В культурологической концепции Хосе Ортега-и-Госсета масса – это никчемность. По определению самого автора, массы – это определение не количественное, а качественное. Это масса людей без каких-либо достоинств. В своей работе он только укрепляет эту псевдоэлитарность. Плюс мы должны учитывать, что вот эта позиция Хосе Артеги и Госсета, которые жили в эпохе до прихода постмодерна, она в принципе описывает другую реальность.
Модернизм исходит из посылки, будто культура жестко иерархична и может быть интегрирована вертикальным образом, а также считает, что возможность наличия элитарной культуры. Постмодернизм отрицает эти посылки. Модернизму не так уж интересно кино, в то время как постмодернизм делает ставку именно на него, причем на массовое кино.
В эпоху массового потребления кино, превращаясь в самый популярный продукт массового потребления, становится и сферой политического высказывания, сознательного бессознательного.
Следует упомянуть Сьюзен Зонтаг, именно она была одной из тех, кто изменил представления о популярной культуре в том числе среди интеллектуалов. Она признала, что «пошлые» вещи – это тоже культура, и если они нравятся интеллектуалам, то образованные люди осведомлены о том, что любят пошлые вещи и именно за то, что они пошлые. Таким образом, Зонтаг одной из первых совершила прорыв в суждениях вкуса, описав понятие «кэмп» и предложив использовать его в будущих исследованиях. Объявляя кэмп предельно важным, в своей книге Эндрю Росс опирался именно на работы Зонтаг. Но он описывал понятие самым подробным образом, и сегодня его текст считается таким же классическим и едва ли не столь же важным, как работы Зонтаг. Так “плохой вкус” и способность воспринимать вульгарное, пошлое и популярное стали атрибутами западных интеллектуалов.
Массовое и создает предпосылки для псевдоэлитарности, а кэмп выводит это наружу. Кэмп снимает грань между элитарным и псевдоэлитарным. Коротко, кэмп это чувственная категория, это нечто искусственное, гипертрофированное. В кино эталонный кэмп это фильмы К.Тарантино, где постоянно аллюзии на комиксы, где нет никакого подтекста, т.е. если в кадре стреляют – значит в фильме стреляют. В нем нет никакого месседжа. Какие-то посылы, намеки, вводимые в фильм, по сути не являются таким посылом, не являются чем-то осмысленным. Любой постмодернистский фильм это набор шаблонов, они от этого не отходят. «Безумный Макс» - за пределами новых машин на фоне песка ничего нового нет.
Также кэмп снимает противоречие между массовым и элитарным. По сути такой фильм может понравится и псевдоэлите и массе. Сьюзен Зонтаг, когда пишет о кэмпе, говорит, что мне нравится кэмп и я могу получать эстетическое удовольствие, но в тоже время я понимаю, что это низменно, т.е. в нем ничего нет. Кэмп это инструмент. Возможно наличие в кэмповых фильмах бессознательного. Павлов пишет о разных каких-либо бессознательных элементах, закладываемых туда тоже как-то наивно, и этим занимается сейчас много людей, в частности Жижек, который занимается психоанализом и разбором фильмов, массовых. И в них он выявляет элементы бессознательного, темы какие-то, например политические темы, которые там скрыты и которые туда были заложены случайно. То есть, он снимал фильм не об этом, но идея эта в фильм попала. Вообще «Кэмп» западный термин, но к нам тоже пришло общество потребления и мы можем применить этот термин и к русскому кино. У нас кэмп, допустим, это фильм А.Балабанова «Жмурки» или «Бригада».
Кэмп это не отдельно существующее понятие, это не край массового или псевдоэлитарного кино, это просто свойство, нечто китчевое, это заложено, в принципе, во всех массовых фильмах.
Крайнее проявление вкуса «кэмп» это высказывание: «это прекрасно, потому что ужасно». Канон кэмпа может меняться, и время может повысить ценность того, что сегодня, находясь слишком близко, вызывает отвращение. В этом смысле кэмп превращает в объект эстетического удовольствия вчерашнее безобразное через неоднозначную игру, где не вполне ясно, то ли безобразное переосмысляется как прекрасное, то ли прекрасное (как «интересное») сводится к безобразному.
Следует, однако, отметить, что не все безобразное (и вчерашнее и сегодняшнее) может быть рассмотрено как кэмп. Оно является таковым только в том случае, если избыточность наивна, а не просчитана заранее. Чистые примеры кэмпа непреднамеренны, они крайне серьезны. С помощью этого кэмпа ты чувствуешь, что вроде бы как смотришь одни фильмы с этой как бы элитой. Но на самом деле это ничего не дает.
Проблема в том, что нам нужна настоящая элита, потому что псевдоэлита, в том числе и с деньгами – не будет делать что-то для всеобщего, она закладывает такие месседжы, которые не позволяют человеку выйти из массы, они наоборот толкают его еще больше в грязь. Когда они на подростковом уровне, взяв фильм «Выпускной», говорят: «Ты ничтожество», «Да это так», «Пей, колись, развращайся, опускайся ниже плинтуса», «Не напрягайся», - вот о чем говорит эта псевдоэлита.
Псевдокреаторы, это не люди с кошельками. Но они и не заказчики, они вообще слабо понимают, что они делают, это ремесленники, которые знают, на что поведется масса. Они как защитный пояс у тех людей, которые, конечно, тоже элитой не являются. Те, кто снимают – они просто занимают место элиты. Подлинная элита та, которая создает завтрашний день. А псевдоэлита культивирует сегодняшний день. Это элита, которая огородила себя специально, им нужно производить низкопробщину, чтобы оставить свое положение.
Но в капиталистическом обществе подлинной элиты как таковой и нет, вместо нее там выступают, скажем так, торгаши в которых мы не заинтересованы. Подлинной элиты сейчас не существует, элита выступает как субъект, действующих на стратегическом масштабе, но ее нет, поэтому и кино элитарного тоже нет.
Кино позволяет обнажить социальные противоречия, оказать воздействие. Кино как культурный элемент это элемент бессознательного конструирования реальности. Он пришел домой после фильма и принес с собой какое-то настроение, некое мироощущение, тут немного экзистенциальное, немного бессознательное. Но этого недостаточно. Кино упирается в мир ощущений отдельно взятого человека.
Подлинная элита не заинтересована в том, чтобы показывать свою подлинную элитарность. Эта элита возможно даже и не личности, может быть это и заставляет их держаться вместе, потому что каждый из них в отдельности он вообще никто, поэтому тут нужны механизмы связи.
Настоящее элитарное – это кино от элиты, для масс и для элиты. И критерий того, что мы считаем подлинной элитой – это то, что необходимо, и всеобще. Нет другого критерия. И это и есть трансцендентальное условие завтрашнего дня, а именно развитие.
Возможно этой элиты нет, но в таком случае цивилизация погибнет, если строить условия завтрашнего дня попросту некому. Сейчас общество постмодерна, все хотят денег. Предположим, что мы отошли от общества постмодерна, сменилась идеология, стало меняться общество, естественно, что стало меняться и кино. Первым сменится «верхушка», начнет меняться общество, появится идеологическое кино, чтобы способствовать преобразованию общества дальше. Изначально, это будет массовым, но затем, когда общество изменится, такое кино станет отвечать новым интересам общества, которые сформируются. И в дальнейшем, навязанные псевдоэлитой идеологические установки станут отвечать интересам массы, и такое кино само собой снимет логическое противоречие между псевдоэлитарностью и массовостью. Тогда эта псевдоэлитарность сделает на лжи, навязанную через идеологическое кино, новую элиту, равную себе.
Сегодняшнего дня попросту нет, он уже сделан. Открыть сетку того, что идет в любом кинотеатре и там уже все напечатано. Это все – снято вчера. Сейчас создается то, что будет показано потом. Если мы говорим о кино – то завтрашний день создается за полгода, а франшизе делаются, взяв тех же Marvel или DC, где все расписано на десятки лет вперед. Экранизируется литература, комиксы. У нас сотни картин на политическую тематику, социально-экономическую («Пределы риска»), биографии («Голос улиц») и т.д. Экранизируются пьесы («Мартовские иды», «Кориолан»). Переснимают успешные несколько десятилетий назад картины, отсюда и многочисленные римейки даже неуспешных картин. Также внезапно решают снимать сиквелы или приквелы к давнишним хитам (примером чему служит недавние «Звездные Войны» или пятая часть Терминатора). И если даже в художественном отношении какая-либо картина не удалась и мало привлекает внимание критиков, она может быть по достоинству оценена с точки зрения успеха у самых разных слоев населения, а также политического анализа или идеологического посыла, но это все уже было, это есть, это не новое, это не завтрашний день, он даже не сегодняшний. Это - вчера.
Фильм «Коммунист» - и элитарный, и для масс, он являлся трансцендентальным условием завтрашнего дня для советской эпохи. Когда партийная элита вырисовывает через актера образ практически сверхчеловека, коммуниста. Здесь есть элита, подлинная, которая думает о себе, о завтрашнем дне, об остальных людях.
