Я календарь переверну и снова… Ну, только не 3 сентября, а 4 ноября. Если так подумать, это единственный праздник, созданный именно в путинскую эпоху. И в нем, будто в зеркале, можно увидеть её отражение. До сих пор мало кто может внятно объяснить, в чем заключается его значение, как его отмечать, какие исторические события за ним стоят. Для большинства населения это один из серых дней календаря, внезапно превратившийся в выходной. Оно и к лучшему. Меньше работы, больше отдыха - а там хоть взятие Бастилии можно обмыть. Самое страшное и самое верное подтверждение оторванности путинского праздника от народа - в этот день даже не хочется напиться.
Год за годом опросы ФОМ фиксировали равнодушное отношение к Дню народного единства. И хотя он отмечается уже почти двадцать лет, подкрепленный пропагандистскими реляциями и ликбезом, граждане до сих пор могут выдавить из себя разве что: "это «напоминание, что мы единый народ», «лишний повод отдохнуть», кроме того, «сейчас нужно поднимать патриотизм»". К 2022 запуганные репрессиями и мобилизацией люди уже научились отвечать социологам, что лично им праздник, разумеется, очень важен и интересен, однако скепсис прорывается, когда 60-70% респондентов заявляют, что для других россиян, наверно, это тупо еще один выходной в производственном календаре.
Реальное, циничное отношение можно увидеть в анекдотах: "День народного единства - это когда наворовавшая миллиарды власть говорит нищим россиянам, что они один народ", "День народного единства - это у депутата зарплата 800 тысяч, а у тебя 30, но чтобы ты не обижался, тебе рассказывают, что вы ЕДИНЫЙ НАРОД" или "Мы староверы, поэтому день народного единства отмечаем 7 ноября". Да, очень многие не смирились с тем, что 4 ноября было навязано как замена Дню Октябрьской революции. Очень забавное такое единство, если сам факт переноса памятной даты распаляет вражду условных белых и красных.
Современная версия праздника соткана из противоречий. Заявлено народное единство, хотя в реальности отмечается возрождение российской государственности, когда у польско-литовских оккупантов был отбит Кремль, во все времена любое народовластие подавлявший. Народ же у нас имеет право сплотиться только вокруг фигуры правителя. Можно обозначить праздник как "День борьбы с коллективным Западом" (и такой подход был бы радостно встречен массами), апофеоз ксенофобии, однако в этот же день нам напоминают, как важно любить многонационалов и мигрантов, которые в нулевые и первую половину десятых, воспринимались именно как захватчики. В Москве жгучую неприязнь к ним удалось переломить только в собянинские времена. 4 ноября - это Казанская осенняя, день церковного почитания Казанской иконы Божией Матери. Но ведь у нас светское государство. Светское, да? Ну и вновь упомянем обиду идейных коммунистов, чувствующих что у них отняли отмечание 7 ноября. И как это слепить воедино?
Кстати, историческая подоплека праздника необычайно интересна. Дадим максимально сжатый пересказ, подробности можете вычитать по ссылкам. Начнем с того, что День народного единства с самого начала критиковали за путаницу с датами. Если он привязан к взятию штурмом Китай-города народным ополчением, то произошло это 1 ноября 1612 года (сразу переведем все в новый стиль). Кроме того, это не был особо значительный эпизод в борьбе с интервентами, если сравнивать, допустим, с той же битвой на Девичьем поле. Да и о народном единстве говорить было преждевременно: в рядах защитников не унимались споры и конфликты. Подробнее можете прочитать в обзорном материале "Вокруг света".
Что действительно было привязано к 4 ноября - так это церковное почитание иконы Казанской Божией Матери. Сперва его на московском уровне ввел царь Михаил Федорович Романов. Почти сразу, в 1613. В начале 1630-х он начал продвигать этот праздник, скажем так, в федеральных масштабах, подгоняя его к реваншистской Смоленской войне. Поклонение усилилось в 1648 году после рождения 4 же ноября первенца, царевича Дмитрия. Несмотря на то, что Смоленская война завершилась неуспешно, а наследник скончался через несколько лет, праздник уже устоялся.
Петр I, конфликтовавший с церковью в стремлении полностью подчинить ее государству, отменяет богородичные праздники. Почитание осенней Казанской, завязанное на Москву, также ослабевает из-за переноса столицы в Петербург. Содержание праздника предельно огосударствляется. Как писала культуролог Анастасия Макашова:
"Наряду с новыми государственными реликвиями сохраняли свою роль и старые, среди них образ Казанской Божьей матери. Так, накануне Полтавской битвы русских воинов благословляли образом Каплуновской Казанской Божьей матери, а затем по указу Петра в день общерусского празднования Казанской иконы 22 октября совершались торжества в честь Полтавской победы с пушечной пальбой. К празднику иконы Казанской Божьей матери было приурочено празднование Ништадского мира в Петербурге...
...Итак, ко времени утверждения Санкт-Петербурга новой столицей образ Казанской Божией матери был своего рода государствообразующей святыней, унаследованной от Московской Руси. Но икона Казанской Божией матери, в отличие от Богоматери Владимирской, славившейся бескровными чудесами, станет в Российской империи иконой, благословляющей войско на битву. Вероятно, эта метаморфоза связана с преданиями о роли Казанской в Полтавском сражении. Кроме того, икона Казанской Божией матери являлась покровительницей дома Романовых вплоть до 1917 г".
Павел I возвращает 4 ноября в список табельных (выходных) праздников. Делает он это для того, чтобы через возникшую церковно-бюрократическую коллизию снять петербургского митрополита Гавриила, заменив его более удобным человеком. Но Александр I практически сразу вычеркивает праздник из табельных, в 1804 году. И потом снова восстанавливает 21 октября 1812 в честь того, что армия Наполеона устала гореть и голодать в обезлюдевшей Москве и решила уйти подобру-поздорову.
После взятия власти коммунисты, не в последнюю очередь для того, чтобы выбить эту дату из народного сознания, заменяют ее 7 ноября, в честь Октябрьской революции. Которая, на всякий случай напомним, никак не связана со свержением Романовых, а относится к перехвату власти у Временного Правительства.
После развала СССР праздник опять подвергается переосмыслению. "День согласия и примирения" — вот, что мы отмечали 7 ноября c 1996 по 2004. Народ опять глумился: "День согласия народа с решениями власти и примирение народа с этими решениями". Как утверждалось в ельцинском указе:
"Октябрьская революция 1917 года коренным образом повлияла на судьбу нашей страны. Стремясь впредь не допускать противостояния, в целях единения и консолидации российского общества постановляю:...
...7. Органам государственной власти субъектов Российской Федерации и органам местного самоуправления до ноября 1997 года принять меры по приведению в надлежащее состояние памятников жертвам революций, гражданской войны, политических репрессий независимо от их политической принадлежности".
Наконец-то мы добрались до путинской эпохи. Пыню такое прочтение праздника тоже не устраивало как минимум по двум причинам. Во-первых, он всеми силами обелял репутацию спецслужбистов, на которую в девяностые изрядно подгадили "Мемориал" и другие активисты, раскрывшие детали многочисленных массовых убийств репрессированных, вроде кладбища в Сандармохе, и других ужасов гулажных времен. А нашему вождю, который сам выходец из этих, надо было доказать, что "мы, КГБисты, народ не злой". Во-вторых, 22 ноября 2004 на Украине началась Оранжевая революция, и наш ни разу не перепугавшийся на полные штаны режим решил заранее вымарать из памяти народной любые воспоминания о том, что и у нас в славном далеком прошлом были какие-то там революции. В итоге - 4 ноября, осенняя Казанская вернулась, дело Романовых отреставрировано. Распишитесь в получении.
Вообще, об этом празднике многие писали. Как правило, выводы сводятся к двум аспектам. Во-первых, этот праздник натянут, словно сова на глобус, чтобы заменить собой 7 ноября. Во-вторых, авторы на все лады обыгрывают тему народного единства, показывая, насколько это лицемерный конструкт. Особенно этим грешат дежурные отбивки к дате. Так... снова 4 ноября... о чем писать? Напишем о единстве. Подмигнем и закавычим. Заебись, можно в печать.
Но, в самом деле, тут даже его истоки весьма интересны. Ведь современное 4 ноября - изобретение Суркова:
"Что есть Русский Мир? Эта идея, я её когда-то ввёл в структуру государственной политики, когда мы меняли идеологические даты: отменили день празднования социалистической революции и ввели День народного единства. В России ведь не было ни одного праздника, связанного с событиями до Революции. Этот день стал днём русского национализма по сути своей. Была такая задача: как сказать об Империи, о нашем желании расширяться, но при этом не оскорбить слух мирового сообщества".
То есть, в эту дату уже изначально закладывался буквально весь путинский дискурс. Вообще, сам конструкт «Русский мир» и был главной идеологической составляющей новой России. Глобальный проект коммунизма провалился. И ученики Щедровицкого предложили новым хозяевам Кремля новую идею, менее глобальную, скорее, регионального масштаба. Но РФ все же не СССР: труба пониже, дым пожиже. И новый праздник, особенно во времена Медведева, был четко увязан с этим концептом. А там и Мединский активнейшим образом подключился. В 2008 даже основали фонд для продвижения этой идео-химеры в массы. Фильмы странные снимали.
Дальше началось то, что постоянно происходило в эпоху Путина. За праздник начали бороться разные силы, чтобы присвоить его себе. С одной стороны нацики с их «Русскими маршами», с другой - нашики (помните таких? Ловите, если забыли). Сначала инициатива была на стороне первых. Стоило празднику появиться, как националисты всех мастей объединились для проведения марша. Конечно, это было лишь развитием совковой традиции Первомая и 7 ноября. Ну, только вместо красных флагов романовские имперки или вовсе дугинские знаки хаоса. Вот, что писал активный участник этой движухи Холмогоров:
"На самом деле националисты в минимально адекватно устроенном обществе представляют собой главную охранительную силу, главный стержень порядка, и если и выходят из берегов (иногда, бывает, очень далеко), то на встречной волне противодействия штурма общества радикально антинациональными, глобалистскими, левыми силами.
Именно такая встречная волна и породила в 2005 году «Русский марш».
Напомню, что незадолго до него, в декабре 2004-го, отгремел первый украинский Майдан. Российские элиты и общество впервые столкнулись с вероятностью «цветных революций». По столицам начали плодиться малочисленные, но очень шумливые клоны международного цветного движения, представленного сербским «Отпором», грузинской «Кмарой», украинской «Порой» – с до боли одинаковым кулачком на эмблеме.
Возникло ощущение, что аналогичный киевскому цирк скоро начнется и в России. А стало быть, вырос и запрос на активное охранительство.
Его официальная ветка была представлена всевозможными «Нашими» и их аналогами – «прокремлевскими молодежными движениями», как тогда говорили. Эти движения имели мощную оргструктуру, десятки тысяч волонтеров и финансирование. Одна беда – в них было слишком много карьеристов, в большинстве своем безыдейных, в лучшем случае – расплывчатых общепатриотов. А особенностью цветных революций является разрушение ненасильственными методами всех структур госаппарата и его воли к активному сопротивлению революционерам. Иными словами, «карьерист» при сопротивлении такой революции был абсолютно бесполезен, так как он предаст хотя бы для того, чтобы понравиться новому начальству.
Чтобы всерьез существовала надежда на то, что в назначенный извне час революции кто-то выйдет на площадь, чтобы реально сказать ей нет, у этих вышедших людей должны были быть идеи, за которые они готовы сражаться и которым потенциальная революция как нож в горло.
Таких активных групп в тогдашней России было не так уж много – это были левые патриоты неосталинистского толка. И это были правые – православные консерваторы, евразийцы и националисты от умеренных интеллектуалов до довольно радикальных борцов с нелегальной миграцией, среди которых еще немало было парней в берцах, с бритыми головами и масками на лицах (впоследствии эта западническая мода совершенно, по счастью, исчезла).
Для того, чтобы символизировать наличие этого течения, его готовность выйти на площадь и его противоречие либерально-революционной повестке, и было принято смелое для тогдашней бюрократии решение разрешить проведение в центре Москвы «Правого марша», организатором которого выступил дугинский «Евразийский союз молодежи» (ЕСМ)".
Что забавно, автор дальше рассказывает, что даже на первом марше евразийцы переругались с националистами, и это все могло не состояться. Но как бы то ни было, "русские марши" возникли как относительно низовая инициатива. При поддержке власти, пусть и негласной, при идейном сопровождении Суркова, но все же, это не было разнарядкой. Бюджетников туда явно не сгоняли. Да, вышли фрики, футбольные фанаты, скины, различные политически активные граждане правого толка. Но они ведь тоже часть нашего общества. И это не могло понравиться кремлинам. Они уже тогда считали, что обладают полной монополией на политику.
Да, во многом праздник родился из страха Путина перед революцией. Потому он, по сути, отменил годовщину революции таким вот торжеством реакции. Там, где исчезают коммунисты, всегда приходят их отражения в зеркале, фашисты. Но этот движ тоже выглядел слишком неуправляемым. Собственно, какая разница, под какими флагами и с какими лозунгами, толпа на вилах вынесет недоцаря? И в пику «Русскому маршу» движение «Наши» стало продвигать свою трактовку нового праздника. Уже в 2006-м они провели Форум Гражданских Инициатив. Однако, главное внимание в том числе и либеральной прессы было по-прежнему приковано к «Русскому маршу». Что немудрено, оттуда можно было принести гораздо более яркий репортаж с кучей колоритных фриков всех мастей. Масштабный косплей-фестиваль. Наш русский Comic Con. Да и на пике популярности, многие политики не стеснялись там участвовать. Вон, Навальному до сих пор припоминают.
Уже тогда сама идея содержала в себе противоречие. Причем это неустранимый баг на уровне проектирования. А именно, что понимать под «русскостью»? Узкое национальное понятие или имперскую идентичность? Первый подход противоречил имперской идее, как таковой. Государство, где эллин официально превыше иудея, где это закреплено законом и постоянно тычет этим иудею в лицо, нежизнеспособно. Оно неминуемо развалится на более мелкие фракции. Национализм всегда предполагает наличие национального государства. И такое государство не может быть империей. А вторая идентичность работает, только если государству есть что предложить своим гражданам, кроме пустых идеологем. У нас же в России традиционно от империи были только развитые силовая и чиновничья структуры.
Как бы то ни было, во власти все больше зрело недовольство националистами. И после событий на Манежке 10 года, по организаторам марша прошлись катком «эшники». У нас когда-то был материал о том, как окончательно разругались чиновники и нацики. Низовая инициатива начала сдуваться. Добил её окончательно второй Майдан, когда часть нациков заняла проукраинские позиции и перешла в ряды оппозиции, как, например, Демушкин.
Что касается нашиков, они тоже канули в Лету, хоть и без явных репрессий. Ушел Медведев, после болотных протестов ушел Сурков, и где теперь эти «Наши»? Самые удачливые рассосались по бюджетным кормушкам. Вон, даже Холмогорову такие гранты не снились, какие осваивает Потупчик.
Такое мы видим не только в рамках 4 ноября. Примерно то же самое кремлины проделали с донбасскими ополченцами. У нас не может быть тру-фашизма. Путинский фашизм – это власть скучных серых коррупционеров над бюджетниками-предпенсионерами. Яркий, самобытный движ в этих условиях не способен возникнуть, тем более выжить. И, собственно, мы видим, как на протяжении 10-х день народного единства становился все тусклее и размытее. Обычный серый день календаря. Дополнительный выходной, и слава богу. Праздник двойного лицемерия. Когда власть и народ делают вид, что и правда в этот день достоин особого статуса. Что они единятся по углам. А иного окончания быть и не могло.
И нас не должно вводить в заблуждение то, что режим в 2022-м наконец-то открыто решился осуществить свои тайные мечты и обрушить «Русский мир» на головы соседей. Это не способно придать 4 ноября никаких штрихов и нюансов. Просто теперь мы видим четко и ясно, что в этот праздник уже была заложена нынешняя катастрофа. Рожденный из страха вождя перед революцией, он по сути всегда имел антиукраинскую направленность. Получается, сверхидея всего сурковского конструкта заключалась лишь в том, что Украины не должно существовать, как отдельного государства. Хотя бы потому, что она слишком уж непредсказуемая и разновекторная. Первый Майдан назывался «оранжевой революцией». Оранжевый считается самым ярким цветом радуги. И против него была поставлена наша серая реакция.
Ну что, взглянули на происходящее по-новому? Хорошая перспективочка открывается? 400 лет хороводов вокруг столба. Языческие праздники тоже переживали немало трансформаций, из кельтского самайна - в католический хэллоуин, из римских сатурналий - в христианское Рождество. Но они завязаны на природный цикл, на сбор урожая или солнцестояние. Они были и остались не в пример более народными праздниками, чем большинство прикрученных сверху государственных пряничных дат. Они-то основаны на цикле жизни Голема и с надломом меняются всякий раз, когда меняется власть. Нынешнее 4 ноября можно смело назвать «День Путина». И будем надеяться, что в этом году мы его отмечаем последний раз.
А потом новая власть, по старой традиции, устроит на 4\7 ноября очередную никому не понятную замуту.