Бездонная гладь белого листа. Word предательски подмигивает курсором: «Ну что, мадам, долго еще в гляделки играть будем? ». Чем я только не занималась за прошедшие часы, а главного не сделала. Ни строчки, ни крупицы мысли, а рассказ к вечеру должен быть готов.
В поисках вдохновения рассматриваю засохшую фиалку: «Сходить воды, что ль, попить? И заодно картошку на ужин поставлю». Иду, на кухню, как ребенок, радуясь неожиданному перерыву. Все-таки муки творчества они такие - мысли носятся в воздухе, но ловкости поймать не хватает.
Картошка - на плите, вода – выпита, жертвой творческого процесса пала шоколадка. Не то, чтоб очень хотелось, просто говорят, что сладости думать помогают. А мне сейчас помощники ой как нужны! Возвращаюсь к экрану.
«Не пишется?» - перед глазами возникает образ Тамары Борисовны. Учительница русского языка, в неизменном красном пиджаке и тоненьких шпильках стоит пред очей моих, взирая на страдания начинающей писательницы откуда-то из глубин моей памяти. И снова ругает меня, как в те забытые школьные годы. «Тамара Борисовна, вот только вас мне сейчас не хватает, идите уже…, - задумываюсь, - в учительскую». Учительница усмехается, и цокая каблучками уходит, оставляя меня один на один с бесконечностью чистой страницы.
Минута. Озарение. Так может быть о школе написать? Пальцы запрыгали по клавиатуре. Подмигивание курсора становится приветливым, будто Word одобряет мои мысли. И вот один абзац, другой! Поток несет меня по волнам идей, которые щедро льются в бездушное пространство белого листа. Я пишу, не помня себя, не замечая времени.
Но вскоре мою эйфорию перекрывает нечто - ощущается навязчивый запах горелого. «Опять соседи селедку жарят!», - раздраженно отмечаю про себя.
Еще и звяканье ключа - муж вернулся с работы. «Привет! Я сейчас допишу два предложения»,- бросаю ему, не отрываясь от клавиатуры. Но, похоже, он не слышит, а бежит куда-то в сторону кухни.
Пыхтит, ругается. Нехотя отлипаю от своего творения, направляюсь в кухню. Я уже готова закатить скандал на тему «Неужели нельзя подождать, пока я допишу мысль», но дойти до поля боя не успеваю. Мы встречаемся в прихожей. Вот только бандитской мелодии из «Бумера» не хватает. С одной стороны, разъяренная я, раздуваю ноздри и мечу молнии, с другой муж с кастрюлей, в которой лежит весомый аргумент в надвигающейся ссоре. «Я, конечно, понимаю, что художник должен быть голодным, но при чем тут муж художника?», - супруг еле сдерживается: «Ну, ты даешь стране угля! Чуть квартиру не спалила!». Потом, посмотрев в мои искренне виноватые глаза, добавляет уже спокойнее: «Ну что, рассказ-то хоть получился?»
- Вроде бы да, - тушуюсь, - только там одно предложение осталось.
- Ладно! Беги, дописывай, пока я пиццу заказываю.
PS: за время написания рассказа ни одна шоколадка не пострадала