1. Люди настолько испорчены советским воспитанием, настолько лишены здравых человеческих понятий, что будучи удовлетворительными банщиками, поломоями или мореходами, не способны всё же отличить твёрдое от жидкого, кристаллы алмаза или кварца от soft matter, льда по зиме на реке от воды или водки в запотевшем графине, формулы H2O от материи, ею повелеваемой.
Так и повелось, от радикальных извращений сознания и жизни вообще, что материализм они предпочитают воинствующий, но войны ведут не материальные, а идеологические. А будучи на словах материалистами, материю к лучшему её состоянию не изменяют ни на гран. Зато о грядущей мировой пролетарской революции треплют языком без костей дни и ночи.
Честными и до конца последовательными материалистами в экономике были луддисты, которые громили машины, изменившие их материально-привычный образ жизни, марксисты же в экономике вовсе не намерены изменять экономическую материю, они норовят изменить экономические отношения, то есть нечто воздушное, нечто неуловимое, нечто идеальное… Но они даже экономические отношения, по дурной привычке напрочь поломанного ума, называют материальными. Вы относитесь с любовью к своей матери, своей жене, своему ребёнку. Что же здесь материального? Даже выражая своё отношение в поцелуе, соприкасаясь губами с не своей щекой, вы, конечно, совершаете некие механические действия, губы ваши шевелятся по Ньютону, но смысл вашего отношения сэр Исаак не опишет в своей механике, не исчерпает ею даже мимолётного поцелуя, даже поцелуя воздушного.
Так и в экономике. Даже будучи отношениями, закреплёнными юридически значимым документом, представленным на вполне материальной бумаге, отношения капиталиста и рабочего не являются материальными, хотя один предоставляет вполне материальные орудия труда и материалы, а другой эти материалы с помощью этих орудий обрабатывает, превращая их в готовое изделие своего труда. Поменяйте юридического собственника предприятия, на оформление документов у вас уйдёт один час, и вот уже всем материальным богатством фабрики владеет не капиталист, а владеют рабочие. Поменялись юридически оформленные экономические отношения рабочих, предмета и средств их труда. Ничего материального не изменилось, никакая материя не была повреждена, ни один станок во время передачи прав владения на него не пострадал. Так где же здесь материализм? Это ведь сущий идеализм, по которому идея управляет материей. И если заботливо, бережно управляет, то заботливая, бережливая идея.
Сейчас мы процитируем и прокомментируем один текст, который вызывает всегдашнее недоумение у товарищей марксистов и господ коммунистов, которым не хватает царя в голове.
2. Текст 1.
„Schon als entschiedner Widerpart der bisherigen Weise des deutschen politischen Bewußtseins verläuft sich die Kritik der spekulativen Rechtsphilosophie nicht in sich selbst, sondern in Aufgaben, für deren Lösung es nur ein Mittel gibt: die Praxis.
Es fragt sich: Kann Deutschland zu einer Praxis á la hauteur des principes gelangen, d.h. zu einer Revolution, die es nicht nur auf das offizielle Niveau der modernen Völker erhebt, sondern auf die menschliche Höhe, welche die nächste Zukunft dieser Völker sein wird?
Die Waffe der Kritik kann allerdings die Kritik der Waffen nicht ersetzen, die materielle Gewalt muß gestürzt werden durch materielle Gewalt, allein auch die Theorie wird zur materiellen Gewalt, sobald sie die Massen ergreift. Die Theorie ist fähig, die Massen zu ergreifen, sobald sie ad hominem demonstriert, und sie demonstriert ad hominem, sobald sie radikal wird. Radikal sein ist die Sache an der Wurzel fassen. Die Wurzel für den Menschen ist aber der Mensch selbst. Der evidente Beweis für den Radikalismus der deutschen Theorie, also für ihre praktische Energie, ist ihr Ausgang von der entschiedenen positiven Aufhebung der Religion. Die Kritik der Religion endet mit der Lehre, daß der Mensch das höchste Wesen für den Menschen sei, also mit dem kategorischen Imperativ, alle Verhältnisse umzuwerfen, in denen der Mensch ein erniedrigtes, ein geknechtetes, ein verlassenes, ein verächtliches Wesen ist, Verhältnisse, die man nicht besser schildern kann als durch den Ausruf eines Franzosen bei einer projektierten Hundesteuer: Arme Hunde! Man will euch wie Menschen behandeln!“
Marx, K. Zur Kritik der Hegelschen Rechtsphilosophie. Einleitung. — Marx, K. Engels, F. Werke. Bd. 1. Berlin: Dietz Verlag, 1981. S. 385.
Текст 2.
«Уже как решительный противник прежней формы немецкого политического сознания, критика спекулятивной философии права погружается не в себя самоё, а в такие задачи, для разрешения которых имеется одно только средство — практика.
Спрашивается: может ли Германия достигнуть практики á la hauteur des principes, т. е. революции, способной поднять Германию не только до официального уровня современных народов, но и на человеческую высоту, которая явится ближайшим будущим этих народов?
Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами. Теория способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem, a доказывает она ad hominem, когда становится радикальной. Быть радикальным — значит понять вещь в её корне. Но корнем является для человека сам человек. Очевидным доказательством радикального характера немецкой теории, следовательно — её практической энергии, служит то, что её исходным пунктом было решительное, позитивное упразднение религии. Критика религии завершается учением, что человек — высшее существо для человека, завершается, следовательно, категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощённым, беспомощным, презренным существом, — те отношения, которые нельзя лучше охарактеризовать, как возгласом одного француза по поводу проектировавшегося налога на собак: «Бедные собаки! С вами хотят поступить, как поступают с людьми!»
Маркс, К. К критике гегелевской философии права. Введение. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 1. М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. С. 422.
3. «Уже как решительный противник прежней формы немецкого политического сознания, критика спекулятивной философии права погружается не в себя самоё, а в такие задачи, для разрешения которых имеется одно только средство — практика».
Вполне очевидно, что философия, даже философия права, есть нечто из области идей, а не из области материи. Особенно, спекулятивная философия, нацеленная на отражение идеи в идее и для которой важно именно это отражение идей, именно отношения идей, именно связи идей, в каковых отражениях, отношениях, связях тела идей вторичны, и на первый план выходят отражения, отношения, связи этих тел этих идей.
Очевидно, что и критика такой философии, чтобы не потерять свой предмет, спекулятивную философию права, должна воздействовать на эту философию идейно. Но по разумению К. Г. Маркса решение такой задачи выводит критику философии права за пределы чисто теоретических, идейных, споров. Для её решения требуется некая практика. Пусть так. Но задача всё равно остаётся теоретической. Вы же не подменяете теорию практикой? Вы же не сменили антрепризу философа на амплуа рабочего, не ведающего никакой философии?
Если для критики теории, подтверждения её или опровержения, требуется постройка Большого адронного коллайдера или Космического телескопа имени Джеймса Вебба, очевидно, решение таких критически-теоретических задач возможно лишь с использованием огромных материальных ресурсов. Но задача всё равно остаётся теоретической.
4. «Спрашивается: может ли Германия достигнуть практики á la hauteur des principes, т. е. революции, способной поднять Германию не только до официального уровня современных народов, но и на человеческую высоту, которая явится ближайшим будущим этих народов?»
Á la hauteur des principes — значит «на высоте принципов», то есть и сама практика мыслится как управляемая высокими принципами. Принципы идеальны. Практика теоретична. Да она и не могла бы мыслиться иной. Критическая-теоретическая практика мыслится даже не как реальность, пусть только теоретическая, а как проект будущих социальных преобразований. Это ближайшее будущее «современных народов» мыслится преображённым с помощью революции. Германии следовало бы настроиться на такое же будущее, практически-теоретическое.
5. «Оружие критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится материальной силой, как только она овладевает массами».
Про оружие критики и критику оружием сказано афористически блестяще и глубоко верно. Заметим также, что автору хватает реализма рассмотрения ситуации, чтобы видеть: не только теория обладает материальной силой, материальная сила существует и помимо теории. Но при некоторых условиях и теория «становится материальной силой». А поскольку цель автора — решение теоретических задач, пусть и практическим путём, то его интересует как именно теория «становится материальной силой».
«Теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». На этом условии, на этом простом тезисе ломаются черепа пропагандистов, допрежь уверенно доказывавших, что чёрное есть белое, а усиление классовой борьбы внутри страны окончательно победившего социализма есть плод глубокого ума, осуществляется в формах вечной красоты, несёт несомненное добро и полноту свободы.
Теория овладевает массами, а не массы овладевают теорией. И если теория субъект, а массы — объект, то кто кем управляет? Теория массами? Или массы теорией?
Условием решения теоретической задачи практическим путём, причём решение достойное, остающееся на высоте принципов, есть решение методом практического революционизирования общества, методом революции. Но повторим, задача остаётся прежней: достичь посредством материалистической критики теоретической истины существования социума.
6. «Теория способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem».
Овладение массами со стороны теории возможно лишь тогда, когда теория в своих выводах обращается к человеку. Иными словами, когда теория занимается самопропагандой, распространением себя среди масс людей.
7. Когда же это с ней случается?
«А доказывает она ad hominem, когда становится радикальной».
То есть не сопли размазывает по поверхности письменного стола, а копает вглубь, как и положено радикальной теории.
8. А когда теория становится радикальной? И что значит быть радикальным?
«Быть радикальным — значит понять вещь в её корне. Но корнем является для человека сам человек».
Заметьте, понять вещь в её корне, а не извлечь вместе с корнем и не изрубить в капусту.
Корнем же является для человека сам человек. То есть теории, чтобы быть радикальной, надо понять человека в его радикале, в его корне, не извлекая этот корень и не уничтожая его. Иными словами, радикальной человеческой теории необходимо понять человека на всю его глубину.
9. Является ли столь радикальной немецкая теория? Является? Это доказуемо?
«Очевидным доказательством радикального характера немецкой теории, следовательно — её практической энергии, служит то, что её исходным пунктом было решительное, позитивное упразднение религии».
Очевидно, религия не мыслится немецкой теорией в качестве сущностной принадлежности человека, ведь каким бы позитивным ни было это дело немецкой теории, оно является упраздняющим религию делом.
Но как это доказывает радикальность немецкой теории, призванной познать до дна человека, а не религию в её корне?
Очевидно, так, что религия мыслится помехой такому познанию человека, прямому к нему обращению.
10. «Критика религии завершается учением, что человек — высшее существо для человека, завершается, следовательно, категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощённым, беспомощным, презренным существом, — те отношения, которые нельзя лучше охарактеризовать, как возгласом одного француза по поводу проектировавшегося налога на собак: «Бедные собаки! С вами хотят поступить, как поступают с людьми!»
Пожалуй, именно так: в общении людей друг с другом прокладка Бога не нужна. И высшим существом для человека является не Бог, а сам человек. И теоретическая критика методом практики состоит в категорическом императиве, повелевающем ниспровергнуть все отношения, в которых человек является униженным, порабощённым, беспомощным, презренным существом.
Мы добрались до конечной цели практических семинарских занятий теорией — освобождение человека, признание человека человеком, приведение человека к совпадению его с его понятием, достижение человеком своей истины.
11. Вернёмся по этому пути рассуждений обратно к началу, чтобы увидеть ради чего и с чего всё начиналось.
(1) Для освобождения человека, признания человека человеком, приведения человека к совпадению его с его понятием, достижения человеком своей истины потребовалась (2) критика религии. Критика религии сама собой, своим процессом и результатом (3) доказала радикальность немецкой теории. Радикальная немецкая теория именно в качестве радикальной (4) способна доказывать ad hominem, пропагандируя себя и непосредственно убеждая человека. Доказывающая ad hominem теория (5) способна овладеть массами. Способная овладевает массами теория, (6) становится материальной силой. Теория, ставшая материальной силой, (7) способна опрокинуть другую, ненавистную, материальную силу и стать (8) оружием критики. Тем самым (9) Германия сможет достигнуть практики á la hauteur des principes, т. е. революции, способной поднять Германию не только до официального уровня современных народов, но и на человеческую высоту, которая явится ближайшим будущим этих народов. То есть, вооружившись такой теорией, Германия совершит не только политическую, но и социальную революцию. (10) И всё это есть не более, чем «критика спекулятивной философии права», каковая критика, будучи развёрнутой, требует именно таких действий ума и управления массами.
12. Если вы скажете, что это и есть материализм Карла Генриха Маркса, я первый брошу в вас камень. Его я уже заготовил. Колосс на глиняном уме должен быть повержен. Ceterum censeo Carthaginem delendam esse.
2022.11.05.