оглавление канала
По мере того, как он отдалялся от комбината, дышать становилось легче, а разум прояснялся. Он с беспокойством подумал, что, находясь на этом предприятии, он сразу даже не смог уловить того состояния, напоминающего морок, которое затягивало, как паутиной, все его сознание. Это было плохо. Он просто расслабился от встречи с друзьями, и перестал контролировать окружающую энергию. Это было непростительной оплошностью, особенно для него. Не стоило забывать, куда, а, главное, для чего он сюда пришел. Чтобы как-то войти в нужное русло, Олег на ходу сделал несколько упражнений, как учил его Прон, чтобы вернуть себе ясность ума и сосредоточенность. А завтра решил сходить к Глухариной пещере, просто посмотреть, что там, да как. Провести, так сказать, легкую рекогносцировку на местности. Он усмехнулся своим мыслям. Пообщавшись двадцать минут с бывшим военным, сам стал думать, как бывший прапорщик, рубленными понятиями. А еще, он хотел расспросить Антона и бабу Марфу о том человеке, который учил мальчика ставить петли на зайцев. Почему-то, ему казалось, что этот мужчина и был пропавшим Стражем врат.
Дом его встретил теплом, запахами вкусной еды и счастливыми улыбками хозяев. Антошка, увидев его еще из окна, как он подходил к дому, радостным воплем встретил его на пороге:
- Бабаня, дядя Олег вернулся!!!
Было такое ощущение, что они вместе с бабулей сомневались в реальности как его самого, так и всего происходящего, и только сейчас, с его возвращением поняли: нет, не сон, все реально. И ее, эту реальность в лице Олега, можно было подержать за руку, заглянуть в глаза, и, вообще, ощутить присутствие в своем стареньком домике, и, наконец, выдохнуть с облегчением, ощутив, нет, пока еще не уверенность, но, пока еще, только некую надежду на эту самую уверенность, что все изменилось к лучшему, и впереди их ждет другая, новая жизнь. Баба Марфа вынырнула откуда-то из-за стены ароматного пара, исходящего от чугунка, стоявшего на печи, и сразу захлопотала вокруг него.
- Садись, сынок, садись, сейчас завтракать будем. Я вон каши наварила, гречишной. А на обед щи варю.
Она с каким-то неловким смущением улыбнулась ему, будто, чувствуя себя в чем-то перед ним виноватой. Ее глаза как бы говорили: «Ну вот, навязались мы на твою голову». Олег есть совсем не хотел, но почувствовав ее извиняющуюся неуверенность, с преувеличенным рвением, вымыл руки под умывальником, и уселся за стол рядом с Антоном. А тот начал ему хвастаться:
- Дядя Олег, а у меня нога почти уже совсем и не болит. Я даже уже и наступать маленько могу. – И он поспешно вскочил с лавки, и заковылял по кухне, демонстрируя, как у него «почти» не болит нога.
Олег слушал все эти нехитрые и простые разговоры, и на сердце было легко и радостно. Энергия простых и добрых сердец окутывала его с ног до головы, словно теплое пуховое одеяло в лютую стужу, смывая остатки налипшего темного морока, оставшегося после посещения комбината. Позавтракав, и убрав со стола, баба Марфа уселась за вязание, а Олег стал осторожно расспрашивать мальчика:
- Антон, а как зовут того дяденьку, который тебя учил петли на зайцев ставить?
Тошка посмотрел на него своими еще по-детски чистыми, глазами, и просто ответил:
- Дядька Алексей. Только он ушел… - И мальчик грустно вздохнул.
- Куда ушел? – Делано удивился Олег.
Пацан пожал плечами.
- Не знаю. Я однажды к нему в дом пришел, а там какие-то чужие дядьки. Говорят, ушел твой дядя Алексей, в другое место его направили. А сами так смотрят… Я по-быстренькому оттуда смотался, только давай Бог ноги. А больше и не ходил туда. – Он на минуту задумался, смешно сморщив нос. А потом заговорил, рассуждая вслух. – А я себе так думаю. Куда и кому его отправлять-то? Он же не работал нигде. Просто охотничал, зверя пушного бил, в нашу контору сдавал. Сам себе хозяин. – Потом, почему-то, перейдя на шепот, испуганным голосом проговорил. – Может его те дядьки-то просто взяли и убили? Ну, чтобы ограбить, или еще что. Только, там и грабить-то было совсем нечего. – В его голосе слышалось легкое разочарование от несостоятельности такой страшной и в тоже время, интригующей версии.
А Олег обратил внимание, что баба Марфа до этого спокойно стучавшая спицами, вдруг как-то напряглась и внимательно стала прислушиваться к разговору. Надо как-то бабульку разговорить. Но, не все сразу. Пусть она ему и благодарна за внучка, но все равно, сколько знакомы -то? Всего ничего, полтора суток всего-то. А у него на лбу не написано, из каких интересов он все это выспрашивает. А жизнь старушку многому научила, и в первую очередь, осторожности. А, не чувствующий напряжения бабули, Антошка, продолжил, обрадованный тем, что у него такой внимательный слушатель объявился.
- А потом, я несколько раз мимо той избы проходил, когда в лес ходил, петли там ставить, или за хворостом. Там всегда в окошке свет горит, это ежели вечером, а из трубы дымок тянется. А однажды я там дядьку видал, лохматого, с бородой. Он даже немного на дядю Алексея похож, но не он, точно не он. – Закончил он торжественно, уверенный в своей правоте, и в зорком глазе.
Олег на несколько минут задумался, стараясь осмыслить все услышанное от паренька, а заодно, и пытаясь понять, как ему действовать теперь. С намереньем сходить туда на разведку, пожалуй, он поторопился. Безо всякого дела в лесу болтаться не стоило, только ненужное внимание привлечет. Надо бы побольше информации собрать. А как? Сидя на печи, много не узнаешь. Он вспомнил, что видел у Михася на стене ружье. Не карабин, конечно, обычная двухстволка, но для охоты на мелкую дичь вполне сгодится. С нее и косулю можно взять. А свежее мясо им не помешает. Пацана надо откармливать, на одних кашах, да макаронах силы не накопишь. Михась ему не откажет, если он попросит ружьишко на время.