«Ты можешь уйти от меня в любой момент, сынок», это было первое, что услышал юный ученик от своего седобородого наставника, с которым он, сидел ночью в пустыне, греясь у костра. Солнце село за горизонт и начинало смеркаться. В пустыне темнеет быстро, поэтому, они поспешили прочитать вечернюю молитву. Это была их первая встреча. Юноша после долгих поисков духовного наставника, по совету одного старца, забрел в скалистую пустыню, где нашел старого отшельника в бедуинском шатре. Шейх поднял голову, посмотрел на рога молодого месяца, которые поднимались над громадами скал, которые нависли над горизонтом и продолжил. Пусть у тебя будет настоящий духовный наставник, который возлюбит тебя как самого себя. «Я уже стар и в любой момент могу покинуть этот мир. Желаю, тебе после меня найти достойного учителя, а если не найдешь, оставайся один полагайся на Бога и на себя, ибо недостойные могут принести лишь вред на твоем Пути».
Старец опустил голову, и блики пламени нежно-красными отблесками заиграли на его задумчивом лице. Он вздохнул и продолжил: «В молодости я много путешествовал: был и на востоке, и на западе, и на севере и на юге, посетил степи широкие, они чем-то похожи на нашу пустыню, Но песка там будет куда по меньше, но побольше зеленой сочной травы на весне и тучного скота. Довелось мне побывать и в лесах, как северных, так и в южных. Южные обильны влагой, вкусными фруктами диковинными животными. В северных очень холодно и зимой там лежит белый как вата ледяной снег, поэтому ходил там, в сапогах из шкур животных, видел горы, холмы и равнины. Но главное повидал я на своем веку разных людей, которые мнили себя духовными наставниками, и даже святыми, но почти все они оказались недостойными этого особого звания. Иногда я понимал это сразу, иногда открывалось мне это, по милости Всевышнего, через какое-то время, ведь некоторым удается держать на своих лицах маску благочестия даже длительное время. Но она все равно рано или поздно падала с них как пожелтевшая листва с деревьев под холодным осенним дождем. Я, всегда, даже не раздумывая, уходил от таких, что бы сберечь себя, сберечь веру, любовь и доверие к Богу и людям. Поведаю тебе о некоторых из них, что бы ты остерегался брать таких своими учителями, ибо они принесут тебе только вред, испортят своей грязью, которая затаилась в глубинах их сердец твое чистое, искреннее юношеское сердце и покроется оно их страстями и пороками, ибо человек может дать только то, чем обладает сам».
В этот момент молодой месяц покрылся вуалью облаков, которые внезапно набежали из-за гор. Учитель поднял голову и сказал: «Посмотри, как тучи покрыли своей пеленой луну, и как она потускнела, так и общение с недостойными духовного наставничества покрывает сердце пеленой порока, забвения и небрежения. Твое сердце чисто, ведь пророк говорил, что каждый рождается с чистым незамутненным сердцем. Твое сердце это алмаз который достоин искусного ювелира не доверяй свой алмаз тем, кто обладает лишь показным благочестием».
Ветер то срывался, вздымая вверх вихри песка и пытаясь затушить костер, который освещал их лица, то стихал и песок ровным слоем ложился у их ног. Старец продолжил, пришел я, очень давно в поисках наставника в одно бедуинское поселение, где как мне сказали, живет один святой, который укажет мне Путь веры и очищения сердца. Там было много палаток и меня радушно приняли, обрадовавшись новому ученику. Как позже я узнал там много учеников, кто учился два года, кто-то год, а кто-то был больше десяти лет. Наставником был важный седовласый шейх с окладистой бородой в белой куфие, белой абае и черной накидке, в руках он постоянно держал посох и четки. Возле него постоянно были помощники, которые беспрекословно выполняли его малейшие просьбы. Иногда к нему подходили женщины и дети, кто-то был родственницами, а кто-то ученицами. Когда я пришел меня через какое-то время. после наставлений как я должен общаться с уважаемым человеком и что я должен поцеловать ему руку отвели к нему. При этом сопровождающие всегда стояли рядом и не спускали с меня глаз. Я зашел в самый большой шатер, устланный мягкими коврами и подушками. Поздоровался, поцеловал старцу руку и заглянул ему в глаза. Первая встреча слегка разочаровала меня несмотря на то, что он и улыбался я заметил злой и несколько самодовольный взгляд, направленный в мою сторону. Я и мое сердце не почувствовало связи с ним. Он позволил мне остаться на обучение и как я понял, несколько позже, он гордился тем, что у него много учеников, больше, чем у других и это придавало ему важности. Меня отвели в шатер, где жили группа новеньких учеников. Потом я понял, что стареньких и новеньких учеников селили в отдельные палатки, что бы новенькие чего-то там не узнали от стареньких. Меня насторожил этот факт, но я по молодости не придал ему значения. Потом я узнал, что некоторые новенькие, да и старенькие по какой-то причине покинули этого старца, но я не мог понять почему, ведь он производил впечатление благочестивого и святого. Палатки в которых жили ученики были попроще, там не было мягких ковров, а всего лишь жесткие циновки и книги, которые в данный момент проходили ученики. Когда я зашёл в палатку, то поприветствовал своих новых соседей, таких же юношей, как и я, мы разделили скромную трапезу и начали знакомиться, вместе изучали книги, читали молитвы, отдыхали, работали по хозяйству, ухаживая за верблюдами, лошадьми, козами и овцами. Так прошел год, но старец вскользь рассказывал нам о суфизме, но на практике у нас ничего не было даже коллективного зикра. Однажды ночью, я ошибся палаткой и подошел к шатру. Где жили старенькие ученики, которые учились уже больше пяти лет. Они громко разговаривали между собой, что их речь в ночной тишине была слышна на большом отдалении, но ни кто не обращал на это внимания. Похоже, они о чем-то спорили, я встал и прислушался. Один сказал, ты ище шь тут путь духовного развития поверь его тут нет. Да нам рассказывают о суфизме о том о сем, но практики здесь нет, наш наставник не тот за кого он себя выдает, он не благочестивый, он разбойник и он не смог искоренить это в себе. Благочестие это только его маска, ты видел его взгляд? Глаза это зеркало души, взгляд выдает его, выдает злого человека, который не сможет обучить нас практике суфизма, потому, что сам не обладает качествами суфия. Собеседник возражал ему. Я задумался а ведь и правда, да он рассказывает о суфизме, рассказывает какими качествами должен обладать суфий, но на практике не может их показать…. Я уже год здесь слышал много теории, но ни какого воздействия на мое сердце она не оказала так как нет практики, а из нее лишь требование к ученикам уважать наставника, выполнять его малейшие просьбы и не перечить ему ни в чем. Размышляя об этом разговоре, я ушел спать в свой шатер. Наутро в селении я услышал шум и увидел прибывший караван, как я понял, это были новые ученики. Старец с помощниками, по обыкновению, сидел в своем шатре, и сегодня возле него сидела жена, лицо, которой было скрыто традиционной бедуинской вуалью и она, о чем-то беседовала с ним. С одного из верблюдов ловко спустился молодой человек, а девушка, которая приехала с ним, осталась сидеть верхом. Он подошел к старцу поздоровался ,поцеловал руки и начал беседовать. Я так и не понял, это был ученик или какой-то другой шейх. Беседа затянулась, а про девушку сидящую верхом все забыли. По ее лицу, которое было открыто, я понял, что она устала и не может сама слезть. Я заметил это, но постеснялся подойти к чужой женщине. Я заглянул в шатер, и увидел, что они по прежнему, о чем-то оживленно разговаривали, видимо для старца этот разговор был важен и он не отпускал гостя. Слека наклонив голову я тихо подошел к ним и попросил отпустить того юношу, что бы он помог своей жене слезть с верблюда, так как она сидя верхом выглядит очень уставшей. Старец презрительно посмотрел на меня и грубо сказал: «Подождет». Его слова крайне расстроили меня, и я с недоумением посмотрел на старца и его помощников ни проронив при этом ни слова. В этот момент маска благочестия, в которую рядился этот шейх разорвалась на мелкие клочки упала, и Всевышний открыл его истинную сущность… Помощник с возмущением сказал, а ты не привык? Привыкай!. Я хотел ответить, что к скотству я не привыкаю, но подумал, что лучше промолчу. Это был последний день пребывания в этом бедуинском поселении. Без капли сомнения и сожаления я покинул его, что бы обрести подлинного наставника». Старец замолчал и опустил голову, предаваясь воспоминаниям, а ученик не мог понять, как такое могло произойти со стороны человека, который считает себя духовным учителем и чуть ли не святым.
Продолжение следует…