... - Юрий, здравствуйте! За более чем четверть века тесного общения с вами, нашим любимым семейным писателем, мы заметили, что все ваши юбилеи и дни рождения (а сегодня как раз такая дата - вам 68 лет) всегда совпадают с какими-то значительными событиями в мировой литературе, связанными с вашими произведениями. Это так?
- Ну, в общем, да.
Люба, Саша, этот день рождения я, в общем, отмечаю завершением 12-томного собрания моих сочинений - оно выходит в издательстве «АСТ». А последний, 12-й том, - это «Поэзия».
Плюс к этому, совсем недавно вышло продолжения моего цикла «Совдетство», это «Совдетство-2».
И вот сейчас на выходе - сборник моей новой публицистики, куда, кстати, вошли и интервью, которые мы с вами делали для «Комсомольской правды». (Вышли на Радио «КП», на сайте KP.RU и в газете. - А.Г.)
- Спасибо, Юрий! Супер!
- Название этого сборника, мне кажется, некоторые сочтут неожиданным, но такое уж оно, название - «Раздрапируйте Мавзолей».
- Точно. Юрий, раз мы начали (ещё до этого звонка, который записали) немножко про эпиграмму. Мы знаем корифеев или классиков, выдающихся авторов этого жанра, - Пушкин, Гафт, а теперь еще и Поляков.
- Ну, вообще, я бы, конечно, продолжил этот ряд. Потому что мастерами эпиграммы были многие отечественные поэты - и тот же Маяковский, и тот же Минаев.
Существовала целая культура политической и литературной эпиграммы.
И есть том, который так и называется - «Русская стихотворная эпиграмма» - он очень толстый, где-то страниц 800.
И при советской власти были мастера эпиграммы. Например, поэт Васильев, очень популярные у него были эпиграммы.
Так что, на мой взгляд, все-таки эпиграммы Гафта - хорошие, но любительские.
А у нас есть классика эпиграмм. Но она сейчас, к сожалению... У нас с эпиграммой плохи дела.
- Почему?
- Потому что эпиграмма, по своей природе, требует от поэта высокого профессионализма, то есть лаконичности, четкости. Надо всё в четыре, максимум - в восемь строк вложить. А ещё требуется умение - найти неожиданную хлесткую рифму, неожиданное сравнение и так далее.
А новое поколение поэтов, оно воспитано на принципе самовыражения, а легче всего выражаться через верлибр. (Верлибр - разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих. - Авт.)
А эпиграммы, написанной верлибром, быть не может, потому что она не действует так, как рифмованная эпиграмма. Поэтому их очень мало.
- Но ваши, Юрий, эпиграммы мы нередко встречаем в соцсетях. Их всегда бурно обсуждают.
- Вы правы, интерес к тем эпиграммам, которые я помещаю в своем Telegram-канале, довольно высокий, и бывали случаи, когда они набирали до 60 тысяч просмотров и даже больше.
Это, конечно, удивительно, потому что средний тираж современной поэтической книги - 500 экземпляров, а тут 60 тысяч.
- Интерес читателей нам понятен. Потому что, на самом деле, мы привыкли, действительно, к Telegram-стилю, когда коротко чтобы было и понятно. Это во-первых.
Во-вторых, когда хочется выразить мысль, и тебе ее выражают таким острым, четким, образным языком, - ты ее подхватываешь. А вот в чем ваш-то интерес, почему вдруг решили заняться этим жанром?
- Дело, друзья, в том, что я эпиграммы писал всю жизнь. Да и вообще, любой нормальный поэт - профессиональный, он всегда пишет эпиграммы.
Если взять собрание сочинений любого поэта - серьезного, у него всегда есть раздел эпиграмм, иронической поэзии.
Я всегда их писал, включал даже в свои книжки, эти эпиграммы. Но Telegram-канал, он оказался идеальной формой для публикации именно эпиграмм.
Если раньше я их читал друзьям, иногда печатал в газетах, а потом - в своих книжках, то теперь - выкладываю на всеобщее, так сказать, прочтение, и друзей у меня становится все больше. Это как раз очень удобно, идеально - Telegram-канал. Это же надо кратко, четко, так, чтобы люди прочитали, и их это взволновало.
А вот те обсуждения, которые вокруг моих эпиграмм устраиваются на Telegram-канале, говорят о том, что этот жанр, он очень жизнеспособен и актуален, я бы даже сказал, особенно - сегодня.
- Очень интересные бывают отклики, мы читаем их периодически. Юрий, а вы можете для слушателей Радио «Комсомольская правда», которые вас любят, прочитать несколько своих эпиграмм?
- Да. Вы знаете, поскольку они свежие такие, мне бы их надо перед глазами иметь. Поэтому если паузу мы возьмем, я их перед глазами воспроизведу, чтобы не ошибиться.
- Да! Объявляется пауза! Мы пока будем говорить, а вы готовьтесь.
- Хорошо, давайте.
Монолог (совсем небольшой) радиоведущего Гамова:
- Мне больше всего нравятся две фотографии Полякова. Одна - это где он, такой писатель молодой, у Мавзолея стоит. У него сейчас сборник называется «Раздрапируйте Мавзолей». Вот он стоит, юный Поляков, у раздрапированного... Вернее, у дозадрапированного Мавзолея и, по-моему, вот так кулак держит. А еще одна фотография армейская, где Юра там в гимнастерке. В библиотеке воинской части.
Теперь читайте.
- Ну, давайте.
Зашумело сетевое стадо -
Кто-то хрюкнул, кто-то завизжал,
Мол, у нас почти пустые склады,
Мол, последний выпущен «Кинжал».
И пошло, заныло, застенало,
Лучше повиниться - и в кусты.
Плохо, если скудны арсеналы,
Гибельно, когда сердца пусты.
Такая вот эпиграмма.Тоже вызвала очень много откликов...
Или вот такое еще:
Найдешь в кармане от ковида маску,
Вдохнешь с улыбкой - сколько зим и лет,
Проверишь автомат, надвинешь каску,
Поправишь на себе бронежилет...
Вот в таком духе.
- И еще у нас два вопроса. «Совдетство-1», «Совдетство-2» - это про пионеров и школьников. А будет потом «Совюность», «Совлюбовь»? Я понимаю, что секс времен застоя у вас в книгах уже был, а с продолжением вот этих-то вещей - как?
- Да. Я вот сейчас пишу как раз повесть, которая называется «Узник третьего волнореза». Это о том, как мой герой, мальчик Юра Полуяков, ну, уже подросток, поехал с родственниками отдыхать на юг дикарем...
- Юра Полуяков - почти Юра Поляков.
- Но «полу». Не совсем.
И вот там как раз разворачиваются события такие, связанные, скажем, с некой сексуальной проблематикой.
Потому что это как бы уже время пробуждения первых чувств, первого интереса к противоположному полу.
И вот Юра Полуяков там попадает в достаточно такую серьезную ситуацию первых сексуальных опытов.
А потом планирую написать повесть о школе, о том, как мой герой учился, какие были отношения с ребятами в классе, с учителями.
Не знаю, буду ли я дальше цикл продолжать, «Совдетство», может быть, на этом и закончу. Ну, посмотрим.
Во всяком случае, сейчас работаю над такой, достаточно рискованной, вещью, я бы даже сказал...
- Знаете, Юрий, мы бы все-таки продолжали. Вслед за «Совюностью», «Совлюбовью» - «Совсекс», «Совзрелость», потом «Совпенсия», к примеру.
- Ну, «Совпенсия», совершенно верно, у меня в набросках есть роман про советского пенсионера, в том числе - и про его личную жизнь, не только социальную. Но я роман пока отложил, чтобы цикл «Совдетство» написать.
- Это, скорее всего, будет к 85-летию Юрия Полякова.
- Ну, не надо, не надо. (смеётся) Я пишу, конечно, не так быстро, как некоторые мои товарищи, но и не так медленно, как Юрий Олеша. Так что, надеюсь, к 70-летию что-то будет.
- У нас еще один вопрос. Мы заговорили о текущей обстановке, о специальной военной операции, о фронте...
- Ну, я надеюсь, что следующий год будет все-таки годом коренного перелома. Я в это верю.
Но для этого, действительно, надо, чтобы страна стала, как раньше говорили, единым военным лагерем. От этого мы никуда не денемся.
А так, чтобы одни проливали кровь, свою жизнь клали за други своя и за Отечество, а другие в это время наживались на разных там хлебных и прочих сделках, так не пойдет.
- Спасибо вам огромное, Юрий. Мы вас очень любим. С днем рождения!
- Спасибо за поздравление. Всем читателям и слушателям «Комсомолки» - здоровья и оптимизма!