- Ноябрьскиё вечера тёмныя, холодныя... То ли дело летом.
- Ишшо ба... Хух, как не люблю я ету зиму...
- Дык не зима ишшо.
- Ды усё одно, тямно, стыло. Из хаты выходить неохота...
В тусклом, желтоватом свете единственного фонаря, висевшего на одиноком столбе у местного магазина, слабо освещающего наплывающие на село сумерки, несмотря на пронизывающий осенний ветер, срывающий последнюю пожухшую листву с деревьев, стояли две старушки, вели беседу...
- Слыхала, Петровна-то помёрла.
- Ды слыхала, как жа. Хотела былО пойтить, так чё, сама изболелыся, ноженьки-то еле носють...
- Дааа... А я ходила... Проводила. Усё как нада, чин по чину, Степанач-то исделал, усё... Да... Исхудала как... На сибе не похожыя...
Её собеседница только кивала, внимательно слушая.
- А сам то, дедок-то ейнай совсем тожа, похожа следом ускоря и пойдёть, ажнак прочернелай весь... Да...
Мимо, по бетонке почти бегом неслась домой Маруся, худенькая, небольшого росточка ясноглазая девочка лет десяти от роду.
- Здрасти.
Старушки кивнули.
- Здравствуй, Маруся, здравствуй.
- А чё жа ты так поздно?
- С продлёнки.
- Аааа. А мамкя то иде?
- Девочка поникла, обмякла как то сразу : « Дома... Наверное »...
- Ну бежи, бежи, замёрзла небось...
Одна из бабулек сокрушенно покачала головой: « Бедная дитё, чё терпить. Иной раз выйду у гарод, а ента дурища, мамаша ейная, налакается и ну давай орать. Воспитываить... Воспитательница...»
- И не говори. А ведь какая деука была ране-то, у руках горело усё. Чё толькя пойло енто с людями делаить... И погиб муж, и чё... У скольких такоя, и ничё, не спялися, а ента... Прям дрыну ба узяла, ды и дала ба ей, чтоба мозги на место устали ба... А деучёнкя-то какая хорошия, золото, не дитё...
- Ага... Бяда, её Богу...
Они проводили её горестными взглядами, постояли ещё немного, обсуждая местные новости, да и разошлись по домам...
Маруся летела домой. Темнота пугала девочку.
-Вот и дом уже близко,– успокаивала она себя,– проулок, деда Вани дом и я на месте... Вдруг вспомнила покойную деда Ванину жену, бабу Валю, которую похоронили на прошлой неделе. Холодок страха пробежал по спине от воспоминания похорон. Тоже из школы бежала, а тут похороны навстречу. С того дня Маруся боялась темноты, и спать без кота Васьки не ложилась... Быстрый её шаг сменился на бег. Вдруг, за своей спиной девочка услышала знакомый голос.
- Маруськя, ты ли?
Маша остановилась. Обернулась назад. За её спиной, в сумерках виднелась едва различимая фигура человека. Присмотрелась.
- Здрасти, деда Ваня.
- А я, главныя чё, думаю, кто ет бежить, а ет ты, стрекоза. Рази можно так позна-то... Чего ты?
- Так продлёнка, деда.
- Хуух, ды мине ба сказала, устрел ба,– потом ненадолго задумался, тяжело вздохнул– а вообще-то не..., сёдня не устрел ба...
- Пойду я, дед Ваня.
- Мамка-то чё, гуляить опять либо?
Девочка вздохнула: « Не знаю»...
- Марусь, я табе спросить хотел, ты жа бабку Анну, енту что у нас с задов живёть, знаишь?
- Ага.
- Ты ёй скажи завтри, с утра, как у школу побягишь, штоба она моёй Марусе, тёзке твоёй звякнула, а? У ей теляхвон Маруськин есть. Пусть бегить из своёва городу, скажи срочно к мине...
- А зачем деда?
- Нада, детынька, шибко нада...
- Ладно.
- А не позабудишь?
- Не... Скажу.
- От и благодарствую. А то мине моя Валюха заждалася таперича...
- Ты чего, деда?... А сам чего не позвонишь?
- Дык чё уж, пробовал - не выходить, думал и с тобой не выйдить, а нет, чё жа, чистыя ты душа,– он махнул рукой,– ты бежи,бежи дитё...
Маруся не поняла мудрёного разговора деда Вани.
- Ладно. До свидания.
- Дай тебе Бог, детынька... Ты ета, мамке ишшо скажи, пускай сёдни зайдёть, если сможить, конечно...
- Ладно...
Мамка сидела за столом, низко опустив голову. На столе красовалась пустая бутылка вонючего самогона, тарелка с нарезанными подсохшими солёными огурцами и кусок докторской колбасы. Маруся быстро убрала со стола. Тихонько тронула мать за плечо.
- Ма, пойдём спать.
Та подняла на дочь застекленевшие глаза: « Не пойду, где Ирка?»
- Ушла, наверное...
- А сколько время?
- Половина шестого.
- А... Я ща... Мне надо... Она начала собираться за добавкой...
- Мам, на работу не сможешь пойти, выгонют, мам, хватит тебе...
- Чё? Будешь ты мне ещё тут... Спать вон иди!
- Ну мам...
- Не канючь. Приду скоро.
- Там деда Ваня просил тебя зайти.
- Чё ему надо?
- Не знаю. Сказал передать тебе.
- Ладно.
Она вышла шатающейся походкой и исчезла в темноте. Проходя мимо дома соседей махнула рукой: « Пошёл он»...
Вдруг, из темноты, будто из воздуха, прямо перед ней неожиданно возник дед Иван. Пьянчужка от неожиданности отступила назад, зябко поёжилась. Стало невыносимо холодно.
- Здоров, дядь Ваня.
- И тебе не хворать, Катюня. Чё, Маруся не передала? Смотрю мимо шпаришь. Видишь мине, значить?
- В смысле? Передала. Чё хотел то.
- От, какий-то вы особенныя с Маней, никто не видить, а вы... Погутарить маненько хотел с тобою.
- Ой, дед, либо воспитывать надумал. Так не надо! У меня свои родители были на это, тебе то чего?
- Дитё твоё жалкя, пропадёть с такой мамашай.
- А ты за свою дочку переживай, нечего за чужих.
- У моёй то усё, слава Богу, а табе не стыдна, выросла у нас с Валюхой на глазах. Душа то болить, пропадаишь ить... И дитё загубишь...
- Да иди ты...
- Я-то пойду,- дед почесал затылок и улыбнулся своим мыслям,- ты вот чё, зайдь к мине на минуточку.
- Зачем это ещё? Тут говори.
Пойдём, - он поманил женщину рукой, - показать табе чё хочу.
Катька поплелась следом за дедком. Снова поёжилась от холода. В прихожей у старика горел свет. Было очень холодно, как на улице.
- А чё ж печку-то не топишь, дядь Ваня?
- Дык вот. Толькя собралси за дровишками, а тут как резанёть от тута,– он показал на грудь,– и усё. Вон, видишь? С утри валяюся тута.
- Дед, ты чё,– она повернула голову в угол, куда показывал старик и мгновенно протрезвев вскрикнула, -аааа. Волосы зашевелились на её голове. В углу, неподалёку от печи лежало тело... деда Вани. Она попятилась, крепко зажмурив глаза. Открыла. Старик по прежнему стоял рядом и ехидно ухмылялся.
- Так то. Я ета.... Неохота валяться тута. Вот и задержалси. Валюха, конечно ругаться будить, ну ничо.
- Пппомер чтоль?
- Помяр, помяр,– кивнул дедок,– вот я чё тебе сюды привёл... Ты ить, Катька неплохая деука, а дурить начала, мине Валькя, када за мной явилыся, как положена, и говорить, Павел твой, уродя тама, неподалёку таперя живёть, с мамкай и батяй твоимя, и дюжа он расстраиваетси, што ты так живёшь неладна... Завязавай, деука, а то попадёшь не к им, а куды следоваит, а тама за усё платють горючимя слезамя... ПонЯла мине?
- Поняла я, поняла.
- Ну усё, иди. И хватить дурить, а то мотри у мине...
Она брела домой, будто заворожённая. Бухнулась в кровать не раздеваясь и неожиданно для себя очень быстро заснула. Утром она проснулась, вспомнила вчерашнее, решила, что привиделось по пьяни. Но призадумалась. К чему сон этот? Может и правда надо остановиться уже. Глянула на мирно сопящую дочку и разревелась в голос, причитая : «Прости меня, Пашенька, прости»...
Приготовила яичницу, разбудила Марусю. Та наскоро позавтракав, побежала к тётке Ане, как обещала, всё передала и убежала в школу. А вечером по селу пролетела страшная весть. Приехавшая дочка деда Ивана обнаружила тело отца. Слёзы, похороны... Беда...
Катя вернулась с работы поздно. И трезвой... Маруся уже ждала её дома.
- Ну, как ты тут, уроки сделала?,– виновато пряча глаза проговорила мать,– какие отметки?
- Нормально, мам. Ты слыхала, деда Ваня помер...
- Слыхала. Жалко его...
- Только, говорят с утра вчерашнего лежал, а я его, мам, ведь видала и говорила с ним, вечером...
- Господи... А я думала... Думала по пьянке привиделось... Сон... Значит...
- Чего, ма?
- Правда что ли? Не понимаю...
- Ладно, давай-ка ужинать.
- Давай,- радостно улыбалась девочка,– я тебя ждала...
- И это...Знаешь... Прости ты меня,дочь. Я тебе обещаю, больше ни капли, клянусь, даже по праздникам... Веришь?
- Верю, мам...
На улице, у окошка стоял дед Ваня и улыбался.
- От, таперича хорошо! И молодец!
Он оглянулся назад. Сияющий, нежный золотистый свет озарил всю окрестность. Там, в этом свете стояла его совсем юная Валюха, мамка, молодой отец и Пашка. Они радостно махали руками, звали с собой.
- Иду, иду... Чё жа... Теперя можно!
Он подошел к жене, нежно взял её за руку.
- Ну, здорова, мои дорогия!
- Ух, идол ты старай, чё сразу-то не пошел?
- Дык чё, валялси ба ишшо неделю, пока Манькя нашла ба, а так ишшо он... добрыя дела исделал,– он глянул на соседа, - да жа?
- Спасибо, дядь Ваня, наставил Катюшку на путь истинный! Спасибо...
- Как жа они тебе увидели-то?
- А хто его знаить... Господь попустил, не инача...
И он ушел туда, где всегда тепло и светло, где нет боли и страдания, где его ждали...
Делюсь другими моими рассказами -
Всем добра и душевного спокойствия в наши нелёгкие времена...
Всегда ваша... Лора...