История XIV. "Путешествие Синдбада-морехода" в Ташкентском мюзик-холле
Еще в 1965 г. Батыр Закиров начал «пробивать» в дирекции Узгосэстрады и Министерстве культуры идею создания в республике нового коллектива в жанре «мюзик-холл». Помимо заманчивых творческих задач, в этом был еще и организационный мотив. Певец надеялся, что солидный, многочисленный состав уже нельзя будет заставить выступать в небольших неприспособленных залах на 200-300 зрителей. Руководство, вроде, не возражало, но чтобы «пробить» проект понадобилось семь лет.
Мюзик-холл Батыр Закиров видел не только как большой, роскошный, гастролирующий коллектив. Он мечтал о творческой лаборатории, где была бы студия, в которой готовили и эстрадный балет, и артистов разговорного жанра, и музыкантов. То есть студия по типу ансамбля Игоря Моисеева. Надеялся, что сможет добиться для Мюзик-холла статуса Государственного и вместе с этим появятся штаты, репетиционное помещение, жилье для участников…
Переходным этапом к созданию мюзик-холла стал ансамбль «Мелодия» («Наво»), который Батыр Закиров, уже в звании народного артиста УзССР, организовал в 1969 г. Выступая на сцене и создавая мюзик-холл, Батыр Каримович подготовил сценарий, структуру программы будущего мюзикла, блестяще продемонстрировал не только свой художественный талант, но и проявил себя как грамотный администратор.
Мюзикл по мотивам сказок
Официальное решение о создании мюзик-холла было принято в 1972 г. Получивший приглашение в мюзик-холл эстрадный оркестр Узбекистана, насчитывал тогда всего 9 человек и представлял фактически расширенный ВИА. Были приняты срочные меры по пополнению состава до 17 человек. Вокальную группу образовали Луиза, Батыр и Науфаль Закировы, Эсон Кандов, Юнус Тураев, юная Наташа Нурмухамедова и Эльер Ибрагимов. Общая численность Мюзик-холла превышала 70 участников, доходя иногда до 100 человек. Первоначальные вложения в его создание составили примерно 170 тыс. руб.
В качестве основной сюжетной линии прорисовывался музыкальный спектакль на восточную тему… В основу сценария легла идея подготовить мюзикл по мотивам сказок «Тысячи и одной ночи». Первыми авторами стали московские эстрадные драматурги Геннадий Рябкин и Михаил Гиндин. В Ташкент в качестве музыкального руководителя и автора музыки был приглашен ленинградский композитор и аранжировщик Анатолий Кальварский. С ним тесно работали композиторы Тофик Бабаев из Азербайджана и ташкентцы Энмарк Салихов, Эдуард Каландаров и Владимир Силин.
Тофик Бабаев на слова ташкентского поэта Александра Файнберга (в будущем Народного поэта Узбекистана) написал «Песенку Синдбада», которая как лейтмотив спектакля стала символом Ташкентского мюзик-холла. Файнберг написал тексты еще к некоторым песням мюзикла.
Сценаристом и постановщиком в начале проекта был Батыр Закиров. Потом к нему подключились москвичи Марк Захаров и Александр Ширвиндт. Художником по костюмам и декорациям был приглашен Георгий Юнгвальд-Хилькевич, позже известный кинорежиссер. Костюмы получились очень удачные «благодаря тому, - как вспоминает Луиза Закирова, - что он все списал у Бакста, объясняя это тем, что лучше он не сможет, а хуже не надо». Некоторые костюмы были созданы по эскизам Батыра Закирова.
Состав участников мюзик-холла периодически менялся. Например, были несколько балетмейстеров: ленинградец Николай Маркарянц, работавший тогда по приглашению в театре им. А. Навои и москвич Юлий Взоров из ансамбля Игоря Моисеева. Позднее к ним присоединился Тахир Дусметов, главный балетмейстер Самаркандского театра оперы и балета. Над спектаклем работали около года. Из подготовленного материала можно было сделать 10 программ.
"Нужно только переписать репризы"
В апреле 1973г. гастрольные маршруты Марка Захарова и Александра Ширвиндта пересеклись в Ташкенте. Батыр Закиров познакомил их со сценарием, показал прогон на сцене и Захаров сказал: «У тебя все готово – нужно только переписать репризы». За несколько дней они доработали сценарий, и в мае начались репетиции.
5 июня 1973 г. эстрадный спектакль Ташкентского Мюзик-холла «1973-е Путешествие Синдбада-Морехода» был принят комиссией Министерства культуры УзССР и представителем ЦК КП Узбекистана на уровне третьего секретаря. Ташкентский мюзик-холл стал четвертым в СССР после Москвы, Ленинграда и Киева.
В основу сюжета легло традиционно-сказочное развитие событий, по мотивам нескольких новелл из «Тысячи и одной ночи», образовавших историю любви главных героев. В программе было две части: «Восточная сказка» и «Ташкентская свадьба».
«Восточная сказка» состояла из семи сцен-картин: 1. «Восточный базар, Похищение»; 2. «Звезды и звездочет»; 3. «Синдбад-мореход»; 4. «Джин»; 5. «Полет птицы «Рух»; 6. «Во дворце хана»; 7. «Воины».
Первое отделение начиналось на «Восточном базаре», где очаровательная ведущая (Маргарита Хонг) вместе со своими помощниками приветливо знакомила зрителей с участниками представления.
Сюжет «Сказки» был таков. Главные герои: Она (Принцесса невеста) – Луиза Закирова (в начале проекта). Он (Принц) - Эльер Ибрагимов и, естественно, Синдбад-мореход. Сначала Они, разумеется, теряют друг друга. Ее похищают. Он бросается на поиски. Встречает Синдбада. Вместе они находят Ее. Ну, конечно, в гареме у Хана (Владимир Лапин). Тот, как мудрый и благородный властитель, возвращает невесту жениху. На том и сказке и конец. Но не конец спектакля.
Второе отделение продолжалось на «Ташкентской свадьбе». Такая форма позволяла свободно вводить в спектакль новых исполнителей, приглашать других эстрадных звезд, в том числе и знаменитостей. Для этого была придумана сцена «выступление гостей на свадебном пиршестве». Первым "гостем свадьбы" стал ансамбль "Ялла" в ходе премьерной поездки в Ленинград, потом «гостями" были Владимир Высоцкий, Ирина Понаровская, ленинградская группа "Поющие гитары", ташкентский ВИА «Наво», ансамбль «Алан» из Северной Осетии, группа «Цвет» из Баку, другие известные исполнители и коллективы тех городов и областей, где выступал Ташкентский мюзик-холл.
Одни и те же роли в спектакле играли разные актеры. Принцем, например, были Эльер Ибрагимов и Науфаль Закиров, он же исполнял и роль Синдбада в другом составе. Луизу Закирову после премьеры сменила молодая Наташа Нурмухамедова, а Луиза стала ведущей спектакля. Уже к июлю перед гастрольной поездкой в Смоленск она была введена в состав концертной труппы. Талантливый многогранный артист Андрей Петровец (впоследствии выступал в «Садо») ухитрился переиграть роли Визиря, Падишаха, Чёрта и Звездочёта. В спектакле звучали песни, куплеты, стихи разговорные диалоги, выступали жонглеры, акробаты…
«Самыми интересными, - писал впоследствии журнал «Музыкальная жизнь», - были сцены, в которых участвовал отлично поющий, играющий, танцующий Синдбад (Науфаль Закиров). Написанная Тофиком Бабаевым на стихи Александра Файнберга песня Синдбада «Дуй, ветер, в парус тугой», с ее четким ритмом и запоминающейся мелодией стала лейтмотивом спектакля».
Хореография спектакля
Танцевальный ансамбль одинаково профессионально владел как элементами классического танца, так и узбекской национальной хореографией, а также пантомимой и авангардной «механической» пластикой.
Хореографию, построенную на национальных традициях особенно ярко представлял танец «Ёр-ёр», который как пишет в своей работе «Основные этапы становления и развития музыкальной эстрады Узбекистана» Леонид Юсупов: «был решен в плане узбекского народного массового танца, где пластика движений, хореография опирались на фольклорные традиции этого танца, исполнявшегося преимущественно на свадебных торжествах.
В «Танец текстильщиц» и «Капитаны голубых кораблей» Юлием Взоровым была удачно вплетена своеобразная пластика «механических танцев», стилизованная под однотонную ритмику работы ткацких станков и поступательное движение комбайнов на хлопковых полях. Удачно оказался выражен трудовой оптимизм молодых ткачих. «Творчество балетмейстера, - отмечает Леонид Юсупов, продолжило традиции представителя российского театрального авангарда Николая Михайловича Фореггера (Фореггер фон Грейфентурн)». Еще в 1922 г. он показал «механические танцы», которым положила начало пантомима «Поезд», где под соответствующие шумы (например, звуки кузнечного цеха) артисты в черно-белых одеждах синхронно и безэмоционально в синхронных ритмических движениях изображали работу производственных механизмов, заставляя забывать, что на сцене действуют люди.
Танцовщицы органично вписывались в интермедии вместе с главными героями сказки, исполняли игровые роли в массовых сценах: «Восточный базар», «Похищение», «Во дворце падишаха», «Воины»…
На следующий год было решено обновить танцевальные номера. Юлий Взоров поставил восемь танцев. «Танец с бубном» был просто потрясающим. А через полгода Взоров уехал в Англию и там остался. Выступая по «Би-Би-Си», он сказал, что единственный коллектив в СССР, где он работал свободно и получил колоссальное удовольствие – это был Ташкентский мюзик-холл. В Ташкенте началась паника – из афиш его фамилия была вычеркнута, не все танцы удалось сохранить.
Соло на дойре
Всеобщее восхищение вызвало виртуозное соло на дойре. Великолепно владея инструментом, лауреат IX Всемирного фестиваля молодежи и студентов Адыл Камалходжаев продемонстрировал красочную национальную полиритмию, показав, что в искусных руках дойра не уступит самой современной ударной установке. «Этот номер убедительно раскрыл разницу между милой, но легконосной экзотикой и настоящим национальным колоритом».
Первые гастроли начались через месяц после сдачи спектакля. Это были Смоленск и Ленинград. Во второй столице России аншлаг был 26 дней! Сразу же появились предложения на продолжение гастролей.
В начале 1974 г. Анатолий Кальварский возвращается в Ленинград (в Ташкенте его так и не обеспечили жильем) и музыкальным руководителем коллектива становится Валерий Силин, музыкант, выросший в оркестре, выпускник Ташкентской консерватории, впоследствии тоже переехавший в Ленинград.
Дебют в Москве
Узловым стал 1977 г. Мюзик-холл впервые выступил в Московском театре эстрады. Дали несколько спектаклей. Сначала артисты были зажаты, сказалось плохое самочувствие нескольких солистов. Но уже ко второму представлению прошли ненужная суета и волнение, труппа освоилась и разыгралась в полную силу. Москвичи были ошеломлены. «На лицах слушателей удивление, интерес и … они наши», -- писал в дневнике Батыр.
Но высветилось одно досадное обстоятельство. В Москве по служебным делам тогда находились несколько руководителей культуры из Узбекистана и никто из них не удостоил своим присутствием выступлений ТАШКЕНТСКОГО (!) эстрадного коллектива. «Вот уж где и когда, - сокрушался Батыр Закиров, - хотелось мне, чтобы кто-нибудь из руководителей нашей республики побывал на нашем спектакле и увидел, наконец, какое дело мы делаем, и что значат аплодисменты в одном из центральных концертных залов нашей страны.
Недоумение вызывает следующее: зав. отделом ЦК, министр культуры и руководство театрального общества республики находятся в Москве, и не один из них не соизволил прийти и посмотреть, и послушать нас. Полное равнодушие и безразличие».
К концу того года Батыра Закирова часто стали посещать настроения подавленности и неудовлетворенности. Тяготили проблемы с репертуаром – мало песен, «крутится диск ремесла моего, словно старая, заезженная пластинка, издающая шип». Раздражает и возмущает все: «грязь, пыль, подгнившие подмостки» - это Бухара, «температура в зале плюс сорок, за полчаса до начала потеряла сознание от духоты одна из наших девушек» - это Самарканд. И снова Бухара: «В зале страшная духота, работаю через силу. Не могу! Не хочу ничего делать! Я устал, ничего не могу и не хочу».
Казалось бы, хорошие новости
Напряженная работа в Мюзик-холле требовала большой самоотдачи. При этом на Батыре Закирове лежало немало и общественно-музыкальных обязанностей, часто напрямую не связанных с республикой. Он был членом жюри Сопотского фестиваля в Польше, работал в художественной комиссии Министерства культуры СССР, входил в жюри конкурсов «Красная гвоздика», «Песен стран социалистического содружества», «С песней по жизни», традиционного Всесоюзного конкурса артистов эстрады.
Много времени отнимали и совсем не творческие, административные заботы: у мюзик-холла по-прежнему не было своего помещения, артистки балета жили по квартирам-общежитиям, шесть тонн реквизита кочевали по углам, тарификационные ставки мизерные…
Но 1978 г. принес новые надежды. В начале января Батыра Закирова пригласили в ЦК КП Узбекистана на беседу с зам. зав. отделом т. Мирзамухамедовым.
«ЦК республики, - говорил он, - решил принять серьезные меры для развития эстрады, и поэтому намечен ряд мероприятий и постановлений». Задумано было ежегодное проведение фестивалей-конкурсов артистов эстрады под условным названием «Хрустальный тюльпан», решено открыть студию эстрадного искусства.
Батыру Закирову предложили зайти еще раз – уже с докладной запиской для министра культуры по поводу реорганизации Мюзик-холла в самостоятельную организацию и придания ему статуса Государственного. «Все вопросы вполне разрешимы», - заверил зам. зав.
И, вроде, начались чудеса. Буквально через несколько дней в Мюзик-холле появилась новая пианистка. Ее направили аккомпанировать балету во время репетиций. Потом получили новые инструменты, которые так долго и мучительно выбивали. Инструменты оказались средними, но музыканты были рады и таким.
Почти одновременно пришла телеграмма из Венгрии. Приезжают представители Венгерского концертного объединения, а значит появляется возможность договора о поездке в ВНР.
Тут же пришпа еще одна новость – оказывается годом раньше из Москвы прислали положение о Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Давно надо было начинать отбор кандидатур, но документы долго путешествовали по кабинетам, а может и вообще не были отправлены в концертные организации республики, хотя министерское начальство уверяло, что все было сделано вовремя. Приходилось перестраиваться на ходу и браться еще за одно дело.
Венгры приехали 15 января. Директоры Будапештского летнего театра на острове Маргит и Фестивального центра в Сегеде, самой большой театральной площадки Венгрии.
«На прослушивание, - писал Батыр Закиров, - явился сам секретарь ЦК т. Салимов, вслед за ним министерская свита. Благосклонно согласившись с первым отделением, секретарь ЦК во втором начал осуществлять руководящую роль: «здесь добавить, там сократить, тут убрать». Все поправки шли через директора Узбекконцерта А. Р. Назарова. Но вдруг Салимов неожиданно ушел, и обстановка разрядилась».
Концерт оставил у венгров хорошее впечатление. Ташкентский Мюзик-холл превзошел все ожидания, - уверяли они. Подводя итоги, Батыр Закиров писал: «Во-первых, это наше первое выступление перед иностранными продюсерами, второе, выступление перед лицами, от которых зависит наше дальнейшее будущее. Эти деятели видели нас в последний раз пять лет назад. Третье, на концерте было много ташкентских зрителей. По-моему, к нам начинают привыкать. Мы утверждаемся дома».
Венгерские представители обещали предложить их «Интерконцерту» организовать гастроли Ташкентского Мюзик-холла в Венгрии.
Пока же предстояла еще одна поездка в Ленинград. Выступление в Большом зале «Октябрьский» прошло с грандиозным успехом. Вслед за гастролями в Ленинграде Мюзик-холл выехал в Сибирь. Предстояли выступления в Иркутске, Братске, Красноярске…
Казалось бы много хороших событий. Но дома, в Ташкенте, главной заботой оставалось выбить сцену для репетиций. Несмотря на умные решения, постановления и обещания, текущие проблемы оставались прежними. Чтобы решить их, пианистки для репетиций и новых инструментов было недостаточно…
Последний аккорд в Иркутске
Работа с таким сложным, масштабным, неординарным коллективом оказалась не по плечу Министерству культуры республики. Его состав доходил до ста человек. Но были проблемы с репетиционной базой, артистки балета жили по квартирам-общежитиям, несколько тонн реквизита и декораций кочевали по углам, платили артистам по мизерным ставкам… При этом после триумфальных гастролей по крупным городам СССР мюзик-холл стал терять рентабельность, для выступлений ему нужны были большие, хорошо оборудованные залы, но таких в стране было не много, особенно в Узбекистане.
Батыр Закиров в докладной министру культуры писал, что коллективу мюзик-холла, наконец, нужно создать условия для работы: обеспечить людей квартирами, приличной зарплатой, современной репетиционной базой, определить статус мюзик-холла… Но множество финансовых и организационных проблем прервало его существование.
Выступление в Иркутске в 1978 г. стало последним в истории Ташкентского мюзик-холла. Какое-то время коллектив еще числился по бумагам, но на следующий год директор Узбекконцерта объявил о расформировании мюзик-холла. После этого Батыр Закиров некоторое время выступал вместе с ансамблем «Ялла», которым руководил его брат Фарух.
Сценическая жизнь Ташкентского мюзик-холла оказалась относительно недолгой, но он оставил яркий след не только в истории эстрадной культуры Узбекистана, но и всего СССР. Но за шесть лет существования о нем не было снято ни одного фильма, не сохранилось фонограмм. Оказавшись в структуре мюзик-холла, будучи привязанным к нему в гастрольных поездках, Государственный эстрадный оркестр Узбекистана фактически потерял самостоятельность. Последние годы им снова руководил Евгений Ширяев. После двадцати лет на сцене в 1978 г. вместе с мюзик-холлом прекратил существование и эстрадный оркестр Узбекистана. Из остатков мюзик-холла образовался громоздкий концертный коллектив «Навруз». Он просуществовал недолго и запомнился тем, что из него вышел прославленный ВИА «Садо».
Увидели ошибку, хотите сделать замечание, дополнение? Пишите в комментариях