ближе к случившемуся: «Прииде Батыи к Киеву в силе тяжкой, многим множеством силы своея, и окружи град, и обступи [его] сила татарская, и был град [в] обложении великом, и был Батый у города, и отроки его окружили град, и небыло слышно [ничего] от гласа скрипения телег его, множества ревенья верьблюд его, и ржания от гласа стад коней его, и бе исполнена Руская земля ратных».
Источники XVвека указывают точные даты событий, и, хотя мы не можем быть в них уверены, иных у нас нет. Некоторые летописцы отмечают, что монгольская армия подступила к Киеву в сентябре 1240 года, осада длилась десять недель и четыре дня, завершившись штурмом 19 ноября. Древнейшие южнорусские источники, в том числе Летописец Даниила Галицкого, никаких дат не содержат, а во Владимире считали, что город пал на день памяти Николая Чудотворца, то есть 6 декабря. Исследователи не раз пытались примирить эти хронологические данные, но к однозначным выводам не пришли. Крайняя дата – 6 декабря 1240 года – остается terminus ante quem. Свидетели не выжили, точно сказать никто ничего не мог. Побывавший в этих местах спустя пять лет брат-минорит Иоанн де Плано Карпини записал в своем отчете: «...они [монголы] пошли против Руссии и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю [на восток к Волге], мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие в поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию».
Даже спустя несколько лет в Южнорусских землях не нашлось тех, кто мог бы захоронить погибших. А о разоренном Киеве даже итальянец, впервые побывавший здесь, писал, что тот «сведен почти ни на что». Длительная (самая длительная) осада, а затем жестокий штурм стали кульминацией Батыева нашествия. Захватив пленного, как сообщает Ипатьевская летопись, осажденные узнали, что на их город обрушились орды сразу семи чингизидов: «...яша же у нихъ татарина именем Товрул, и тот исповеда им всю силу их; се были брата его сильные воеводы Урдю, и Баидар, Бирюи, Кадан, Бечак, и Меньг, и Гуюк, иже [воз]вратися, уведав смерть каанову, и бысть кааном, не от роду же того, но был воевода его первый Себедяи багатыр и Бурундаи багатыръ, иже взя Болгарскую землю и Суздальскую, и инех бес числа воевод, ихже не писахом зде».
Через пятнадцать лет иракский историк Джувейни записал, что в поход на Запад великий хан Угедей назначил: «(сыновей Тулуя) Менгу-хана и брата его Бучека, из своих сыновей Гуюк-хана и Кадагана и других царевичей: Кулькана, Бури, Байдара, братьев Бату – Орду и Тангута – и несколько других царевичей, а из знатных эмиров был Субатай-бахадур».
Менгу и Гуюк вскоре после начала осады Киева были отозваны в Монголию, что не должно было ослабить армию. Если следовать принципу, что на каждого предводителя приходилось не менее одного тумена (формально – 10 тысяч), то через Днепр должно было переправиться около 70 тысяч всадников. Даже если эта цифра завышена в два-три раза, по меркам средневековой Европы речь идет о колоссальном воинстве. Такие полчища под стены русского города еще никогда не подступали.
Но горожане решили обороняться – помериться силой с покорителями мира. Определенные основания для этого у них были. Киев мог похвастаться исключительными фортификационными достоинствами: целых три линии укреплений. По периметру города (более 3,5 километра) тянулись валы высотой до 12 метров и шириной при основании до 20 метров. На их гребне размещались деревянные стены с каменными воротными башнями. Кроме того, отдельные стены имела центральная часть Киева – «город Владимира», а также «Ярославов двор». Городские укрепления можно было назвать беспрецедентными. Сложно было представить себе силу, способную прорваться через все оборонительные линии днепровской твердыни.
Крепость должна была поражать своей мощью. Штурмовать ее с ходу – значило положить тут заметную часть армии. Разумеется, ожидалась длительная осада, в ходе которой военные мастера имели возможность проявить изыски своего «искусства брать города». При осаде Киева якобы действовали 32 осадных орудия. Только после продолжительной работы механизмов, сумевших пробить в стенах просторные бреши, начался главный приступ: «...поставил Батыи пороки (осадные машины. – Прим. ред.) к городу подле врат Лядских, оттуда простирались дебри, пороки же бес престани биющим день и нощь, выбиша стены и взыдоша горожане на избитые стены, и там бяше видети лом копеиныи и щитом скрепание, стрелы омрачиша свет побеженым».
Согласно Ипатьевской летописи, после первого дня штурма взять город полностью не удалось. Храбрый посадник Дмитрий был ранен, но сумел отвести часть воинов вглубь столицы. Здесь они за ночь возвели «другой град» около Десятинной церкви. Утром битва началась с еще бóльшим ожесточением. Численное превосходство было на стороне монголов, которые оттеснили последних защитников под стены первого русского каменного храма, построенного еще святым князем Владимиром. От большого скопления людей церковные хоры не выдержали и обрушились, погребя тех, кто не желал сдаваться. Это, конечно, вымысел, поскольку отражает описание взятия Иерусалима Навуходоносором в 586 году до Р.Х., когда был разрушен храм Соломона. Но в остальном, несомненно, эмоционально сюжеты совпадали.
Разорение Киева было тотальным и катастрофическим. Его не следует преувеличивать – жизнь на этом месте все же не прекратилась, но не следует и преуменьшать. Убиты были почти все жители. Судя по всему, из 50-тысячного населения осталось не более 2 тысяч. От огромного по тем временам мегаполиса, вмещавшего около 9 тысяч дворов и занимавшего около 400 гектаров, осталось только 200 домов, которые путешественник увидел в 1245 году. 200 домов. Деревня. Город был разграблен, здания разрушены, а церкви сожжены.
Даже каменную Десятинную церковь разломали, не говоря уже о крепостных сооружениях. Монголы были поражены упорством оборонявшихся, которыми руководил посадник Дмитрий, не имевший не только княжеского происхождения, но даже прозвища или мало-мальского титула. Батый приказал даровать жизнь израненному вражескому воеводе («Дмитра же изведоша язвена и не убиша его, мужества ради его») и позднее разместил его в своей свите на правах почетного пленника. Впрочем, это может быть тоже миф, поскольку совпадает с судьбой Иосифа Флавия после взятия Иерусалима Помпеем в 63 году...
ПРЕВРАТНОСТИ СУДЬБЫ
От Киева монголы отправились в Европейский поход, докатившийся огненной волной до Адриатического моря. Возвращались они в 1242-м через причерноморские степи. За эти годы разоренные города не восстановились. Некоторые, в том числе Киев, оставались полупустыми следующие несколько веков. Упоминания о Чернигове и Переяславле вообще исчезают из летописей.
Михаил Всеволодович укрывался у Конрада Мазовецкого, но при подходе монголов, которые в 1241 году вторглись в Польшу, вновь бежал – теперь в Силезию («в землю Вроцлавскую»). Там на него напали какие-то немецкие купцы, слуг перебили, а самого ограбили. Участвовать в битве при Легнице – вступить с монголами в открытый бой, как поступили западные рыцари, – он не захотел и вновь бежал в Мазовию, где отсиживался до более спокойных времен. А потом вдруг приехал в Киев, но жить в разоренном городе не стал – обосновался в окрестностях, «вострове». Оттуда он продолжал изображать из себя великого князя. Дело закончилось вмешательством монголов, которые в 1243 году утвердили в качестве киевского верховного правителя владимиро-суздальского князя Ярослава Всеволодовича. А Михаил позже погиб после конфликта на приеме у Батыя.
...Позднейшая судьба Киева незавидна. Свое столичное значение он утратил. Даже в XXвеке при оформлении независимой Украины ему приходилось конкурировать с молодым Харьковом. В XIII–XIV веках к нему еще сохранялось уважительное отношение как к древнему родовому центру Рюриковичей, но в экономическом, а тем более военном плане он исключительной роли не играл. Сохраняя титул великого князя Киевского, владимирские великие князья, кажется, туда даже не ездили. Впоследствии Киев был без особых затруднений захвачен литовскими князьями. Даже церковный лидер Руси покинул Киев, переселившись на Северо-Восток. Город окончательно превратился в элемент титула, картуш и миф. Дело изменилось лишь недавно. Надолго ли?