10 класс. 17 лет
16/1-58г.
Вот уж вечер. Опять серое настроение. Впрочем, когда нет главного, говорить о настроении как-то странно. Такое неприятное ощущение. Страшно неприятно за грубость с Семеном Абрамовичем , за ссору с Милкой.
Я начинаю сбиваться со взятого курса, снова становлюсь какая=то фальшивая. Надо ехать к Лиле. С ней снова полное взаимопонимание. И все-таки ОН отнимет её у меня.
3/2-58г.
Кажется, на этот раз я начну действовать: иду в МГУ, но не на филологический факультет, а на экономический. Я, правда, уже как-то намеривалась это сделать, но потом бросила эту мысль. Но вот в последнее время я долго взвешивала все «за» и «против» и пришла к выводу, что наука политэкономия – мой удел. Пока во мне много противоречий, но мне все-таки кажется, что общественные науки очень нравятся мне, и мой склад ума для них. Сейчас рано загадывать, но, наверное, все будет хорошо.
NB Все мои друзья были против моего решения идти на экономический, потому что считалось, что я обладаю писательским даром. Еще в 8-ом наш преподаватель Петр Фомич отметил мое сочинение по Слову о полку Игореве. Считалось, что Петр Фомич слишком придирчив, но с ним у нас возникло взаимопонимание, так что был организован литературный кружок. В 9-ом классе , когда Петра Фомича сменил Семен Абрамович Гуревич мои сочинения читались на показательных уроках, с одним я выступала на радио. Я даже думала о филологическом или журналистике. Но все-таки решила идти туда, где проходила переобучение с финансиста на политэконома моя двоюродная сестра Тамара. Меня заворожили толстенные тома Капитала Маркса, все исчерченные синим и красным карандашами. А мои приятели в стенной газете, которую мы готовили для выпускного, изобразили меня распростертой на здоровенной книге, а под рисунком был стишок:
Алиса! Нам вас очень жалко:
В таком талмуде много листиков.
Ведь превратитесь вы в мочалку,
И это сделает статистика
21/3-58г.
Не хочу писать о «настроении», уж слишком много страниц этому посвящено. Все вроде бы хорошо, но почему-то на душе неспокойно. Сейчас девять часов, и я думаю, отчего не десять, когда можно лечь спать. Так вот проходят дни, ясные, солнечные, но морозные и непохожие на весенние этим морозом.
Многое хочется понять, многое предвидеть. Что скрывается за фразой: пойду на экономический факультет? Что сбудется из моих предсказаний о вечном «публичном одиночестве»? Я не хандрю, просто пытаюсь разобраться трезво.
Сейчас думаю о нашей школе. Напрасно мы так ее поносим, совсем в ней было неплохо, хотя и не все хорошо. Но и сами мы не шевельнули пальцем, чтобы восполнить упущенное. Не знаю, возможно, это слишком суровый взгляд, но мне кажется, что я не сделала ничего полезного для будущего. А кто даст гарантию, что в следующие годы будет по-иному?
27/3-58г.
Я не знаю, как это случилось: видеть все время в Лиле друга, а потом вдруг увидеть, что ничего подобного не существует. Вероятно, что процесс расхождения начался давно. Разумеется, я как всегда ее не обвиняю, но не понимаю, чего же он от меня хочет. В общем, ладно. Были времена – прошли былинные. Другая начинается жизнь.
Войти хозяином? Иль постучаться?
Пробраться к щелочке окна?
А, может, высоко забраться,
Но видеть, что ты не одна?
8-IV-58 г.
Весна…Последняя в школе…Я все дальше и дальше ухожу в мыслях от всего школьного. О чем я думаю? Чем живу?
24.5.58 г.
Последний школьный звонок. Вот и кончилась школьная жизнь, а какая начнется? Я сейчас не рассуждаю: просто жаль по-человечески все то, что уходит. Хочу взглянуть правде в глаза. Какой? Несколько меньшей, чем мое будущее, но она может очень на него повлиять. Но нет, об этом писать не стоит, лучше оставить в себе.
Вот уже второй раз я остаюсь жива и невредима, тогда как были все возможности отправиться на тот свет. Сегодня Вера выхватила меня из-под машины, а неделю назад в походе на меня обвалились доски потолка, и слегка ушибло плечо. Невольно вспомнишь лермонтовского «Фаталиста».
14.6.58 г.
Осталось два экзамена в школе. За эти дни я, конечно, устала, но было все-таки хорошо: много занималась, отдыхала от всех невеселых мыслей, т.к. перед экзаменами некогда, а после них я никогда не бывала одна.
Сейчас решаются всякие проблемы, и в их числе проблема ближайшего будущего. Теперь нечего рисоваться: ясно, что в институт я не попаду, но сдавать экзамены конечно буду. «А может быть не стоит?» - такие мысли тоже приходят, и я не знаю, трусость это или здравое рассуждение. Вероятно, это все вместе взятое, находящееся в прямой зависимости от усталости. Но дабы нельзя было сказать самой себе (даже здесь), что я трушу, я буду сдавать вопреки всем и вся. Но что же будет после этого?
Перед самым концом занятий у нас (мы – это Ира Хан, я, Галя Васильева, Вера Ушакова и др.) родилась идея ехать на новостройки. Не надо думать, что мы испугались трудностей, остыли, потому что ярко вспыхнувший огонь недолго горит. Нет, это далеко не так просто. Ведь сейчас такое время, когда все до такой степени быстро меняется, а всякое изменение так влияет на наши судьбы, что невольно приходится подчинять порывы сердца этим изменениям. Мы уже не маленькие, и кто из нас не понимает, что обстановка в мире грозовая.
И вот совсем недавно Ира первая сказала то, о чем мы просто стараемся не думать. Она стоит сейчас на позиции человека, смотрящего далеко вперед, подчиняя свои желания и мечты необходимости. Она говорит, что, если «это» случится, то потом надо будет строить, а поэтому надо идти в строительный институт, т.к. только при этом условии возможно получить высшее образование. Только это желание не подчинила она необходимости.
Не знаю, может быть, я ниже ее летаю, но я не хочу и не буду строить все так досконально расчетливо. И я не считаю это сумасбродством и глупостью, я просто до боли хочу жить, жить всем существом. Рассчитывать каждый свой шаг! Нет, это выше моих сил. Я не буду учиться ближайшие два года. Это ли великая трагедия моей жизни! Да разве учатся только в институтах? Я не хочу думать об «этом», потому что, если случится «это», то вряд ли и Ирины теории помогут ей. Ведь при условии нашей сохранности (это страшно, но это так) мы все будем равны перед будущим, мы все будем чернорабочие в широком смысле этого слова. А жить по закону «так надо», а не «так хочу», я не желаю. Пусть меня упрекают в легкомыслии, но я не хочу вставать на колени перед необходимостью. Если случится «это», то будем восстанавливать все заново во имя жизни во вселенной: если не будет меня, то будут делать он, она, они – люди. А если «этого» не случится, то я буду со всеми вместе делать жизнь на нашей земле лучше.
NB Вот так врывались колючие ветры Холодной войны, которая могла в любую минуту превратиться в ядерную, в нашу в общем–то беззаботную школьную жизнь. И тогда вдруг возникал ее видение в образе Лица войны с картины Сальватора Дали.
Дали открыла мне школьная подруга Лена Кабанова, показав какой-то зарубежный журнал со статьей о нем и с иллюстрациями. Их было несколько, но одна была удивительной и страшной – страшнее, чем Герника Пикассо. А через четыре года грянет уже реальная угроза ядерной войны – Карибский кризис.
26.6.58 г.
Школа кончилась, но жизнь впереди. 23-го был выпускной вечер. Этот вечер запомнится на всю жизнь, но не тем радужно-приподнятым настроением, которым отличались все, а его очень грустным завершением. Когда я вспоминаю, как я возвращалась одна с Красной площади, и какие мысли бродили у меня в голове, мне становится страшно. Теперь многое изменилось, стало почти прежним. Но те минуты…
В общем, сейчас все хорошо. Собираюсь сдавать на экономический в МГУ. Все очень-очень против моего выбора, я же пока стойко стою на своих позициях. Говорю «пока», т.к. неизвестно, что будет дальше. Мое настроение, которое не подчиняется никаким известным мне функциям, странно изменчиво. Но сейчас я иду туда. Наверное, не попаду, потому что с математикой у меня не очень, а ее туда нужно сдавать. В общем, время покажет. Самое главное – у меня сейчас дух бодрый и настроение оптимистическое.
5.7.58 г.
Все думы, думы, мысли, мысли. Неделя похода прошла. Хорошая была неделя: как будто ничего не было раньше, не думала ни о чем, жила вместе с полем, с лесом, с костром, с речкой. Но как только возвратилась в Москву, так и потекли прежние размышления. Сейчас вот у меня опять возникла мысль идти прямо работать. Тут, говоря честно, повинны и трусость и лень. Первое вызвано недостаточной школьной подготовкой, а второе усталостью и характерной моей собственной чертой. Не знаю, не знаю.
И опять одна и та же маленькая личная трагедия. Разумеется, она просматривается сейчас с несколько другого ракурса, но, увы, я очень хорошо чувствую, что маленького Кораблика мне будет нехватать всю жизнь.
NB Кораблик – потому что когда-то хотел поступать в судостроительный институт, но в конце концов поступил в МГУ на геологический факультет.
Коля поступает в автомобильнодорожный. По-моему, он утешает сам себя всякими рассказами о прелестях сего заведения и перспективах по его окончании. Вчера свалился как снег на голову с Ирой Соминой, а я думала, что не увижу его по крайней мере числа до 15. Он стал как-то мужественнее, ему все время хочется говорить о чем-то большом и важном, но по-пежнему в нем столько милого мальчишества. Да… Невольно вспоминаешь маленького Шарко.
NB. Шарко – это один из персонажей книги Ромэна Роллана «Жан Кристоф», друг Жана, поэт Оливье. Мы в ту пору зачитывались этим произведением, почти все его герои виделись в ближайшем круге друзей. Мне казалось, что мой друг Володя больше походил на Кристофа.
И вот не знаю, чего хочу. То ли продолжения этих отношений, то ли их конца, потому что приходится думать о неизбежности его, если не сейчас, то совсем скоро. Эх, Кораблик! Унесет тебя глубокое людское море. Любишь ты бури и грозы, непоседливый. Ты уйдешь, я знаю. Но спасибо тебе и за те счастливые минуты, когда мы были вместе. Ты не знаешь, а может быть, догадываешься, сколько ты для меня значишь. Я никогда не хотела отношений, похожих на Валины с Володей. Я всегда хотела, чтобы мы были необыкновенные друзья по духу. Ты любишь Чайковского, я – Бетховена, но разве это мешает близости. Я всегда стою за противоположность, без которых скучно. Ведь это не значит, что , любя одно, нельзя признавать иные привязанности.
Да, Кораблик, ты, наверное, уйдешь, я знаю. Постараюсь, хотя это и говорит о слабости, продлить минуты прощания. Милый, милый Кораблик! Не требую ничего. Хочу только, чтобы ты чаще приплывал к моим берегам, чтобы осталось хотя бы капельное воспоминание о девочке, которая не лучше, но и не хуже других.
11.7.58 г.
Занимаюсь. Этим все сказано. Вот только вчера выбрала время сходить на «Идиота». Потрясающе! Я несколько иначе понимаю, вернее представляю Достоевского, но то, что я увидела, было потрясающе. Можно говорить о некоторой натянутости в игре актрисы, исполняющей роль Настасьи Филипповны, но об исполнении князя Мышкина можно сказать только одно – это действительно князь Мышкин.
Кроме «Идиота», вчера была лекция по математике. Как ни странно, но приходится о двух столь разных впечатлениях говорить на одной странице. Эта лекция подействовала на меня как-то двойственно: с одной стороны она несколько подбодрила меня, а с другой – наоборот, весьма удручила. Как бы то ни было, я попробую!
Сейчас часто заходит разговор о семнадцатом. Я бы не сказала, что мне хочется этого дня. Всегда я придерживалась правила, что сладкое в лошадиных дозах не для моей натуры, а потому это «сладкое», повторяющееся слишком часто, начинает надоедать. Кроме того, процесс учебы, как всегда, настолько поглотил меня, что могу с уверенностью сказать: и в будущем, при условии активного действия, мои личные маленькие переживания всегда легко будут подавляться.
NB. Оказалось, что это не так-то просто – жить без ожидания встреч и самих встреч.
19/7 – 58 г.
Все ближе и ближе первое августа.
22/7- 58 г.
Учила «Историю СССР» первую часть. Во мне, наверное, очень сильны славянские порывы. Однако это не мешает мне любить Бальзака, Роллана, Ван Дейка, так же как и русские песни не мешают любить Бетховена и Моцарта.
28/7-58г.
Кажется, возвращается то настроение, те желания, которые зовут на служение великому духу и уму. Я уже не могу по-прежнему любить все так бескорыстно, как это было в детстве. Вернее, не всё, а мне близких, потому что о литературе и искусстве даже нельзя говорить, что любишь бескорыстно. Ведь как раз именно они дают великую радость людям, совершенно не требуя ничего взамен. Но если развивать мысль, то неизбежно придешь к тому, что вообще-то всякая любовь должна быть актом безграничной преданности и бескорыстия. Но, увы, у меня больше не хватает на это сил, так как они ничем не пополняются, а от природы я, вероятно, не слишком одарена альтруизмом. Ну, что ж, приходится смотреть правде в глаза: впереди одиночество.
Уже сейчас пугает предстоящая осень. Нет, не в переносном смысле, а именно та осень, которая наступит в 1958 г. Впрочем, хватит надо заниматься.
NB. Да, действительно: я славянка, мое время – весна. Это у нас Александр Сергеевич любил осень – африканец из южного полушария. Саша, мой муж, называл это «национальным архетипам», следуя Юнгу, про которого написал книгу. А Н.А. Климов, под началом которого я работала уже в 80-х годах в ИМЭМО, даже называл меня «язычницей».
2/8 – 58 г.
В десять часов начнется экзамен. Сейчас 9. Что же приходит в голову? В том-то и дело, что она поразительно пуста. Странно, я не волнуюсь (больше нет сил), но всю ночь я почти не спала. Сейчас чувствую себя отвратительно.
Быть гордой? Да! Уж лучше потерять навсегда, чем покорно сносить такие демарши, какой они вчера продемонстрировали.
7/8-58г.
Два экзамена – две четверки. И снова тот же вывод: все закономерно, чудес не бывает. Правда, то, что я получила четверку за сочинение, подтвердило правильность семеновского метода и, если быть не очень скромной, моего ума. Ведь тема, которую я писала, была не только мной не подготовлена, но и самого произведения я толком не помнила: «Мцыри» проходили в седьмом классе. Можно добавить еще спасибо Валентине Алексеевне.
NB. Писала тему «Романтический герой Мцыри», потому что по Толстому про поместное и столичное дворянство, а также про него как «зеркало русской революции» по Ленину писать просто была не в состоянии. Валентина Алексеевна Смирнова, учившая нас в 7-ом классе, была одна в цепи наших преподавателей литературы, которыми вообще славилась наша школа.
Иногда нападает такое отвращение ко всем эти учебникам, которое грозит забыть про них надолго. Но вот чуть-чуть спадает эта удушливая волна, и ты снова покорно берешь какую-нибудь «Географию частей света». Завтра география. Уже нет того лихорадочно-взволнованного настроения, что было перед историей, а особенно пред литературой. Да это и понятно. Всему ведь приходит конец, а когда он ясен, то это тоже придает спокойствия.
NB. Удивительно, но обретенное спокойствие помогло: по географии я получила отл. Можно было немного расслабиться.
Сейчас ходила прогуляться. Зачем? Ясно, что только затем, чтобы встретить и пройти мимо с задранным носом, преподавая ответный демарш. Слишком много в каждом из нас противоречия, гордыни и самолюбия. О, это великие вещи! Они порой спасают нас от бессмысленно исступленных шагов.
Уже начинают шуршать листья под ногами. Начинается осенняя песня. Она уже звучит в воздухе. Солнце по-прежнему светит ярко, но уже нет тех знойных дней, что нес в себе июль и конец июня. Кажется, я начинаю понимать эту песню, как влекут и пугают в одно и то же время многие-многие вещи. Хочется смотреть и смотреть на все вокруг. Что ж, много времени будет на это скоро.
11/8=58.г.
Завтра математика. Теперь уже можно сказать, что выше тройки не будет. Боюсь ли я? Да, чуть-чуть волнуюсь. Это оттого, что хочется, чтобы было скорее все ясно. Что ж, предыдущие экзамены помогли мне обрести равновесие. Я даже говорю, что на будущий год обязательно поступлю. Интересно, все-таки, что будет завтра?
Вот и лето уходит. Опять зашумели по-осеннему листья, опять солнце начинает светить сквозь дымку. Которую осень встречаю я с тех пор? Третью? Да, третью. Я очень хорошо все понимаю, все вижу, чувствую, но сердце старается найти где-нибудь отдушину, втиснуться туда и мечтать-мечтать. Впрочем, это поклеп на себя. Большую часть времени я посвящаю вовсе не этим обидным для ума разговорам. Но увы, окончательно от этого я не избавилась. Иногда поддаюсь самообману, скорее – желаемому.
Текст прервался: пришли мальчики – Коля и Володя Поздникин. Вот, пожалуйста – еще пища для глупых мыслей. Нет, лучше бы он не приходил. Что это за отношения, что за встречи? Если это просто дружеские отношения, то все-таки к другим он относится несколько иначе. Но ведь это же хорошо!
13/8-58г.
По математике чудом получила четверку. Впрочем, это тоже ерунда. Если говорить словами, ставшими для меня девизом, то можно сказать, что все закономерно. Но все равно поступление под вопросом, хотя где-то в глухом закоулке притаилась надежда, но она до того слаба, что не сильно вдохновляет. Поэтому английским не занимаюсь. Вот сейчас еще один «щелчок по носу»: Ира Сомина сдала литературу, историю и английский на отлично. Оправдательные слова излишни, факт налицо. Лучше взяться за английский, ведь Ира же получила по нему «отлично»!
NB. Ира поступала не в МГУ, а в Педагогический на истфак, где преподавал ее отец и сестра. Понятно, что условия были не равные, что мы прекрасно понимали. Но это не мешало нам дружить.
14/8-58г.
Сейчас звонил Коля. Он сегодня сдавал устную математику и конечно провалился. «Конечно» - потому что ни черта не делал. Интересно все-таки,
что они (они – это Коля с другом Толей) обо мне думают. Интересно!
15/8-58г.
Самый отвратительный порок моего характера в том, что я ценю и мучаюсь, когда имеется запретный плод, или недоступный. Но стоит ему превратиться в самое обыкновенное яблоко, как мне кажется – банальное, как я тут же начинаю недоумевать: из-за чего было кадило раздувать?
Сегодня получила от Лили письмо, в котором жизнью и не пахнет, одни стенания. Но чем же ей помочь? Кажется, ей самой нравится баюкать свою боль. Эх, Лилька, не клеится у нас ничего с тобой! Даже прежнего желания без конца видеть ее и говорить с ней – нет.
16/8=58г.
Сегодня сдала последний экзамен, английский - отл. Может быть, даже почти наверное, поступлю. Но что-то на меня наваливается, совсем не похожее на весенний приступ. Это не очень-то приятно, тем более что совсем непонятны причины.
NB Набрала 22 балла, проходной был ниже. Так что в том далеком 58-ом году я поступила на экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. А наваливалась – усталость, которая всегда бывает на финише, хотя бы и удачном.
NB Набрала 22 балла, проходной был ниже. Так что в том далеком 58-ом году я поступила на экономический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. А наваливалась – усталость, которая всегда бывает на финише, хотя бы и удачном.
Читаю Паустовского. Чудесно. Вся его прелесть, может быть, была бы не так ясна, если бы я не повидала за последние два года в наших школьных походах поля, реки, леса Подмосковья. Рождается ощущение чего-то большого и вновь возрождается прежняя уверенность в правоте моего выбора, причем это вызывается несколько иными, более значительными факторами. Жить становится интереснее; нет тех острых приступов хандры, которые мучили меня раньше. Все является мне более простым и в то же время более значительным и даже прекрасным.
Наши учителя
Тихон Петрович Туточкин. Преподаватель географии, астрономии и жизни, когда мы с ним в походах готовили еду. Учил нас, что макароны, а тем более манку, да еще в речке, мыть не надо. Был он хотя и язвителен, но вполне добродушный старикашка - таким мы его тогда считали. Мне от него доставалось и на уроках астрономии и в походах. Он заставлял меня изображать на астрономии луну - крутиться вокруг солнца и одновременно вокруг своей оси, так скаазать, чего я не могла исполнить. Уж тут он поехидничал по поводу моих великих способностей. А в походе, когда начался ливень, и девочки потребовали переместиться из протекающих палаток в дом, он наслаждался моментом моего падения в грязную лужу. Староста, - ехидничал он, в лужу села!
Петр Фомич Горбатенко -литератор в 8 ом классае. Одним из тех, кто ходил с нами в походы.Личность неординарная. С другим преподавателем литературы, Семеном Абрамовичем, он не конкурировал, так как у них были разные амплуа. Считалось, что Петр Фомич излишне требователен, но у меня с ним было взаимопонимание по вопро-сам русской литературы, которую он преподавал в 8-ом классе и очень приветствовал мое сочинение о «Слове о полку Игореве», интересно рассказывал про Блока, которого мы тогда вроде «не проходили». Но тот болел одной с ним болезнью, искал «истину в вине», а потому был особенно им любим. ПФ не раз ходил с нами в походы, был их организатором, и потому очень не одобрил поведение Рубанова, дискредитировавшее саму идею этого движения. Об этом эпизоде я рассказывала. «Пить надо в меру», - сказал Неру», - такова была главная идея П.Ф. Вообще, он был широкой натурой, сильно напоминая мне отца, в том числе «поисками истины».
При всем при том, имел он вполне свои «вольнолюбивые» взгляды, которые с юмором отстаивал. Про новый памятник Гоголю, поставленный «советским правительством», он сказал, что это и не Николай Васильевич вовсе, а парубок, готовый пуститься в пляс. Но нам, молодым, классик в новом облик нравился больше: уж очень унылым выглядел Гоголь, сидящий в кресле с опущенным длинным носом.
Екатерина Васильевна Мелешина - наша классная руководительница и преподаватель математики в 9 и 10 классах. Она только закончила институт и относилась к нам вполне по товарищески: ходила с нами на каток, чему наши мальчики были несказанно рады, в походы. Лично меня она научила не бояться математики, которую до нее в нашем классе преподавали весьма неуравновешенные особы мужского и женского пола. Задолго до Булгакова она нам говорила примерно ту же фразу: подумаешь, бином Ньютона! Только с другим оттенком. Имела в виду, ничего в нем такого сверхестественного нет. Отчасти благодаря ей, ее стараниям, я получила на экзаменах в МГУ «хор» и поступила на экономический факультет. Рядом Валера Ананьев из «Б» - добродушный увалень, отнюдь не глупый..
Александра Васильевна, Семен Абрамович называл ее Шурочка, на последней фотографии она сидит рядом с ним, учительница английского языка. Сумела вдолбить нам азы английской грамматики, немножко разжать зубы для произнесения «the» и заставила выучить уж не знаю сколько не сотен, конечно, слов. Это при отсутствие каких-либо технических средств. Так что я, без всяких дополнительных занятий за деньги, которых просто не было, получила на экзамен в МГУ отл. Милая, уютная женщина, никогда на нас не орала и не выгоняла из класса.
Иосиф Логинович Тыныныка. Это был универсал, который знал все и делал все, чтобы нам было хорошо. Главный его предмет был урок физкультуры. Но гонял он нас не очень. Хотя научил всему понемногу. И еще – он фотографировал нас с первого по последний класс. Но его личной фотографии у меня нет, как нет и выпускной. Что-то, видимо, было сделано не так. Самое удивительное, он помог мне на письменном экзамене по математике. Сам не знал, пошел спросил и вернулся с ответом. Вот тебе и физкультурник! Главное – человек.
Полной ему противоположностью была физичка Людмила Ивановна, один взгляд которой так гипнотизировал мою подружку Иру Сомину, что она едва могла встать для ответа. Но пошла на исторический факультет Пединститута, где физические премудрости были не нужны, получила все пятерки на вступительных и благополучно закончила. Это про нее наши Братья Шуры-Муры накропали стишок, намекая, что ее злость от отсутствия мужского внимания: О, Людмила, поздно ль, рано, В этом радостном году, Ты найди себе Руслана. Если ж лень, то я найду.
Еще одной достойной личностью был наш преподаватель истории Виктор Семенович. Он недавно закончил ВУЗ и пришел к нам с твердым намерением включить нам общественное сознание. И во многом ему это удалось. Когда проходили войну на Кавказе и пленение Шамиля, то надо было сказать хорошо это или плохо. В принципе ведь данный факт лежал на совести царского правительства, которое у нас считалось плохим, грубо говоря. И он сказал, что этот факт имел «объективно – прогрессивное» значение. Вот так. До сих пор я точно знаю эту формулировку.
Семен Абрамович Гуревич. Помимо литературы преподал нам также уроки хорошего художественного вкуса, интеллигентности, порядочности и многого другого. Он единственный из преподавателей, называвший нас на «Вы»; он дал ряд практических советов, как писать сочинения, которыми я до сих пор пользуюсь. На уроки он приходил с огромным портфелем, доставал книги с заметками и закладкам, разрешал их брать в руки и даже домой. Взяв в руки, например тоненькую брошюрку с выступлением И.В.Сталина на 19 съезде КПСС, он мог рассказать нам, как кратко и правильно выразить свою мысль, которую для начала надо было выработать. И хотя уже прошел 20 съезд, но официально отношение к Вождю еще не изменилось, он лежал в мавзолее до 1961 г. Поэтому крамольного ничего не было. Точно также он приносил том с работой Маркса «Размышление юноши при выборе професси» и зачитывал ее. А потом предлагал нам самим написать подобное сочинение.
За два года, в течение которых СА вел у нас уроки литературы, чего он нам только не порассказал, куда мы с ним только не ходили! Третьяковка, Архангельское, Абрамцево, Горки Ленинские и т.д. и т.п. Перед поездками он всегда обращал внимание на главный, сердцевинный момент того, что мы должны увидеть. Перед поездкой в Горки Ленинские он рассказал, почему именно там жил Ленин. До революции усадьбой владели миллионерша Зинаида Морозова и ее третий муж московский градоначальник Рейнбот. Поэтому в усадьбе был телефон и все нужное для главы нового государства.
К нам в класс приходили на открытые уроки учителя и студенты, на радио мы читали свои сочинения. В 9-м классе я по его совету написала сочинение о своей учительнице первых четырех классов и прочитала его на радио, где работала одна из его многочисленных бывших учениц. Рассказ шел о Юлии Францевне Мицеловской, которая весной 1952 г. была награждена орденом Ленина в связи с 70-тилетием и за долгую и плодотворную работу в области народного образования. Она когда-то начинала ее в колонии подростков «Бодрая жизнь» в Калужской губернии у известного педагога Станислава Теофиловича Шацкого.
В начале девятого класса мы были приглашены в Театр юного зрителя, где слушали и обсуждали новую пьесу Льва Ошанина «Я тебя найду», и я жутко ее обругала, чем удивила и впервые привлекла внимание к своей персоне СА. Полвека спустя моя новая подруга, театралка и очень квалифицированный редактор Лена Егорова, рассказала мне историю с попыткой постановки этой пьесы, кажется, в театре Ермоловой. Спектакль шел несколько раз и был снят, а подруга ушла, не досмотрев его до конца, что, как она подчеркнула, с ней практически больше не случалось. Но поэтом-песенником Ошанин был неплохим; две песни, как бы обрамляющие его творчество, особенно запомнились. «Гимн демократической молодежи» мы с воодушевлением пели во времена холодной войны. А она была настоящей, не шуточной, как ее хотят теперь представить, сваливая вслед за Черчиллем всю вину на СССР. Позже элегично звучала исполняемая Зыкиной «Издалека долго бежит река Волга». Хорошо, что в родном Рыбинске Ошанину поставили памятник - в человече-ский рост. И стоит он, прислонившись к парапету на берегу Волги в своих знаменитых очках, и проходящие туристы фотографируются с ним.
Однажды СА пришел с необычным гостем – слушателем Высшей партийной школы Героем Советского Союза, сержантом Яковом Федотовичем Павловым. Он был знаменит тем, что во время Сталинградской битвы командовал штурмовой группой, занявшей и удерживавшей с сентября 1942 г. так называемый «Дом Павлова» в центре Сталинграда. Это был очень простой человек, прославившийся вторично уже после 1981 г., когда, как указано в Советском энциклопедическом словаре, он якобы умер. Но он умер для мира и стал монахом в Троице-Сергиевой лавре под именем Кирилл. Впрочем, это возможно легенда, а тот Павлов – действительно умер. Но в наше время возможно и такое.
С.А. был женат на своей бывшей ученице, которая рано умерла, оставив двух дочек. Одна из них стала известной и очень неплохой актрисой – Анна Каменкова (по фамилии матери). Тогда она сыграла свою первую роль в фильме «Девочка ищет отца», и СА приносил в класс фотографии моментов съемок. Жили они в здании гостиницы «Славянский базар», о чем мы узнали, когда проходили Чехова: там встречаются герои «Дамы с собачкой». Фактически он учил нас видеть связь времен и мест, учил видеть вечное в жизни тех, кто родился и рос в России, хотя бы и советской. Ведь он был учителем русской литературы, которая и есть «наше все».
Такую же фотографию показывал нам ее папа в 1958 г. Только черно-белую.
Весной 1958 г. перед выпускными экзаменами СА давал устные характеристики своим ученикам. Про меня он сказал примерно так. «О таких, как товарищ Соболевская, говорят как о стоящих мужиках – выйдет толк, если не сопьется». Острота его взгляда и языка были хорошо известны. Пожалуй, он относился ко мне с уважением, одаривая пригласительными билетами в разные интересные места. Однажды это был филиал Большого, когда шел балет Чайковского «Спящая красавица». С.А. сказал, что балеты он, в отличие от пушкинского Онегина, никогда не «терпел», и тратить время на них не намерен. Это был первый балет в моей жизни, и произвел какое-то противоречивое впечатление: язык танца за один вечер освоить нельзя. Но потом, вместе сестрой Наташей мы наслаждались вихрем балета часто.
Пожалуй, самое глубокое впечатление от подобных даримых учителем посещений был поход в музей Достоевского в октябре 1956г. Отмечалось 135 лет со дня рождения великого русского писателя, ряд мероприятий совпадал по времени, и участие в одном из них мне досталось благодаря С.А. Конечно, поразило все: здание бывшей Мариинской больницы, анфилада комнат, уставленных старинной мебелью, чтение монолога Сонечки Мармеладовой актрисой Гиацинтовой. Но самое большое впечатление произвели на меня портреты героев Достоевского – князя Мышкина, Настасьи Филипповны и Рогожина, написанные Глазуновым. Они висели в первом же зале, в который вела лестница, это был как удар – лица, доселе невиданные.
Было принято рассказывать о впечатлениях от таких походов на уроке. И я рассказала именно о портретах Глазунова, о котором до того я и не ведала. И вот из уст С.А. я узнала впервые о молодом художнике из Ленинграда, о его поездках на Русский Север в поисках церквей и икон, о его жизни. Но и Достоевский мне уже казался не совсем таким, как раньше. Кажется, первым его романом и стал «Идиот», но прочитанный до Глазунова.
Мне приходилось бывать дома у С.А. в бывших номерах гостиницы «Славянский базар» на улице 25 Октября, теперь Никольская. Это был бывший гостиничный номер, переделанный в квартиру. Я видела только комнату-кабинет учителя, заставленный книжными полками. А на стульях, ящиках и полу лежали наши сочинения, которые являлись для него объектом исследования. Он достаточно много писал разного рода научно-исследовательских работ. В 1984 г. вышла в свет его книга «Организация чтения учащихся старших классов». Весьма актуально для нашего времени.