Белые стены помещения неприятно давили на сознание. Их холодный цвет, давно перестал давать хоть какую-то радость, став серее, мрачнее. Иногда на штукатурке можно заметить трещины, которые, как молнии тянутся по ходу здания, кое-где превращаясь в огромные дыры — рваными ранами располагающимися на стенах, добавляя больше и так неприятных ощущений от нахождения здесь.
В зале раздавался монотонный гул нескольких генераторов. Они синхронно напевали, свой механический мотив, взамен давая, так необходимую городу, энергию. Я встал около одного из них, наблюдая за тем, как последние остатки былого величия человечества доживают последние годы. Поломки на станции стали происходить всё чаще, и всё больше времени уходило на их починку. Хотя и не скажешь, что наш Мельтон беден на умных и образованных людей. Просто за последние годы тяжелой жизни, их желания и мотивация оскудели, став лишь рутинной обязанностью без капли энтузиазма. Пронзительный короткий вой пронесся по динамикам станции. Смена закончилась и теперь можно благополучно отправиться домой. Идя по помещениям, я постоянно цеплялся взглядом за группки людей, которые с пасмурными, усталыми лицами направлялись к выходу. Некоторым из них иногда удавалось вести себя весело, раскрепощено, громко смеясь, они заполняли залы своими голосами, хоть немного разгоняя угрюмое настроение вечерней смены, которая только что закончила работу.
— Джан, как сегодня? — меня потрепал по плечу среднего роста мужчина, с коротко стриженными чёрными волосами. Его крепкая рука продолжила сжимать мой плащ, который я уже успел надеть на себя в подсобных помещениях.
— Смена, генераторы. — устало проговорил я, косо поглядывая на задержавшего меня мужчину.
Друзьями мы уж точно не были, и даже приятелями нас сложно назвать. Скорее коллеги, которые пару раз пропустили по кружке пива, в городском баре. И потому временами удивлялся его упёртости, с которой он пытался стать немного ближе ко мне.
— Как всегда. — коротко хохотнул Рик, с силой хлопая меня по плечу, и снова сжимая его. — Может сегодня в «Грустного Джонни»? Поболтаем. Отдохнём от этого разваливающегося места? — он чуть приподнял глаза, посмотрев на потолок комнаты, который так же зиял дырами и трещинами.
Некоторые лампы уже давно перегорели и полопались, но все равно света в помещении оставалось достаточно, чтобы без проблем справится со своими делами.
— Не сегодня, Рик. — я мягко убрал уже надоевшую мне конечность коллеги от плеча и поправил плащ.
— Как и не вчера. — слегка улыбнулся и доброжелательно подмигнул собеседник. — У меня для тебя кое-что есть. — эту фразу он произнёс немного тише, ещё больше приблизившись ко мне.
Разговор наконец приобрёл для меня смысл, распалив небольшой, едва заметный интерес, который, скребущими когтями, начал терзать что-то внутри меня.
— В десять возле «Джонни». — после одобрительного кивка Рика, я ещё раз поправил плащ и вышел на холодную улицу Мельтона.
Неприятный, калящий ветер порывисто обдувал мою кожу. Улица с её аллеями и переулками была устелена невысоким покрывалом золотистых листьев. Срываясь под потоками осеннего ветра, они недолго кружась в танце мягко ложились на землю. С серых туч изредка начинал накрапывать дождь. Толстые капли, с большими перерывами то тут, то там стучали по брусчатке. Если на сером камне не было листьев, то они отпечатываясь большими размашистыми кляксами, медленно насыщая улицы вокруг осенней влагой . Сумерки вовсю набирали обороты, отгоняя последние остатки пасмурного дня, приглашая на замену дождливую ночь.
Мой дом находился в среднем ярусе города, в так называемом рабочем районе. Мельтон один из последних городов, который остался после «великой эпидемии», обрушившейся на неподготовленных людей. Первые признаки болезни стали проявляться у заболевших, когда я был ещё маленьким. Агонией, криками, плачем, были заполнены все дома, улицы, до сих пор отчётливо помню безысходность на лицах людей. Особенно в глазах тех, у кого на коже стали появляться чёрные пятна. Постепенно чернота заполняла всё тело — таких было уже не спасти. Теперь я понимаю, что это была именно она — безысходность. Смерть тогда стала благословением, а жизнь адскими муками. Но всё резко закончилось, как и началось. Удивительно, возможно это был божий суд, а возможно просто неудачный опыт, но жнец смерти собрав свой урожай резко отступил, и только тогда остатки человечества стали выходить из своих домов.
Смерть собрала большую дань: многие миллионы, миллиарды погибли, теперь даже не скажешь точно сколько нас осталось, пустые города, мёртвое правительство, разбитая инфраструктура. Вот, что встретилось пережившим катастрофу людям. Естественно первой наступила паника, начался хаос. Люди, ведомые своими пороками, стали их проявлять во всех возможных вариациях. Но то время позади, прошли годы, понемногу даже самые отчаянные пришли в себя, ну или просто поубивали друг друга. И общество стало по новой социализироваться, собираться в анклавы. Мельтон стал пристанищем для всех, последней надеждой, лучиком света, в разбушевавшейся тьме.
Серые обветшалые здания образовывали улицы рабочего района. Невысокие одно и двухэтажные постройки из кирпича, уже давно потерявшего весь свой цвет, но продолжающего всеми силами удерживать отголоски прошлой архитектуры. Во многих районах города уже давно стали строить простые деревянные здания, благо Мельтон мог похвастаться своим расположением: большая река протекала рядом, она-то и обеспечивала город необходимой энергией. Так же лес неподалёку, на котором исправно трудились рабочие, заготавливая много материала, для постройки. Рост и удачное расположение Мельтона наверное единственные качества этого места, за которые можно его похвалить. Была бы возможность — давно покинул эту клоаку, названную когда-то «домом», чтобы не видеть озлобленных, хмурых людей, которые скрывают свои настоящие чувства, за натянутой маской лицемерия. Не видеть побитых стен, потресканного асфальта. Заглушить внутри монотонный вой генераторов, который даже после смены остаётся внутри, играя, как надоедливая мелодия. Дом поприветствовал меня скрипом входной двери.
После того, что творили люди во время эпидемии, двери привыкли не просто запирать, а буквально баррикадировать. На открывание моих замороченных задвижек, защёлок, разматывание проволок, особенным образом оплетавших все три замка, уходило какое-то время. И даже этот скрип — я не избавлялся от него специально — он был для меня, как приветствие и сигнализация одновременно. Свет не принято было включать без особой надобности, так что я зажег на столе свечу, сделанную из жира — более дешёвую, чем восковая, хоть и сгорающая в три раза быстрее. Конечно, я понимал, что это выходило менее экономично, однако мама заготовила их столько, что пока мне вообще не приходилось тратиться. Глаза уже привыкли к полумраку, да и разглядывать было особо нечего. Привычные предметы на привычных местах. Довольно спартанская обстановка, да и мало кто сейчас живет роскошно. Роскошь вызывает вопросы и, если правильных ответов на них у вас нет, то лучше и вовсе не демонстрировать свой достаток. Взглянул на часы. Успею смыть с себя ощущение гнилости и ржавчины, принесённых с «любимой» работы. Смешно, но и часы можно было бы назвать предметом роскоши, я имею ввиду такие, как у меня — наручные с заводным механизмом. Это то, что осталось мне от отца. Нет, он не погиб во время эпидемии, как пыталась убедить меня мама. Он просто был мерзким человеком и до того ужаса, свалившегося на весь мир. Зачем я их ношу? Просто, чтобы узнавать время, никаких сентиментальных эмоций. Такие чувства вызывала во мне только мама.
Открыл кран, тонкая струйка холодной воды попала на руки. Набрал ладони и брызнул себе в лицо. Это действие немного взбодрило. Нужно было перенести свечку из кухни, а то в темноте можно и шею свернуть. Когда я это сделал, сразу стало видно что представляет собой это помещение. Тусклый свет, выхватывал из темноты очертания стен с побитой и отвалившейся плиткой, край ванны — отколотый и пошедший длинной трещиной до самого водостока. Даа, разруха, как и везде. Немного постоял под скудной струёй воды, вышел, поправил постель свою и мамину — она любила, чтобы всё было аккуратно, накинул плащ и снова отправился на улицу.
Комментируйте, лайкайте, подписывайтесь – это помогает видеть, что вам нравится и мотивирует писать новые статьи и произведения. Любая активность поощряется плюсом в карму и улыбкой автора)