(Михаилу Александровичу, деду, сотруднику СМЕРША, работавшему на Родину, посвящаю я этот рассказ.
Все события вымышлены, все совпадения случайны.)
Виктор в этот день дежурил 12 часов. Молодой, пришел недавно и его поставили в праздник. Ох уж этот 1996 г. Дознание выезжает на все составы. И он выезжал, начиная с 8.00. На свои, на следовательские глухие квартирные кражи. Выехал и на предполагаемое убийство. До следователя прокуратуры не дозвонились.
Возле магазина лежал старик. Огнестрел в область сердца. Рядом - пистолет. Вокруг собрался народ. "Прощай, следы", - подумал Виктор.
Он направил опера опрашивать граждан. Толку не было. Выстрела не слышали, а может - не обратили на него внимание. Рядом - стройка, грохот стоял адский. Праздник строителям был - не праздник. Да и не их это праздник, работала турецкая бригада. Участковый пошел с обходом в соседний дом и исчез, похоже навсегда. Народ расходился. Криминалист фотографировал, затем аккуратно упаковал найденный пистолет, окурок и недопитую бутылку пива. Виктор заканчивал протокол осмотра места происшествия. Одна из понятых держала за руку мальчика лет 9. И вдруг мальчик заговорил.
- Дядя, а Вы расследуете?
- Да, - кивнул Виктор.
- А к этому, который мертвый, подошел дед, с большой, черной, мохнатой собакой. Вон в том доме живет, с голубыми плитками. Потом мамка меня в магазин затащила и больше я ничего не знаю.
- Спасибо, - сказал Виктор.
Подписав протокол, женщина пояснила , что ничего не видела и не даст допрашивать своего ребенка. Схватила мальчика за руку и быстро ушла. Криминалист, попыхтев, проворчал, что тут самоубийство. Чокнутый дед застрелился на улице. Видно из тех кому на миру смерть красна. Спецтранспорт забрал труп.
Водитель и опер стали Виктора торопить.
- Витек, поехали, водка стынет.
- Езжайте ребята,- махнул рукой Виктор: я еще тут поопрашиваю, приду пешком.
- Давай, махнул явившийся уже пьяненьким участковый и подмигнул, мотая головой в сторону хорошенькой продавщицы, курившей на крыльце магазина.
Машина уехала.
Виктор пошел к дому, указанному мальчишкой. Вездесущие лавочные старушки указали квартиру, где жил старик с собакой.
Лифт не работал. Виктор бежал на 8 этаж бегом. Что-то его влекло. Чуйка наверное. Есть такое. Никаких доказательств, ничего, но что-то ведет.
Открыл дверь высокий, сухой, не молодой мужчина, одетый в джинсы и футболку. Седые волосы коротко пострижены. На ногах не тапки, а начищенные туфли из тонкой кожи. За спиной - русский черный терьер.
- Здравствуйте, Вы ко мне?
- Здравствуйте. Да.
- По какому вопросу?
- По поводу убийства?
- Какого убийства?
- У магазина найден труп мужчины. Хотел бы опросить Вас. Возможно, Вы что-то видели, Вы ведь подходили к покойному.
- Ну что ж, проходите. Меня зовут Владимир Иванович.
- Старший лейтенант милиции, дознаватель Виктор Н..ов.
Виктор зашел в квартиру.
В большой комнате, за овальным дубовым столом голодный Виктор ел горячие щи, пюре с котлетой и пил кофе. И сам не заметил, как рассказал седому мужчине все о себе. Потом вздохнул и резко спросил.
- А за что Вы старика убили?
- Экий ты мальчишка шустрый. Это самоубийство, - ответил Владимир Иванович, затем посмотрел на часы: твое дежурство закончилось, отзвонись.
Пока Виктор звонил в дежурную часть, Владимир Иванович принес несколько папок и кассеты.
- Сейчас покажу тебе кино, сынок. Запись с кинохроники. Сядь и смотри.
- Не до кино мне.
- Сядь и смотри, - повторил Владимир Иванович таким тоном, что Виктор замер у телевизора.
Смотреть было страшно. Почти не возможно. Несколько раз Виктор вскакивал с дивана. Военная хроника убийств. Вот, молодой мужчина убивает беременную женщину. Вот он же сжигает заживо 3-летнего ребенка на глазах у матери. Вырезает кричащей женщине груди, выкалывает ей глаза. Вешает стариков. Расстреливает собранных толпой деревенских жителей. Везде улыбается, наслаждается видом смерти. Владимир Иванович открыл папку. На стол высыпались фотографии. Тот же мужчина у виселицы, он же на расстреле, он же рядом с фашистскими офицерами у груды тел. Документы, показания свидетелей, приговор. Бандеровец.
Найденный с огнестрелом у магазина старик был абсолютно узнаваем..
Виктор и Владимир Иванович проговорили всю ночь.
Весь свой отсыпной Виктор думал, о том что надо взять официальное объяснение. Он все понимал. Но закон - есть закон. А к ночи поднялась температура. Пневмония. Из больницы он выписался через две недели, больничный ему продлили и он отправился в дом с голубыми плитками.
Открыла ему пожилая женщина, назвалась Афиной Петровной.
- Вы ведь Виктор, правда? Владимир Иванович сказал, что Вы обязательно придете. А Владимир Иванович ведь умер. Похоронила я его. Врачи ему давали 2 недели в том году. А он год прожил. Говорил, что дело у него незаконченное есть. Пока не закончит - не умрет. Закончил. И Ральф умер через 3 дня, 17 лет было. Подхоронила к хозяину. Квартиру Вова на меня еще в том году оформил. Проходите, проходите. Владимир Иванович Вам кое что оставил.
Виктор прошел. Афина подвела его к стене, нажала на невидимую кнопку, отодвинулась панель, бронированная с внутренней стороны. На полках стояли коробки с документами и ящики с видеокассетами. Сейф на полу. "Бандеровцы и фашисты", - сказала Афина, показав сначала на коробки справа, а затем - слева.
Затем пожилая женщина протянула ему тетрадь.
Володя просил, что бы Вы начали с этого.
Виктор открыл тетрадь.
Таблица. Фамилия, имя, отчество, другие данные, затем перечень преступлений. Номер коробки, папки, кассеты с доказательствами и решением суда, местом последнего обнаружения, дата заочного суда, приговор. И почти везде запись, что приговор приведен в исполнение, и дата.
В тетради записка: " Не все успел. Работай, Витя, не подведи. Найди их. Я все про тебя понял. Ты справишься. Есть приказы, которые не отдаются. Но они должны быть выполнены ".
Афина протянула ключ от сейфа. Назвала 12-значный код. Виктор смотрел на оружие и деньги.
- Сынок, если не хватит, еще кое-что есть. Мне тоже не долго осталось. Один у нас с Володей был путь, чего уж там, и прошли мы его честно. Но не все успели. Дарственную на квартиру я написала на тебя.
Виктор сел за дубовый стол. Афина - рядом. Он смотрел на одну из папок. На фотографии расстрелянных, замученных, заморенных голодом, сожженных заживо людей. На улыбающиеся лица подонков. Он вспоминал о погибших своих дедах, о родителях- блокадниках, с насмерть подорванным страшным голодом здоровьем и умерших, когда ему было 17 лет. Вспоминал всю свою тяжелую жизнь. На него навалилась внутренняя боль. Неприятие творящегося беспредела, брезгливость к президенту - алкоголику, продающему Великую страну. Он плакал. Внутри. Слезы не вытекали из глаз. А потом вдруг пришло спокойствие. Холодное, отстраненное. Он все понял про себя. Он понял то, что увидел в нем Владимир Иванович в тот, ночной разговор. Он понял, для чего учился стрелять, выживать в лесу, искать и находить. Он понял, зачем Бог дал ему эту самую чуйку и абсолютный слух и умение учить языки. Сыну двух рабочих из крошечной комнаты в 12 комнатной коммуналки старого района Ленинграда. Когда, через неделю, в его рабочий кабинет пришли двое мужчин в штатском, он не удивился...
По заключению судебно-медицинской экспертизы трупа, найденного у магазина, причиной смерти было самоубийство.
Во Франции, молодой мужчина, на вопрос заданный ему милой женщиной, что-то ответил.
- Вы из Бретани? - спросила она.
- Да, - ответил он и и подумал, что надо еще потренироваться на французском.
Смерть пожилого старика, упавшего в своем парижском особняке с лестницы, никого не удивила.
В старой тетради, напротив имени убийцы, появилась запись о том, что приговор приведен в исполнение и дата. Между решением суда и исполнением приговора прошло 52 года...
1997 г.