Раздел 3 главы 1 большой научно-популярной статьи (брошюры) "Социализм или крах" : https://dzen.ru/a/Y2EK3fYZwWWxFohF
Ирина Германовна Лаверычева
Особенно велико значение гетерогенности популяции людей по свойствам альтруизм/эгоизм для формирования структуры власти и политических отношений. Причем, в кризисных ситуациях, периодически возникающих в новейшей истории нашей страны, политическая роль эгоизма и альтруизма становится ключевой.
Наследственная гетеротипность людей в проявлении свойств альтруизма и эгоизма придает любой общественной системе свойство «гетеропотенциальности». Это значит, что существование разных психогенетических типов людей с определенным численным соотношением альтруистов и эгоистов позволяет сохранять возможности разнонаправленного развития общества, как в эгоистическом, так и альтруистическом направлении. Однако подавляющее превосходство числа эгоистов над числом альтруистов повышает вероятность перевеса эгоистической, т.е. наименее культурной тенденции общественного развития. Вместе с тем, поступательное историческое движение не может быть случайным. Кроме смены цивилизационных эпох и экономических формаций (рабовладельчество, феодализм, капитализм и коммунизм, или социализм, постсоциализм и посткапитализм) оно включает и другие циклы: цивилизационные, этнокультурные, религиозные, военные, научно-технические, технологические, а также фазы естественной цикличности: начало, юность, расцвет, зрелость, старение и разрушение той или иной социальной системы. В разные периоды, в соответствии с исторической необходимостью, на передний план могут выдвигаться личности с разными генетическими задатками.
Революционное начало, как правило, пролагается героическими усилиями немногих альтруистов, способных жертвовать собой ради высшей идеи. В период юности системы выгоды новых отношений утверждаются с участием передовых, самых образованных и социально востребованных (мягких) эгоистов. В расцвет и зрелость система вступает, когда вокруг ее ценностей объединяется подавляющее большинство, т.е. когда к идеям альтруистов и мягких эгоистов присоединяют свое решающее мнение умеренные эгоисты. Таковы созидательные фазы развития общества.
Жесткие и крайне жесткие эгоисты более всего склонны к нарушению общественного порядка и их обычный удел – криминал, с которым общество в созидательный период своей истории, так или иначе, справляется. Но в эпоху старения общественной системы, особенно, когда она становится на путь войны, жесткие и крайние эгоисты могут выдвигаться на первую роль как агрессоры и завоеватели, сторонники силовой политики и террора. С одной стороны – это жестокие военноначальники и правители-тираны, с другой – брутальные заговорщики, террористы, боевики, организаторы и исполнители военно-политических переворотов и покушений. Это также и колонизаторы-захватчики, жестокие и корыстные первооткрыватели и приобретатели новых земель и новых богатств.
В эпоху старения системы большинство, представленное умеренными эгоистами, утрачивает веру в объединяющую всех государственно-политическую, а затем и нравственную идею, поскольку они теряют свое экономическое основание. Эгоистическое большинство переживает разброд, из главной созидательной силы оно превращается в силу разрушительную. Далее наступает момент разрушения системы, когда гетеротипность людей, в особенности эгоистов, придает центробежный характер всем социальным процессам. Сначала общество теряет экономическое и политическое единство, а затем – и нравственно-культурное. Падение древних государств – например, Египта, Иерусалима, Афин, Карфагена, Рима, Византии, Киевской Руси – вовсе не обязательно связывать с внешними завоеваниями. Падение начиналось изнутри, с потерей политико-экономического единства, и происходило очень быстро, когда распад затрагивал систему нравственности. Именно так развивались события времен Великой Французской революции 1789-99 гг., Октябрьской революции и Гражданской войны в России, фашизма в Германии и, опять же, перестройки в СССР.
Достаточно острая ситуация сохраняется в нашей стране и сегодня. Новая буржуазная мораль, формируемая средствами массовой информации и агрессивной маркетинговой политикой, окончательно разрушает старую советскую систему морали. Главным инструментом разрушения служит либерализм, содержание которого в сущности сводится к аморализму, а также к дискредитации научного образования, научной истины и научного мировоззрения, к отрицанию возможности объективного познания мира и разумного управления обществом. Активно рекламируются колдовство, магия, астрология, усиливают свое влияние разнообразные мистические идеи и вера в сверхъестественное. Противоречие между поддержкой ведущими российскими политиками архаического православного культа, отнюдь не благословляющего науку, и безудержной пропагандой средствами массовой информации аморализма, порнографии и секса с особой силой подтачивает нравственность, ускоряя культурно-нравственную деградацию и «варваризацию» населения. Хотелось бы надеяться, что этот затянувшийся стихийно разрушительный, эгоистический этап нашей истории, берущий начало в 90-х годах, когда-нибудь наконец-то сменится новым созидательным этапом, который немыслим без научного знания и просвещения, нацеленного на культурно-нравственное оздоровление общества.
Что же происходит сейчас? Двойственный характер популяции людей приводит к поляризации политической жизни общества и формированию партий, выражающих интересы бедного большинства или богатого меньшинства. Интересы бедного большинства защищает позиция альтруиста: надо, во что бы то ни стало, накормить голодных, утешить обиженных, вернуть человеческое достоинство угнетенным. Интересы богатого меньшинства выражает позиция эгоистов: бедняки должны быть голодными, иначе они не будут на меня работать, глупыми, чтобы их было легче обманывать, и безнравственными, чтобы ими было проще манипулировать. То есть происходит, в полном соответствии с теорией Маркса, обострение классовых противоречий. Разумеется, сегодня реальность устроена сложнее, и классовые противоречия проявляются по-новому, что само по себе заслуживает отдельного, более подробного рассмотрения. Тем не менее, в спектре политических сил любой страны можно выявить все ту же политическую поляризацию, усиливающую противостояние классов и сословий, в соответствии с основными направлениями развития общественного сознания, проявляющими тенденции эгоизма и альтруизма. Пример: политические партии консерваторов и демократов в США, консерваторов и лейбористов в Англии, Союз правых сил и КПРФ в России.
Властитель-эгоист прежде всего заботится о собственном величии и благополучии собственной власти. Ярчайшие примеры — Ирод, Нерон, Калигула, Борджиа и др. Властитель-альтруист тоже не всегда воспринимается потомками с благодарностью, но очевидна его реформаторская и революционная деятельность, посвященная гражданскому благу. На долю выдающегося политика-альтруиста выпадает тяжелая созидательная борьба, которая требует огромных жертв и страданий. Примеры в истории: Солон, Цезарь, Жанна д-Арк, Ян Гус и др.
По результатам нашей работы, можно предположить, что наследственный монархический клан, включая женщин, может дать монарха-альтруиста с вероятностью не более 1/16. По мужской линии, по которой большей частью наследуется власть, альтруисты встречаются еще реже: не более 1/64. Демократическая государственная власть при полной неопределенности ожиданий имеет столь же малую вероятность появления лидера-альтруиста. Однако, выбор масс не случаен, он всегда политически ориентирован. На него влияют экономическая ситуация в стране, военная специфика исторического момента, а также особенности личности стихийного лидера. В революционную ситуацию, в критический исторический момент, в зависимости от общественной потребности и субъективного фактора, сконцентрированного в персоне, резко возрастает вероятность прихода к власти либо крайне выраженного эгоиста (тиран, деспот, завоеватель), либо выраженного альтруиста (государь-батюшка, народный вождь, защитник и освободитель).
4. Эгоизм и альтруизм в основании разных
политических систем
Для российского гражданина, нашего современника, тяжелее всего решается вопрос: почему советское общество в СССР, поддержав призывы КПСС о совершенствовании системы социализма, оказалось не способным решить эту задачу? Почему перестройка, затеянная лидерами КПСС, привела к формированию бандитского капитализма? Как грустно признают теперь движущие силы революционного процесса 1990‑х годов, представленные утонченно-интеллектуальной научной и артистической интеллигенцией, – они «мечтали о социализме с человеческим лицом», т.е. о более гуманном, альтруистическом строе, а получили звериную морду самого дикого и примитивного (крайне эгоистического) либерального капитализма, который сегодня уже не находит поддержки у подавляющего большинства населения. Сформулированная здесь, теоретическая концепция эгоизма-альтруизма может объяснить, почему это случилось.
Октябрьскую социалистическую революцию в России в 1917 г. совершили в интересах абсолютного большинства населения альтруисты. Ленинская гвардия – это революционеры-мечтатели, которые стремились создать общество социальной справедливости для всех. Концептуальной основой такого общества должны были стать принципы альтруизма и гуманизма, названные впоследствии кодексом строителя коммунизма. Однако капитализм, который большевики-альтруисты мечтали уничтожить как несправедливый, эксплуататорский строй, исторически был образован как строй эгоистов. Для эгоистов идея социализма – это не более чем утопия, которая глубоко противоречит их внутренней природе. Успех альтруистов, построивших советский строй в СССР, был достижением именно альтруистов, т. е. победой меньшинства, хотя она и достигалась в интересах большинства. Но интересы большинства, воплощенные в отвлеченной идее служения общественной пользе (идея альтруистов), через 70 лет после Революции отступили в процессе старения советской общественной системы перед конкретной и понятной большинству идеей индивидуального обогащения (идея эгоистов). Альтруисты же не понимали, что общество в большинстве своем состоит из других людей, не похожих на них самих. Все, что им казалось естественным и единственно возможным, другими, в большинстве своем, воспринималось как фальшивые надуманные лозунги.
Глобальный социальный эксперимент реализации коммунистических принципов и построения социализма в СССР был достаточно успешным, его социально-экономические и научно-технические достижения несомненны. Однако, они привели не к созданию экономической базы коммунизма, на что надеялись стоявшие на позиции альтруизма лидеры советского государства, а к созданию базы капитализации и, в конце концов, к тем самым рыночным отношениям, которые наиболее всего соответствовали интересам эгоистического большинства. По мере накопления общественного богатства к концу 80-х годов, угроза кризиса в СССР нарастала. Сочетание же неблагоприятных внутренних и внешних политических факторов привело не только к критическому состоянию советского строя, но и к его падению со сменой государственности и внедрению нового политического курса, нацеленного на встраивание России в мировую систему капитализма. Но и сегодня противостояние идеологий альтруизма и эгоизма в обществе сохраняется. На чем же оно основано?
Альтруисты – большевики-коммунисты – считали и считают, что выражают волю беднейшего большинства и, стремясь освободить его от власти капитала, утверждают систему социальной справедливости. Но их противники эгоисты называли и называют действия большевиков-коммунистов «красным террором». Альтруисты-революционеры считали и считают, что уничтожают социальную несправедливость, бесправие, невежество, рабство и нищету, и поэтому называли и называют себя самыми настоящими демократами – социал-демократами. Но эгоисты-собственники были убеждены и теперь убеждены, что коммунисты – главные враги демократии, что никаких общественно значимых идей у них нет, что все они сплошь авантюристы и патологические властолюбцы, которым надо только показать свое «я» и «порулить» государством. В лучшем случае, альтруисты-коммунисты воспринимаются эгоистами как сумасшедшие, а коммунистические идеи – как симптом психического заболевания.
Столь глубокое противостояние альтруистов и эгоистов в отношении власти, управления обществом и организации общественного строя можно объяснить лишь их различной генетической основой, что подтверждается полученными данными. На вершине власти альтруистам и эгоистам действительно никогда не понять друг друга, не договориться, не объединить усилий, пока наука не объяснит в полной мере генетическую причину их противостояния как очевидную истину для всех и не подскажет оптимальных решений, приемлемых как для эгоистов, так и альтруистов.
При этом нельзя забывать, что в исторической практике даже успешно усвоенная эгоистами мораль альтруизма могла претерпевать поразительные трансформации, уживаясь с самыми жестокими эгоистическими отношениями и традициями. Свободный гражданский дух древних греков и римлян уживался с грандиозной системой угнетения рабов. Не менее жестокое черное рабство на фоне благочестивой пуританской морали 250 лет (до 1860-х гг.) практиковалось в США. Ярким примером крайне циничной формы фальшивой альтруистической морали, которая служила обману верующих, была церковная мораль Священной римской империи. Эта мораль, с одной стороны, позволяла жестоко пытать и сжигать еретиков и держала в нижайшей покорности бедняков, с другой стороны, разрешала покупать индульгенции богатым и скрывать преступления священнослужителей. Гуманную сущность ислама сводили на нет оправдание рабства, в особенности женского невольничества, и радикальные ортодоксальные положения, питающие самый агрессивный религиозный фанатизм. Никогда не осуждала крепостного рабства и Русская православная церковь.
Лукавая система морали, при которой эгоисты лишь маскируются под альтруистов, подчиняясь мнению большинства, не может иметь надежного основания в обществе, и с ослаблением политической власти покровителей она рано или поздно теряет свое влияние. Так потеряла свое влияние репрессивная система политуправления в СССР, созданная в первой половине 20-го века. Не имела прочной основы и коммунистическая мораль в 60‑е годы, навязанная эгоистам альтруистами, не понимающими генетической природы эгоизма и того, что эгоиста невозможно убедить стать альтруистом без материального подкрепления. Но почему социалистическая идеология, успешно применявшая коммунистическую пропаганду в сталинское время, не смогла сохранить свое влияние и уберечь государство от развала в конце 80-х? Почему эгоисты половину века верили идеям альтруистов, а к концу 80-х отказались их поддерживать?
Дело в том, что спасение каждого в эпоху великих испытаний (революции, войны, голод, разруха, тяготы восстановления) зависит от общественной консолидации. Личный опыт общественной консолидации заставлял в лихую первую половину ХХ века даже самых твердых эгоистов ценить и уважать силу государства, общественные идеи альтруизма и социализм. Такого опыта у поколений 20-40-х годов было более, чем достаточно. Новые же поколения эгоистов, рожденных в мирные 50‑60 годы, такого опыта не имели. Опыт военных поколений, передаваемый новым поколениям СССР исключительно информационными средствами, а не на практике социальной борьбы, уже не оказывал на молодых эгоистов (всем обеспеченных и не заинтересованных в социальном единстве) серьезного влияния. Именно такие – «ожлобленные», самодовольные и беспринципные эгоисты, равнодушные к общественным интересам, наводнившие систему советской власти в последнее двадцатилетие – и привели к разрушению коммунистической идеологии и распаду СССР. Корыстные управленцы, которые до поры умело маскировались под альтруистов, демонстрируя показную убежденность и верность принципам коммунистического социализма, на гребне кризиса 80-х годов с удивительной легкостью переориентировались на развал СССР и капиталистическую «перестройку». В результате великое государство мгновенно потеряло и свою экономическую мощь, и мировое влияние, и культурное благополучие. А общество моментально скатилось к примитивным бандитско-рыночным отношениям, запустившим процессы нравственной деградации и варваризации населения.
Крайне выраженный эгоист – это естественный, природный, агрессивный и грубый – дикий тип человека. Гены эгоизма неизбежно корректируются в процессе воспитания и социализации, но, так или иначе, они берут верх и проявляются в склонности к эгоизму у подавляющего большинства людей. Гены альтруизма слабее и у большинства людей находятся в скрытом виде, лишь сохраняя потенциал будущего появления на свет относительно редкой альтруистической личности. Если не брать в расчет генетически чистых альтруистов, составляющих только 6%, у которых нет генов эгоизма, а также крайних, генетически чистых эгоистов, которых тоже только 6% и у которых нет генов альтруизма, – основная масса людей – это, обычно, успешно социализированные эгоисты, в меру лояльные к требованиям альтруистической морали, которые на первый взгляд ничем не отличаются от альтруистов. Именно они в первую очередь зависят от цивилизационно-культурного развития и состояния общества. Если для природного генетического альтруиста альтруизм является врожденным, постоянным и неотъемлемым – безусловным качеством его натуры, то для цивилизованного, воспитанного и окультуренного эгоиста альтруизм является только внушенным и рационально воспринятым (благодаря воспитанию) знанием, умением и привычкой выполнять социальные нормы, т.е. временным, поверхностным и условным качеством. Очевидно, численное превосходство и корыстное лукавство эгоистов, как и прекраснодушная слепота альтруистов, объясняют ту легкость и необычайную скорость, с которой может скатываться к состоянию дикости любое культурное общество с развитой системой морали в кризисные периоды своей истории.
Надо признать, что подлинная демократия до сих пор не имела устойчивого применения в истории человеческого общества, поскольку ни наследственные формы передачи власти, ни публичные выборы, ни стихийно возникающие диктатуры не обеспечивали прихода во власть действительно сострадательных и социально-ответственных людей – альтруистов. Скорее, наоборот, у власти оказывались наиболее выраженные эгоисты. И это кажется странным. Ведь никто и никогда не доверит дирижировать оркестром человеку, лишенному музыкального слуха. Но почему же, формируя органы власти, общество не руководствуется пониманием того, что в свободных демократических выборах руководства страной ничто не должно мешать избранию альтруистов? Альтруисты – прирожденные государственники. Им генетически не по нутру жизнь «для себя», и только они способны управлять действительно на благо общества. Однако, чтобы не повторять исторических ошибок руководителей СССР, как и многих революционных демократов, социалистов и коммунистов в истории, они должны ясно понимать, что общество гетерогенно, что большинство – это люди-эгоисты, которые не могут полностью переродиться и стать альтруистами, и что устройство общества не должно слишком резко противоречить природе эгоистов. Абсолютный приоритет социалистических принципов и ценностей жизни («все для человека и во имя человека») должен сочетаться с определенными, контролируемыми государством, экономическими возможностями: относительно свободной эгодеятельности, относительно свободной конкуренции и относительно свободной финансовой самостоятельности, обеспечивая достойный уровень существования каждому. Государственный контроль, ограничивая роль бюрократии, кроме обычных методов служебной деятельности, должен как можно шире использовать методы инициативного общественного и индивидуального контроля, а также профессиональной, персонально ответственной экспертизы. При этом система воспитания должна по-прежнему неустанно и еще более настойчиво корректировать поступки эгоистического большинства, прививая нормы альтруистической морали. Внутренняя политика государства, нацеленная на создание более эффективной не только экономической, но и культурно-нравственной среды, должна способствовать развитию и соответствующей идеологии. Только тогда стабильная и эффективная общественная система на прочном фундаменте социалистического гуманизма может стать реальностью.