Дисклеймер. Эта статья является переводом оригинальной версии текста на The Players' Tribune.
Я никогда не любил утра понедельников.
Когда я был маленьким, это было самой худшей частью недели. Сама школа не была проблемой, но я там появлялся почти мёртвый. Иногда я почти не спал ночью. Не ходил в душ по несколько дней. Сидел на уроках, вонял машинным маслом. Каждые выходные я проводил на треке, гонялся в картинге, заезды заканчивались поздно вечером в воскресенье. Иногда приходилось ехать на трассу по десять часов на машине и почти невозможно было успеть выступить в гонке и потом ходить в школу в понедельник. Но моя семья… Ну, мы не нормальные.
Поэтому мне приходилось идти на уроки в понедельник утром. Пока мои друзья веселились после школы, моя команда — я, отец, брат и наш механик, — ехали на какую-нибудь трассу. Я кидал форму и учебники в машину, спал вместе с братом на заднем сидении, а отец целую ночь был за рулём. Когда приезжали на трек в субботу утром, переодевались прямо в машине и шли в «душ» — умывали лицо холодной водой из стаканчика. Вот и всё, после этого я был готов прыгнуть в карт и гоняться.
Когда мы с братом заканчивали наши дела на треке в воскресенье вечером, отцу приходилось ехать обратно в Гвадалахару всю ночь. Утром в понедельник мы даже не заезжали домой — папа сразу привозил нас в школу.
Эти понедельники были ужасны, можете мне поверить. Но мы шли на это ради гонок. Если в воскресенье всё складывалось для нас хорошо, то 10 часов обратного пути домой пролетали словно 10 минут. Если нет — ну, ничего, перекусили на заправке и всё равно были счастливы.
Я понимаю, вы можете сказать, что такая жизнь не для нормальных людей, а для немножко сумасшедших. Но, как по мне, оно того стоит. Бесчисленное количество гонщиков хотят попасть в Формулу-1, но одновременно там может находиться только 20.
Чтобы стать одним из них, тебе нужна удача.
А ещё ты должен быть немного психом. В хорошем смысле.
Именно эта «хорошая» сторона сумасшествия мне и помогла. Могу точно сказать, что я потомственный гонщик. Мой отец, Антонио, посвятил этому спорту всю жизнь, был гонщиком, а потом стал менеджером Адриана Фернандеса. Мой брат, тоже Антонио, одержим гонками. Так что это всё в моей крови. Но Формула-1? Когда я был маленьким, я о ней и не думал. Тогда там не было мексиканских пилотов. Я гонялся просто потому, что мне нравилось.
Сначала я не планировал уезжать из Мексики, но однажды меня забанили. Когда я был ещё подростком, мне разрешили гоняться против ребят, которые были гораздо старше меня. Победитель чемпионата получал право на тесты на машинах с открытыми колёсами и я хотел выиграть, чтобы получить контракт с Telmex. Лидировал в чемпионате, но как-то раз столкнулся с парнем, у которого были обширные связи в Мексиканской Федерации Автоспорта. Короче говоря, у меня отобрали лицензию.
Дисквалификация. Чемпионат для меня закончился. Тогда я ещё этого не знал, но моя следующая гонка в Мексике будет только через 10 с лишним лет.
К счастью Telmex вошёл в положение и всё равно дал мне время на тестах. Когда мне было 14, я гонялся за них в Национальном чемпионате Скипа Барбера, который проходил в Штатах. Но однажды я съездил к брату в Англию, который переехал туда, чтобы участвовать в Формуле-4. Увидел, как всё профессионально там устроено и понял, что именно здесь соревнуются лучшие молодые гонщики со всей Европы.
И вдруг осознал, что хочу попасть в Формулу-1.
Теперь каким-то образом надо было попасть в Европу.
Это было очень сложно, надо было найти команду, которая предложила бы мне контракт. Всё это стоило огромных денег и нужно было найти спонсора. У отца с братом были хорошие связи в гоночной среде, но они не могли мне помочь, так что пришлось разбираться с этим самому. А я понятия не имел, как это сделать.
Но теперь меня было не остановить, я был одержим и окунулся во всё это с головой. Вернувшись в Мексику, я каждый день вставал в три утра и названивал европейским командам. Сегодня получить информацию гораздо легче, ты можешь узнать всю необходимую информацию в интернете, но двадцать лет назад всё было куда сложнее.
Я в слепую звонил в офисы команд и на ломаном английском умолял их дать мне шанс. Писал на электронную почту, заваливал их факсами посреди ночи. С помощью онлайн-переводчика написал себе скрипт, который вставлял в письма или проговаривал по телефону. Примерно это выглядело так:
«Я Серхио Перес, мексиканский гонщик, ОЧЕНЬ быстрый», — и коронное, — «у меня есть спонсор».
Всё. Классно, да? Наличие спонсора было очень важным моментом, потому что они понимали — у меня есть деньги. Тогда им было интересно со мной разговаривать. На самом деле, никакого спонсора ещё не было и в помине, но я решил, что буду разбираться с этим потом.
Прошло несколько недель. Однажды после школы я понял, что происходит что-то странное — меня забирала домой мама, — Марилу, — и она всегда опаздывала, а тут приехала вовремя, даже раньше всех остальных родителей.
Когда сел в машину, то ожидал услышать что-то вроде: «Как прошёл твой день?», — моя мама очень лёгкий человек, весёлый. Но едва захлопнулась дверь, она начала на меня орать:
— ТЫ КУДА ЗВОНИЛ ПО ТЕЛЕФОНУ?!!!
— Ну, как бы, сделал несколько звонков командам в Европе…
— ТЫ ЧТО, ПСИХ? ТЫ ХОТЬ ПОНИМАЕШЬ, СКОЛЬКО ЭТО СТОИТ?!!!
Она прям включила режим берсерка! Я думал, что она раздувает из мухи слона, но потом увидел счёт… Воу. Он был раз в десять больше обычного. Часы, проведённые на линии в ожидании и вся эта куча факсов явно ударили по нашему карману. Так что да, мама была в ярости.
Она так и не поняла, зачем я это делал. В её глазах я был маленьким ребёнком, который спустил кучу денег, играясь с телефоном. Я объяснял ей про мечту, что хочу гоняться в Европе, а она просто заблокировала международные звонки. Это было ужасно, потому что у меня остался только один вариант — отправлять и-мэйлы. Оглядываясь назад, мне кажется, что я был готов сдаться: «Хватит, Чеко, найди себе другое занятие».
Но я этого не сделал. Как-то раз связался с человеком по имени Гюнтер Унтерретмайер, у него была маленькая команда в немецкой Формуле-БМВ. Он говорил по-английски примерно так же паршиво как и я, но, к счастью, у меня был друг, который знал немецкий. Гюнтер сделал мне предложение, по которому от меня требовалось не так уж и много денег, и я сразу согласился — у меня вообще денег не было, так что мне было без разницы. Я был на седьмом небе от счастья — наконец-то нашёл тропинку в Европу!
Теперь оставалось только убедить Карлоса…
Мне повезло, я был лично знаком с Карлосом Слимом с самого детства — спасибо папе и его работе на Адриана Фернандеса. Карлос поддерживал Telmex, поэтому он всегда был для меня важным человеком. Но упросить его отправить меня в Европу было очень сложно. Он разбогател не потому, что разбрасывался деньгами направо и налево, и уж точно не собирался отправлять 14-летнего подростка на другой конец света. Мне тоже не особо нравилось его упрашивать, но так сильно хотелось попасть туда! Так что я продолжал ходить за ним и говорить: «Ну пожалуйста, пожаааааалуйста, помогите мне уехать в Европу!»
Каждый раз он говорил примерно одно и тоже:
«Тебе ещё рано, сынок».
«Нам вообще не нужно уезжать в Европу».
«В Штатах классно».
«Подожди ещё немного».
Бла-бла-бла.
И каждый раз я с ним спорил.
Когда Гюнтер прислал официальное предложение, я снова набрал Карлоса. Убедило ли его это? Нууууу… Не совсем. Хахаха. Единственной причиной, по которой он всё-таки сдался, как я думаю, был тот факт, что он видел перед собой парня, который очень сильно хотел уехать. А я отчаянно этого хотел и готов был сделать ради этого всё, что угодно. В конце концов, он просто устал от меня и понял, что избавиться от меня можно только отправив на другой континент.
Семья была в восторге. И вот мы уже едем в аэропорт с билетом до Мюнхена в один конец. В самолёте я не спал. Представлял, как буду тусоваться с лучшими молодыми пилотами в мире. Это должно быть так круто!
Выйдя из самолёта, я встретился с Гюнтером и почти спросил у него: «А где остальные гонщики, почему они не приехали?». Потом мы минут 40 ехали к месту, где я должен был остановиться.
Смотрю в окно — а дома становятся всё меньше и меньше, дальше уже вообще просто зелёное поле. Что вообще происходит, тут даже домов нет никаких!
Наконец доехали до какой-то деревушки. Это и был мой новый дом — вокруг поля, деревья и тракторы. Я просто обалдел.
Мне никто не говорил, что я буду жить вот так. Чтобы вы понимали, насколько для меня это было тяжело — я из Гвадалахары, города на полтора миллиона человек, больше всего на свете я любил тусить с моими друзьями, как и любой другой мексиканский ребёнок. Ну и в конце концов, я Латино — я очень близок со своими родными, мне нужны люди вокруг меня.
А тут мне пришлось жить в гостинице, в которой останавливаются дальнобойщики. Я остался совсем один. Делать было совершенно нечего. Звонить домой дорого. Можно было бы переписываться с друзьями в соцсетях, но не было интернета. А когда я встречал каких-то людей, то всё равно не мог с ними разговаривать — немецкий не знал, английский был ужасен. Моим единственным другом был Гюнтер, которого я видел только на выходных, всё остальное время я проводил в спортзале.
Через три дня такой жизни я чуть не сошёл с ума.
Через месяц, после окончания зимних тестов, я впервые вернулся в Мексику. Не описать словами, как я был рад снова всех увидеть. Когда садился на самолёт обратно в Германию, то совершенно не хотел улетать. Всё равно улетел, потому что не хотел упускать свой шанс, но было очень грустно.
По прилёту три месяца жил в том же отеле. Ужасное время. К счастью, скоро Гюнтер открыл ресторан неподалёку и сказал, что я могу жить прямо там. Я согласился, потому что это должно было быть гораздо лучше, чем сидеть в отеле. Так и получилось.
По крайней мере, я там видел людей. В Германии я не ходил в школу, поэтому устроился помощником шеф-повара — неплохо для парня, который и готовить-то никогда не любил. А тут получал удовольствие — ресторан вообще был раем по сравнению с гостиницей.
Следующие несколько лет пролетели быстро. В 17 я уже переехал в Оксфорд, чтобы гоняться в британской Формуле-3. Два года спустя зажигал в Формуле-2. А на второй сезон подписал контракт с Заубером.
И вдруг я оказался в Формуле-1.
2011-й год изменил мою жизнь. Забавно всю жизнь гоняться, про тебя никто не знает, и тут раз — ты в Формуле-1 и про тебя узнаёт весь мир. Эта новость навела шороху в Мексике, потому что у нас 30 лет не было пилота в Ф-1. Внезапно все начали узнавать на улице, хвалить, осуждать, критиковать. Стало больше работы, больше давления, больше ответственности.
На трассе ты контролируешь ситуацию. Вне трассы Формула-1 контролирует тебя.
Но сложнее всего не попасть в Формулу-1, а задержаться в ней. В моей карьере было много классных моментов — например, когда вернулся в Мексику в 2015, эта была первая домашняя гонка с момента той дисквалификации. Никогда не забуду любовь и поддержку, которой меня окружили мексиканцы в тот день. Я многому научился в тех командах, за которые выступал. Но в 2020-м, когда стало ясно, что меня не продлят в Racing Point на следующий сезон, я думал, что карьера подходит к концу, это мой последний сезон в Формуле-1. Всё к этому и шло.
Я уже начал думать, чем буду заниматься после карьеры, а на последнем Гран-при сезона Ред Булл предложил мне контракт, который я, конечно же, с огромной радостью принял.
Гоняться за Ред Булл — это большая привилегия. Когда у тебя такая мощная машина, ты гарантировано борешься за победу в каждой гонке, чего любому гонщику и хочется. С тех пор как я стал частью семьи Ред Булл, мой статус стал гораздо выше, ведь это большой бренд. А что ещё более важно — это отличные отношения с механиками. Мы одержимы победами и получаем удовольствие от своей работы, что критически важно, ведь я провожу с этими ребятами больше времени, чем со своей женой!
Мне очень повезло, моя мечта стала реальностью. Но и как на любой другой работе, в моей тоже есть вещи, которые мне не нравятся: тренировки, внимание медиа, даже сами гонки — всё это выматывает и практически не оставляет времени на то, чтобы побыть с семьёй.
1 января я уже знаю, чем я буду заниматься буквально каждый день грядущего года. Сегодня ты Австралии, завтра — уже в Европе… Я живу так больше 10 лет, так что уже привык, но когда у меня есть возможность вернуться в Гвадалахару, я возвращаюсь. Путешествую с женой и детьми, встречаюсь с родственниками и зависаю с друзьями. Как обычный человек. Иногда даже забываю, что я гонщик.
Так что вся та ответственность, которая падает на плечи, когда ты работаешь в гоночном бизнесе — это плата за возможность заниматься любимым делом. Для кого-то она слишком велика. Для меня она почти ничего не значит в сравнении с тем, какое удовольствие я получаю от гонок, от работы с командой, от поддержки в Мексике. Я всегда плачУ за это с радостью.
Так или иначе, за всё приходиться платить. Забавно сейчас вспоминать старую жизнь с 10-часовыми поездками на машине с трека и сразу в школу в понедельник с утра. Это было совсем невесело. Неудобно. Спина ныла от сна на заднем сидении. Одноклассники смотрели на меня и удивлялись, не понимали, чем я занимаюсь. А что у меня с оценками? Стоит ли вообще оно того? Зачем я вообще мучаю себя?
Они этого не понимали. Мечтали стать юристами, врачами. А я сидел рядом, боролся со сном и вонял как гараж, снова прокручивал в голове прошедшую гонку.
И даже тогда я ни на секунду не задумывался о том, что могу заниматься чем-то другим.
Серхио Перес.