Игорь Моисеевич с большой неохотой выходил из подъезда своего дома в поселке Приокский в новый день – в финансовую неопределенность.
Неопределенность не была новинкой. Она длилась уже год. То есть сотрудники давно уже заметили неладное. Игорь Моисеевич постоянно задерживал зарплату. Задержки получались эпическими, месяц и более.. В очередной день Икс удалось отговориться делами. В следующий за ним – срочной командировкой (для правдоподобия Бурштейн даже в "Бифитер" в тот вечер не пошел). В последующий – необходимостью оплатить срочную работу подрядчику. Пришлось разговаривать с работниками о перспективах работы. Бурштейн как всегда оптимистично обрисовывал перспективы. Но разговор вышел так себе – Все, откуда то прекрасно знали о состоянии фирмы и не разделяли стремления начальника ко "лжи во спасение" и его вечно оптимистичных взглядов.
На четвертый день Бурштейн собрался с духом и выложил все как есть: и что работа не приносит никакого результата (уже год), и что все средства истрачены, включая НЗ, и что долги растут, как сосулька в оттепель, и что арендатор сулит выставить нас за дверь, да еще и отобрать компьютеры в счет погашения долга – ну, то есть взять в залог, но в нашем положении понятно, что залог ему и останется. Он думал, что откровенность руководителя оздоровит ситуацию. Правда излагал Бурштейн опять с оптимизмом.
Надеялся услышать: да фигня, Моисеевич, прорвемся!.. Вместо этого увидел косые взгляды, истерику и быстро сворачиваемые при его приближении страницы на компах. К гадалке не ходи – сайты поиска работы!..
Ситуация продолжала стремительно ухудшаться. Приставы в очередной раз арестовали (сори. Наложили ограничение в отчуждении) на все что нашли нажатием одной кнопки в своем компьютере. Партнеры начинали ускорять в возвращении займов. Вот - вот Сбербанк должен был подать на банкротство по просроченным давно кредитам. А там цепная реакция..
Оставалось, разве что – побег, а сам Бурштейн и его детище были бы уже переварены отечественным бизнесом…
Бурштейн решил спасти дела своей фирмы любой ценой. Но сначала решил найти хотя бы денег на зарплату основным работникам. Любую цену назначила его русская, а не еврейская половина. Он решил продать свою спортивную "Мазду" для погашения зарплаты хотя бы за месяц. А то скоро Новый год. А люди не могут его даже отпраздновать. Поначалу попросту вывесил объявление на "Авито". Телефон, ясное дело, указал не тот, что был известен всем сотрудникам. У него находился в пользовании один секретный номер. Бурштейн завел его из природной запасливости – без конкретной цели. Обычно он набирал с него телефоны из сети со слоганом "Мы работаем – вы отдыхаете". Чтобы представительницы релакс-сферы не тревожили его во внеурочное время. На работе ему других проблем хватало – преимущественно.
Первая неделя после вывешивания объявления насчет "Мазды" показала Игорю Моисеевичу с удручающей наглядностью: бизнес в нашей стране – не только этот. Ему тут же начали звонить перекупы. Почему-то все они говорили с легким горским акцентом. Но хрен бы с ним, пусть хоть с эскимосским!.. Лишь бы давали хорошую цену! Но в этом-то и был затык. Сумму, которую поставил Бурштейн (по его мнению, несправедливо заниженную, лишь бы купили побыстрее – рассчитаться с сотрудниками) эти джигиты с ходу занижали раза в три. Не глядя на машину. Напрасно Бурштейн уговаривал их посмотреть, убедиться в идеальном состоянии движка и подвески и, скрепя сердце, уговаривал прокатиться.
Люди смотреть не желали, а желали забрать немедленно, но по бросовой стоимости. Одного «покупателя» Игорь Моисеевич, не выдержав, послал. Тогда стали звонить в два раза чаще, а цену снижать уже вчетверо.
Он стал вспоминать знакомых, которым под соусом кровно-духовного родства мог бы втюхать свою ласточку. Таковых у Бурштейна водились единицы. Что ни говори, он все-таки еще не совсем перековался в популярную национальность. В еврейскую культурную общину Бурштейн побаивался вступать. В общем-то, стоило бы, но как только он об этом думал, внизу живота, в месте возможного обрезания, начинало покалывать.
Воспоминания навели Бурштейна на мысли о Соломоне Свирском, который в свое время помог Игорю Моисеевичу. И активно давал в долг под залог, в основном квартир и машин под 15% в месяц от суммы займа. Но увы – Свирский уже благополучно съехал на Землю обетованную.
Шверубович!.. Не откладывая в долгий ящик, Бурштейн набрал номер. Сделал выгодное предложение. Он думал, что Шверубович не сможет отказаться от возможности заполучить спортивную "Мазду" по дешевке. На тебе дулю!.. Шверубович закудахтал, как целая птицеферма – денег нет, одни долги, дети жрут, суки, на пятьсот рублей в день, теща болеет, жена требует разом шубу и уехать в Израиль – хоть бы выбрала что-то одно, овца, зачем ей в Израиле шуба?! А в Рязани-то можно и в старой шубе походить, ей всего-то год!.. В общем, выходило так, что Бурштейн должен срочно одолжить Шверубовичу бабок. Игорь Моисеевич свернул разговор, не дослушав стенаний.
В тот же день, направляясь с горя в родной "Бифитер", Бурштейн увидел знакомую рыжую шевелюру. Шверубович вышел из ресторана в сопровождении жены. Оба выглядели сытыми и довольными, несмотря на то, что шубы на мадам не наблюдалось. Игорь Моисеевич успел спрятаться за чужой машиной. Проходя мимо него, Шверубович вальяжным жестом вынул из кармана электронный брелок и сделал легчайшее движение пальчиком. В двух шагах от Бурштейна переливчато пискнул новый "Мерседес" представительского класса. Полгода назад Игорь Моисеевич видел Шверубовича на "Тойоте". Так вот куда у этой рыжей скотины деньги ушли!.. И, судя по его виду, далеко не все!.. Переступая вокруг машины, как герой кинокомедии, Игорь Моисеевич дождался, пока Шверубович уедет. В "Бифитер" ему после эдакой встречи идти расхотелось.
К концу второй недели безуспешной авто продажи Бурштейн начал звереть. Это светлое чувство "подогрел" звонок от одного покупателя.
Мужик заявил, что он всю жизнь мечтал именно о такой "Мазде", и Бурштейн воспрянул духом. Покупатель готов был взять ее даже не торгуясь, изъявлял желание тут же подъехать и оформить сделку. Давайте, согласился наивный Игорь Моисеевич. Где и когда встречаемся?
- Да я из района звоню, - прозвучало в ответ. – Поехал на рыбалку, и у меня бензин кончился. Давайте вот как: вы мне сейчас тысяч пять переведите на карту, которая привязана к этому номеру – на бензин и, типа, залог, чтобы другому кому не продали. Пока я еду. А я буду в Рязани, возьму деньги в банке и вас наберу.
Игорь Моисеевич догадался, что его хотят сделать жертвой самого тупого телефонного мошенничества. Он обматерил прожектера и бросил трубку. Настроение его после этой сцены упало ниже нуля. В офис идти и снова видеть голодные глаза сотрудников не хотелось… Благо, была пятница.
В выходные Бурштейну прилетел еще один звонок насчет машины. Голос показался Игорю Моисеевичу знакомым. Но, поскольку он возрадовался вероятности продать авто, поначалу над этим не задумался. Причем покупатель держался толково: спросил о пробеге, состоянии подвески, кузова, наличии зимних и летних комплектов резины… Бурштейн отвечал, но знакомые интонации голоса в телефоне его коробили. У него возникло нехорошее подозрение…
- Что расспрашивать-то? – сыграл он под дурачка. – Приезжайте и сами посмотрите. Лучше синица в руках, чем утка под кроватью. Это звонил возможно Шверубович, ему кто то, сказал, что Бурштейну не выпутаться в этот раз и он все распродает по дешевке. Цена в разговоре не позволяла покрыть даже часть зарплаты сотрудников за половину месяца. В конце разговора звонивший поинтересовался. А еще что -нибудь есть для продажи? Квартира например? Ну точно! – возликовала русская интуиция Игоря Моисеевича. Это он, Шверубович!
- Ваше предложение меня не интересует! – гордо сказал он и порадовался, услышав от абонента растерянное кваканье. – Я продам авто быстрее. У меня покупатели в очередь стоят!.. Да! И квартира не продается! Она очень нравится моему коту!
В общем, ситуация становилась почти безвыходной. Денег нет, фирмы, считай, уже тоже почти что нет, сотрудники разбегаются, машина щегольская никому не нужна… Остается Бурштейн один с котом Борисом ( ударение на о..) Это озарение так неприятно его потрясло, что Бурштейн торопливо оделся и буквально выбежал из дома. Жалкие остатки личных средств он решил отнести в паб "Бифитер". Хоть душой отдохнуть…
После отдыха души наутро у Игоря Моисеевича болела голова и почему-то все тело. А за порогом дома его ждали понедельник, финансовая неопределенность и непродажная "Мазда". Именно свою бывшую ласточку (теперь хотелось называть ее уже свиньей) первым делом увидел Бурштейн, шагнув во двор на нетвердых ногах. Что-то неуловимо изменилось в родных до боли очертаниях "Мазды"… Но что, на расстоянии Бурштейн не смог понять.
Подойдя ближе, он понял. Машина была щедро украшена жирными кляксами птичьего г. Белесые разводы придали ей интересное колористическое решение. Облита она была качественно – от фар до багажника. Птичье дерьмо выглядело эффектно. Игорь Моисеевич вчера засиделся в "Бифитере" до того, что ему начали наливать в займы, а потом прекратили. Выпитое плескалось прямо у него в горле. Он посмотрел на кляксы с черными ядрышками – и его тут же вывернуло. Прямо на капот. "Мазда" стала точь-в-точь экспонат музея современного искусства.
- Вот бл..! – с чувством сказал Бурштейн, решив не делать наедине с собой вид, будто бы он интеллигентный еврей. Выходило, что ему не миновать ехать на мойку. А с чем?.. С кукишем в кармане?.. Но ездить на такой машине тоже стремно… Правда, и бензин заканчивается… Разве что заехать к знакомым еще по русской жизни ребятам на частную мойку, попросить помыть в долг и заодно залить литров пять бензина?.. Стыдно, а куда деваться…
Превозмогая головную боль, Игорь Моисеевич забрался за руль, завелся и медленно поехал. В душе его вскипала некая ментальная карма: да что ж это за жизнь!.. Денег нет, фирма скоро накроется, бензина – и того нет, да еще машину птицы обделали… Птицы обгадили… какая-то примета у народа есть на эту тему… у русского… К деньгам вроде! Бурштейн нервно улыбнулся. Черт, а ведь наши люди говорят – это к деньгам! Любое говно – к деньгам!..
Вдохновленный Игорь Моисеевич развернулся и на машине, сиявшей всеми оттенками белого и желтого, поехал в пока еще свой офис. Он сам не знал, зачем, но решил, что рабочую неделю надо начинать правильно. Так, как будто ничего не произошло. Пока рулил, голова немного прошла. И мутить перестало.
В офисе Игорь Моисеевич увидел радостное лицо помощницы Ирины. В последние две недели он привык созерцать ее в образе безутешной вдовы. Теперь она сияла, как медный таз. Как "Мазда" Бурштейна после мойки.
- Игорь Моисеевич! – запищала Ирина. – У нас радость!.. Неожиданно сдвинулось дело с Газпромом! Ну, помните – договор?! Мы думали уже, что они его не продлят. А они продлили!.. Деньги вечером в пятницу пришли. Бухгалтер вам сказать не успела!..
А позвонить она не могла?! – хотел было рявкнуть Бурштейн, да вовремя сообразил, что основной телефон у него в уик-энд был выключен. Он не пылал желанием общаться со своими подчиненными во избежание неприятных разговоров – и отрубил связь. Оставил работать только секретный номер для продажи "Мазды". Поэтому, может, бухгалтер ему и звонила – да не дозвонилась.
Однако! Примета сбылась!.. Может, оставаться русским? – шепнул Игорю Моисеевичу внутренний голос. Нет, ответило ослиное упрямство, если уж я начал объевреиваться, то пойду до конца.
Игорь Моисеевич расслабленной походкой вышел во двор, подошел к своей спортивной машине, которую резко передумал продавать, и, выключая секретный телефон, интимно шепнул автомобилю:
- Спасибо, птицы!..
Правда Мазду чуть позже, Бурштейну все равно пришлось продать! Денег пришло не так много, как хотелось. Но Игорь Моисеевич себе пообещал, что обязательно купит себе такую же…. точь в точь. Позже….