Экономический быт Поповско-Иловайской волости не может не представлять собой значительного интереса в том отношении, что здесь, среди крестьянского и мелкого помещичьего и чиновничьего землевладения, существуют рядом три весьма крупные сельскохозяйственные экономии. Эти последние заслуживают особого внимания: устроенные образцово и с большим знанием дела, они совершают громадное сельскохозяйственное производство, и вот уже десятки лет, несмотря на все кризисы и разные неблагоприятные экономические обстоятельства, стоят твёрдо и незыблемо, тогда как вокруг их всё колеблется, подвергается ломке и всевозможным переменам. Экономии эти можно сравнить здесь просто с какими-нибудь старыми дубами, стоящими среди мелкого подлеска.
Кроме четырёх крестьянских поселений в 743 двора (с 1106 земельными ревизскими душами, со 150 безземельными, при 2429 наличных теперь душах мужского пола), владеющих в общей сложности собственной землёй в количестве 3 895 с половиной десятин, в Поповско-Иловайской волости по аграрному списку считается 50 частных землевладельцев. Из этих последних собственников: 36 человек имеют земли по 200 десятин, четверо –по 100 десятин, двое – по 400 десятин, двое – по 30 десятин, один – 600 десятин, один – 245 десятин, один – 230 десятин, один 5 147 десятин, один – 6 544 десятины и один 7 535 десятин.
В районах то трёх последних крупных землевладений и расположены те образцовые и замечательные во многих отношениях экономии, о которых сказано выше.
Принадлежат эти землевладения:
первое в 5 147 десятин (из которых 4 032 десятины находятся в районе этой Поповско-Иловайской волости, а 1 115 десятин в смежной Тиховско-Журавской) потомственному почётному гражданину М. М. Жеребцову, второе в 6 544 десятины – почётному гражданину Н. И. Батыреву и третье в 7 535 десятин – старобельскому второй гильдии купцу И. И. Кожухову.
Эти землевладельцы-собственники эксплуатирую принадлежащие им земельные угодья (как можно полагать, наблюдая со стороны с огромными выгодами, и притом каждый по-своему).
М. М. Жеребцов скотоводство с промышленной целью имеет в самых незначительных размерах и на первый план в своём хозяйстве ставит посев хлебов. Его можно считать специалистом-землепашцем. Имея в огромных размерах всевозможный собственный земледельческий, живой и мёртвый, инвентарь, он делает ежегодно большие распашки земли для посева хлеба.
Вспаханную землю он частью засевает сам, а частью сдаёт желающим из крестьян на таких условиях: крестьяне берут у г. Жеребцова вспаханную землю и семена для неё, производят посев собственным инвентарём, далее совершают все работы по уборке хлеба с поля, молотят, и из полученного зерна возвращают землевладельцу семена, взятые для посева, а остальной умолот делят с ним пополам. Делится при этом пополам также солома и полова. Крестьяне весьма охотно идут на такую сделку, считая её для себя не только не обидной, но даже выгоднейшей из всех практикуемых в этой местности сделок. М. М. Жеребцов, не имея большого скотоводства, половой и соломой при молотьбе хлеба не дорожит, и часть сеющим у него хлеб крестьянам отдаёт в таких случаях и свою половину этих продуктов за какие либо другие небольшие работы по хозяйству, например: чистку леса, рубку хвороста и прочее, между тем, для крестьян этот сухой корм – очень важен. Поэтому от местных крестьян часто приходится слышать слова: ″с таким помещиком можно ещё жить″.
Кроме дачи крестьянам под работу земли в распаханном виде, господин Жеребцов сдаёт в своём поместье значительное количество земли в скопщину, то есть для посева хлеба из копны, а также и за деньги. За деньги крестьяне разбирают у него землю от 2.50 р. до 5 рублей за десятину (смотря потому – мягкая, выпаханная земля, или более или менее крепкая залежь), и в скопщину берут из третьей копны, то есть землевладельцу привозят одну копну, а себе берут две.
Н. И. Батырев, как и Жеребцов, имеет в своём имении постоянное жительство и распоряжается хозяйством сам лично. С землёй своей этот хозяин обращается с крайней бережливостью. У него можно и теперь встретить большие степные пространства, состоящие из крепких многолетних залежей. Сам господин Батырев собственным инвентарём делает на своей земле весьма значительные запашки и посевы хлеба; крестьянам же и вообще посторонним лицам совсем не сдаёт земли. Местные крестьяне в значительных размерах пользуются у него лишь сенокосами, которые он отдаёт пополам, что для косцов считается очень выгодным. Может быть, господин Батырев потому не сдаёт в аренду земли, что последняя ценится здесь весьма низко. Имение его врезается углом в середину юрта Мигулинской станицы и окружено наделами казачьих хуторов этой станицы; у казаков же здесь земля идёт в аренду на год по 1 рублю за десятину и даже дешевле.
Скотоводство в хозяйстве Н. И. Батырева поставлено на высокую степень совершенства. Все близ лежащие казачьи хутора развели у себя скот при содействии господина Батырева (многим хуторам он по несколько раз дарил для общественных стад племенных быков). Для выкормки скота, приготавливаемого к сбыту, в экономии г. Батырева ежегодно сеется по несколько десятин бураков. Бураки осенью, по выкопке их из земли, кладутся в ямы, аршина в три глубиной, заваливаются соломой, а зимой и весной их откапывают, режут саморезками на кружки и кладут скоту в корыта. Скоту в это время не нужен бывает уже обыкновенный водопой, и он разъедается до чудовищных размеров.
Но как ни хорошо в промышленном отношении поставлено скотоводство у г. Батырева, всё-таки и у него главнейшая отрасль хозяйства – посевы хлеба. Кроме обыкновенных хлебов, - пшеницы, ржи, проса, овса и ячменя, - у него в больших размерах делаются посевы льна, гордала (горчицы) и гречихи.
Близость границы Воронежской губернии и густота населения прилегающей окраины этой губернии много способствуют выгодному ведению хлебопашества в имении г. Батырева. Рабочие здесь в каком угодно числе во всякое время под руками, и их всегда можно нанять за недорогую сравнительно цену.
И. П. Кожухов имением своим заведует через наёмных управляющего и приказчиков, сам же имеет постоянное местожительство в городе Старобельске, где у него, как говорят, имеется большая мукомольная мельница, а также и землевладение не меньше, как и здесь, на речке Яблоневой. К своим собственным 7 535 десятинам в здешних местах этот землевладелец ещё арендует много земли у казаков и разных частных владельцев, и всё это обширное степное пространство занимает своим собственным хозяйством: хлебопашеством и скотоводством.
Местным крестьянам он никак не отдаёт земли, ни в аренду за деньги, ни из копны, хотя крестьяне ближних мест в большой степени иногда стесняются недостатком земли для посева хлеба и попаса домашнего скота.
У господина Кожухова имеется при хозяйстве до трёхсот пар рабочих волов, на которых у него и пашут и совершают все другие хозяйственные работы, не прибегая никогда к найму посторонней рабочей силы. Скотоводство его состоит преимущественно из овцеводства. На степях его можно насчитать до 15 огромных ватаг шлёнки и простой овцы. Во многих пунктах поустроены у него для овец обширные сараи – кашары и ночники-загоны.
Крестьянам посёлка Попова, впрочем, удаётся ежегодно вымаливать у г. Кожухова клочок земли, врезающийся одной стороной своей в самую середину их поселения, на котором, притом, находится их приходская церковь. Эта земля до зарезу, как говорится, нужна крестьянам, так как она с трёх сторон окружена их дворами, и они берут её лишь для попаса телят и выпуска на короткое время лошадей и волов во время приезда откуда либо; другого же употребления из этой земли, например, пасти на ней стадо, никоим образом нельзя делать.
Берут ту крестьяне землю всего четыре клетки (каждая клетка четыре круга или сотенника, то есть 16 десятин) и за это убирают ежегодно г. Кожухову на его поле десять кругов ржи (41 с половиной десятины скосить и сложить в копны). Между тем, круг ржи убирался в настоящем году по 11 рублей, а в иные года убирается и дороже.
В последнее время, по случаю смерти г. Кожухова, земля его и всё имение в Поповско-Иловайской волости перешли по наследству его племяннику Н. А. Кожухову, который, как слышно, не прочь продать это имущество. Говорят, что весной этого года у него торговали здешней землёй какие то тавричане. Он просил с них за десятину по 90 рублей, уступая вместе с землёй усадьбу и весь хозяйственный инвентарь. Тавричане сначала не согласились и уехали, а потом через некоторое время воротились и заявили согласие купить землю по 90 рублей за десятину, но Кожухов запросил с них уже по 96 рублей.
Продажа не состоялась.
Между крестьянами Поповско-Иловайской волости так же, как и везде в верховых округах области, распространилось в последнее время неудержимое стремление покупать в собственность землю. Особенно увлекается этим молодёжь. Каждый сын в самой бедной и нуждающейся семье непременно уговаривает отца пристать в пайщики к какому либо земельному товариществу и продать иногда для этого единственную пару волов и последнюю корову. Никакие доводы отца при этом не действуют, сын настаивает на своём, соглашаясь иногда идти с женой, даже и детьми, в самую тяжёлую кабалу. Особенно много устроилось крестьянских товариществ для покупки земли в посёлке этой волости Каменке. Из всех товариществ здешних, однако, оказывается утверждённым и формально существующим лишь одно товарищество – Стояновское. Товарищество это купило 240 десятин 1488 квадратных сажень у войскового старшины В. П. Стоянова. Другие товарищества ещё только хлопочут о своём утверждении: заготавливают для этого нужные документы, или послали уже их в крестьянский банк.
Из четырёх поселений здешних крестьян три посёлка, - Поповский, Новосёловский и Каменский, - при освобождении от крепостной зависимости получили земельные наделы в 3 с половиной десятины на душу; посёлок же Майорско-Горельский – наделён был по 4 десятины на душу, так как принадлежал в то время к Усть-Медведицкому округу.
На наделах своих крестьяне установили двухпольную систему и переделы земли производят через каждые три года. При разделах в каждом поле из двух даётся на ревизскую душу по полторы десятины, да под конопли, кроме того, душа получает 3 с половиной сажени. Полторы десятины пахотной земли даётся паевому, однако, в трёх местах: в одном месте 1 десятина толочной трёхлетней залежи, которую и пашут обыкновенно осенью, в другом – смягчённой земли 6 сажень и в третьем около того же количества яри, то есть для весенней распашки.
Кто из пайщиков земли не имеет скота, тот принимает на свою душу известное число голов его, а хозяин скота платит ему.
Подесятинно между собой крестьяне арендуют землю по 2-3 рубля, если земля сколько-нибудь залежалась. В скопщину друг у друга берут с третьей и четвёртой копны; у казаков близких хуторов Мигулинской станицы берут в скопщину из четвёртой копны, а за деньги по полтора рубля, по рублю и даже дешевле за десятину. У местных землевладельцев скопщина идёт только из третьей части (хозяину земли третья копна), а за деньги десятина пахотной земли даётся за 2 р. 50 копеек и до пяти рублей; сенокос за десятину, если трава уже на виду, от трёх до четырёх рублей.
Стада свои дойных коров и волов, а также и овец крестьяне пасут на надельной земле; лишнюю же рогатую скотину, так называемую, гулевую, пускают на участки соседних землевладельцев. Платят по два рубля с головы, или отдают не за деньги, а на откос: десятину, например, скосить за 2 головы рогатого скота.
Хлеб свой крестьяне сбывают больше в слободе Макеевке, или возят к железной дороге на станцию Миллерово. Нанимаются местные земледельцы под извоз хлеба к купцам Батыреву, Кожухову и Жеребцову. Возят на станцию Миллерово (75 вёрст) и к Дону на хутор Базки, Вёшенской станицы (40 вёрст). Провозная плата в оба пункта почти одинаковая: от 80 копеек до 1 рубля с четверти.
Ежегодные платежи и сборы у крестьян не особо велики. Платят с ревизской души:
выкупных 4 рубля 36 копеек,
страховых со двора 25 копеек,
мирских сельских (разно в отдельных обществах) от 40 до 60 копеек, а всего с души ревизской от 6 рублей 10 копеек до 6 рублей 30 копеек.
Живётся местному крестьянину вообще не особенно тягостно, так что к переселению куда-либо вдаль охотников не заметно. В сибирские губернии ушло всего три семьи: две в 1887 году и одна в 1896 году. Ушедшие все были здесь земельными собственниками, и землю свою, наполовину уже выкупленную, оставили в общественную пользу. Теперь переселенцы пишут своим родным из Сибири, что устроились там хорошо и живут благополучно.
Усадьбы здесь у крестьян положено иметь 15 сажень по улице и 70 сажень в глубину. Их отводят каждому отдельному хозяину: случай указывает отцу отделить сына, и общество обязательно должно отвести ему усадьбу. В прежнее время усадьбы приурочивались к речке, а теперь их начали отводить уже на выгоне. Безземельные крестьяне владеют усадьбами не даром, а с платой в общественную сумму от двух до десяти рублей. Многие из безземельных, однако, чтобы увернуться от этого платежа, продали фиктивно свои дома крестьянам-собственникам, своим же односельчанам, и живут как бы в чужих избах. Иногда такие хитрецы за часть усадьбы платят незначительную сумму, но уже не в общественный доход, а тем лицам, с которыми имеют сделку.
Скотоводство у крестьян небольшое, но поставлено не худо. Скот хорошей породы и притом крестьяне ухаживают за ним с величайшей старательностью. Крестьянин-хозяин часто имеет одну только пару рабочих волов, но эта пара служит ему за две и три пары; но зато он уж и радеет на них и холит их, как членов своей семьи. В праздники и свободное время здесь обыкновенно каждый хозяин пасёт волов отдельно от стада, или заготавливает им траву, водит на верёвке по обмежкам между хлебов и прочим.
Обыкновенно крестьяне не держат волов до глубокой старости, а как только им 8-9 лет, продают в гурты, и это оказывается в хозяйственном обороте весьма выгодным. Продавая старых волов, крестьянин покупает себе молодых третьяков или четвертаков, ездит на этих последних самое большее 6 лет, и потом, выхолив и подкормив, также меняет на молодых. Старые волы продаются самое дешёвое пара 80-90 рублей, а если они более или менее рослые и костисты, то от 105 до 120 рублей; молодых же волов крестьянин покупает себе за 40-50 рублей. Бычки третьяки и четвертаки пригоняются в эти места партиями из разных сторон казаками и помещиками. Продаются они на ярмарках в Криворожье и Макеевке.
Женские ручные производства, как то: прядение и тканье полотен и сукон, между здешним крестьянством ещё процветают, хотя в богатых крестьянских семьях уже встречаются молодые бабы, которые не умеют и не учатся прясть и ткать. В небогатых семьях многие пожилые женщины зиму и лето только тем и занимаются, что ткут и своей семье, и посторонним за плату. Можно подметить, что прядут во всех семьях, и богатых и бедных, ткут же не все: многие состоятельные хозяева отдают ткать прядево за деньги специальным ткачихам. Плата за тканье бывает всегда деньгами и хлебом вместе.
За каждые 10 аршин тканья обыкновенно полагается, один печёный хлеб, за 20 аршин – два хлеба и т. д.; деньгами же разно, смотря по толщине и ширине тканья: полотно восьмёрка и девятка (в восемь или девять пасем основа) оплачивается по 2 копейки за аршин, полотно десятка (тоньше и шире) по две с половиной-три копейки, двенадцатка (двенадцать пасем – самое тонкое и широкое) – по 5 копеек.
Купить готовое самотканое полотно можно: восьмёрку и девятку по 8 копеек аршин, десятку - 10 копеек а двенадцатку – 11 копеек и дороже.
Сукно производится преимущественно белое, валяется на мельницах и валеное продаётся по 15 копеек аршин. Идёт на зипуны, но в белом зипуне из овечьей шерсти можно теперь встретить мужиков и баб только из самых состоятельных семейств, имеющих ещё значительное количество овец; бедняки же с 3, 4 и 5 овцами в своём хозяйстве принуждены бывают носить менее приличное и почётное платье: на зипуны они покупают чёрную и коричневую байку.
Невозможность разводить в достаточном количестве овец, а также и недостаток удобных мест для посева конопли много стесняет местное население при заготовлении домотканины. Овец средняя по состоянию семья может держать не больше 5-10: что касается конопли, то она сеется крестьянами по котловинам и балкам на возвышенных степях, а в таких местах она не всегда хорошо родится.
Иван Тимощенков
Газета «Донская речь» № 23-24 январь 1900 года.
Навигатор ← По округам донской области
