Глава Третья
Щит Шамана
С потолка тёмной шахты, расположенной прямиком под Хорндуаром, сползая по огромным сталактитам, капали сгустки воды, перемешанной с вековой каменной пылью, оседавшей за время работы этих шахт. Из дыр, расположенных в полах тоннелей, изредка вырывались клубы дыма от кузниц и печей, поднимаясь до потолка и растекаясь по его площади тонкой пеленой, со временем растворяющейся в бесконечных катакомбах. Остатки дыма, долго копившиеся в Зале Кузнецов, через трубы отводились в рабочий квартал, окутывая улицы густой, чёрно-серой мглой, подобно грязному облаку.
Пиная ногами гномий инструмент и отработанную руду, вглубь прокопанного тоннеля пробирался укутанный в меховую кирасу гоблин. Он бежал, перепрыгивая через лестницы и шахтёрские лампы, постоянно озираясь, словно за ним кто-то гнался. Старые доски отсыревших стремянок и мостов, рассыпаясь и скрепя, хрустели под его ногами, но он быстро и проворно перепрыгивал между тоннелями и уровнями шахт, продвигаясь всё ближе к выходу на поверхность, явно напуганный чем-то, оставшимся позади. На его руках было множество порезов и неглубоких царапин, из ступней торчали осколки камней, впивавшихся в ноги гоблина при погружении в шахты, а со спины, сквозь кирасу, стекала кровь из свежих ран. Он бежал, не сбавляя темп, проносясь вдоль бесконечных тоннелей. Позади была неизвестная угроза, не упускавшая его из виду. Словно охотник за диким зверем, нечто следовало за ним по пятам, и непременно настигло бы беглеца, замешкайся он хотя бы на секунду. Спотыкаясь, он продолжал бежать, пока не врезался в плотную металлическую решетку своей зелёной головой
Вот он – заветный выход на свободу! Всего один шаг отделял беглеца от единственного шанса сбежать. С трудом протиснув свой длинный нос между железных прутьев, сквозь дикую боль от сдавленных решеткой ран и ободранной коррозийным железом кожи, он тянулся к торчавшим над головой трубам, в попытке схватиться рукой. Тоннель кончался обрывом – один неверный шаг и отчаянный побег закончится мгновенно, в пучине волн Бурегонного Моря или среди острых пик отвесных скал. Прибой, сталкиваясь у сводов стен со сточенными солёной водой кирпичами, рокотал в шахтах подобно грому – нередко, единственному напоминанию «вечным» горнякам о существовании дождей и вспышек молний. Стиснув зубы, и напрочь забыв про свою боль, гоблин тянулся изо всех сил, до тех пор, пока его когти не вцепились в изгиб трубы. В глазах зеленокожего мелькнула искра - половина пути пройдена, оставался последний рубеж, отделявший его от спасительной свободы. Ещё миг и вторая рука его обхватывает трубу. Последний рывок. Шум прибоя доносился всë громче. Первозванный рык волн ласкал уши беглеца, как знак удавшегося побега. Погоня была окончена…
Ловко протащив одну из лап сквозь створки, он был готов зацепиться второй лапой за каменные стены, чтобы вскарабкаться вверх, на крыши, откуда можно скрыться из города, но широкая и когтистая гоблинская ступня, зацепившись пальцами за основание решетки не хотела проскальзывать между двух толстых, покрытых ржавчиной прутьев. В его маленьких, чёрных глазах вновь виднелся безумнейший страх. Словно загнанное животное, он дёргал решетку на себя, толи пытаясь вырвать сами прутья, толи через силу протащить лапу, но крепкий металл никак не поддавался. Наконец, благодаря приложенным усилиям, несуразная, зелёная лапа повисла над обрывом. Выдохнув с облегчением, гоблин был готов обхватить ногами ствол трубы, но заточенный арбалетный болт со свистом пронесся в воздухе, пронзив его ступню насквозь, и вылетел между фаланг, скрывшись в морской пучине. Гоблин завыл, хватка его ослабевала, но он держался изо всех сил, чтобы не сорваться вниз. Тут же, нападающий, схватил его за раненую ногу и потащил на себя. Такого давления измученное тело гоблина не выдержало, и уже через мгновение он повис вниз головой, в нескольких десятках метров над бушующими волнами
- Работа должна быть завершена. – тихо прошептал неизвестный, немного наклонившись к беглецу – Ты должен был это понимать.
- Проклятье, руш’лат[1]! Не знал, что ты способен на такое. – проворчал пойманный, пытаясь прижать раны на теле ладонью. – Мы же были одной командой.
- Вы и так много постарались, чтобы испортить нашу миссию здесь, но оставить Лугрута мёртвого, посреди площади… Это было твоей последней ошибкой, Коштэк. А за ошибки нужно платить.
- Оставь меня. Всё равно, через несколько часов, чёртовы гномьи легионеры заполонят шахты. Мне не выжить здесь, понимаешь? Так зачем тебе опускаться до братоубийства?
- Ты мне не брат, Коштэк, и даже не товарищ. Ты трус и предатель, бросивший тело своего компаньона на растерзание этим стервятникам. Нас не должны были увидеть…а теперь, его труп позорит наш народ. – неизвестный какое-то время колебался, - Ты должен запомнить этот урок, раз и навсегда, даже если чудом сможешь выжить.
Достав из маленького кармашка наплечной сумки железное клеймо, руш’лат поднёс его к телу своего бывшего подопечного, от чего кожа на месте соприкосновения с металлом вмиг обгорела, принося беглецу нестерпимые муки. Подобным клеймом шаманы “награждали” предателей и повстанцев – скалящийся шакал, как символ трусости у гоблинов, давал понять, что с этим наёмником, не стоит иметь дел.
- Ты поплатишься за это, зазнавшийся старик! – собрав все силы в кулак, Коштэк выдернул из стены покрытый ржавчиной прут и, оттолкнувшись, вонзил его в плечо нападавшего, и что есть мочи надавил, чтобы рана стала шире.
На этот рывок ушли все силы, изнемогая он был готов вновь повиснуть над пропастью, но ловкий командир перехватил его, впившись когтями в шею:
- Я давал тебе шанс, но ты им не воспользовался. – ослеплённый яростью, гоблин вынул из своего плеча тот самый прут и пробил им череп Коштэка.
Кровь брызнула на лицо руш’лата, но он лишь сорвал с плеч Коштэка меховую накидку и вытер ей стекавшие с щёк потоки.
Бездыханное тело Коштэка полетело вниз, упав прямиком на пик подводной скалы. Убийца в последний раз взглянул вниз.
Он ещё недолго тёрся возле того самого места, где только что убил собственного товарища, но вспомнив о том, что дела не ждут, быстро поправил свою сумку, закинул на плечо выпачканную кровью накидку и спрыгнул в ближайшую яму.
Залом Кузнецов не заканчивались эти бесконечные тоннели и шурфы подземного городка горняков. Издавна в недрах рудников гномы хранили множество реликвий, напоминавших о мастерстве предков, и о долге каждого гнома бороться и работать ради достижения былого величия своего народа. Даже Мудрецы знали, что оставлять рабочих, пусть даже и наземников, но всë также зависевших от «камня предков», без частички дома, унесённой во время побега, было бы глупой затеей. Всë таки, гномы народ простой, но их вера в силу семьи и предков позволила за множество веков кровавых войн и катастроф, сохранить общество в первозданном виде, чего не смогли достичь другие. И этим эталоном мастерства, к которому должны стремиться ныне живущие, могла стать любая, даже самая маленькая вещица.
Подходя к алтарю, внезапно появившийся гоблин-убийца впервые вышел на свет. Его серо-голубые глаза отблескивали подобно металлу, когти рыхло-черного цвета торчали из ладоней, как кусочки мелкого угля, заточенного странным образом. Кожаный нагрудник, напоминавший оборванный жилет, был украшен чем-то похожим на лоскуты рыболовецкой сети, когтями множества животных и гоблинскими подвесками – камушками, рунами и деревянными амулетами. Новая накидка из волчьей шкуры, отобранная у Коштэка, теперь украшала его плечи. Видом своим он напоминал шаманов – такой же загадочный и угрюмый, в вычурном одеянии и со странноватой бородой, но лук, прикреплённый к плечам кожаным ремнём и висевшие на поясе ножны небольшого кинжала, словно кричали о том, что их хозяин жестокий убийца – хладнокровный и исполнительный.
Он ещё раз обернулся назад и, убедившись, что один в пещере, уселся на каменную столешницу. На дне каменного алтаря лежал небольшой клинок, созданный, по-видимому, ещё задолго до того, как гномы перебрались на поверхность. Для самого гоблина эта реликвия явно не представляла из себя ничего ценного. Но на такую вещицу всегда найдутся покупатели. Или может быть дело в другом? Зал, ранее наполненный грохотом только что выкованной стали и громкими возгласами матёрых кузнецов, сейчас выглядел абсолютно пустым и безжизненным. Лишь маленькая фигурка сидящего на камне убийцы сливалась воедино с этой тишиной, как будто они не могли существовать в отдельности. Время, проведенное в тихом одиночестве, может тянуться вечно, но за спиной почти заскучавшего душегуба, раздался едва уловимый, но ликующий шепоток:
- Мы сделали это! Наконец-то Хайриш! Он у нас в руках!
Сам Хайриш явно не разделял радости своего объявившегося партнера. Смерть напарников оставила осадок на этом деле, и вывести его не смогла бы никакая победа. Лугрут и Коштэк не были дилетантами. Эти парни хорошо знали своё дело и с охотой брались за работу. За многие года этот тандем не раз доказывал свой профессионализм делом. Но именно эта миссия стала для них билетом в один конец. С прославившимися в кругах гоблинов ассасинами, Хайриш работал не раз, но казалось, будто это дело сразу пошло наперекосяк. Совершенно непонятно, как Лугрут оказался на поверхности, но попытка убить обыкновенного старика-гнома была наиболее безрассудным действием. Как опытный убийца мог проколоться в самом простом? Жертвы среди обычных горожан точно не входили в планы банды гоблинов, но судьба разрешила по-другому. Наблюдая за страданиями товарища издалека, Коштэк тут же ринулся в шахты. К счастью, Хайриш в это время был совсем недалеко. Всего на мгновение выскочив наружу, он вонзил клинок товарища в ненужного свидетеля и прыгнул обратно в тоннели, следом за Коштэком. Правосудие восторжествовало – все виновные в почти полном провале миссии были мертвы, но тяжкий груз их смерти пал на плечи Хайриша. К счастью, дело было сделано.
- Отпразднуем? – вновь воскликнул совсем недавно появившийся гоблин, пытаясь подбодрить компаньона.
- Нет! – серьёзно заявил Хайриш, спрыгивая с алтаря, - Забираем клинок и проваливаем. Хватит с меня этого чертового города!
[1] Руш’лат (гобл.) – жаргонное выражение гоблинских наёмников, обозначающее должность непосредственного командира отряда.