У этой легенды много вариантов. Один из них я когда- то услышала на экскурсии. Скорее всего, рассказывали немного по-другому, но услышала я и запомнила именно ТАК. Душа у меня болела тогда…
Ничто не вечно под Луной… Сегодня – роскошь, завтра – тлен. Пока экскурсовод старалась впечатлить нашу группу восточной роскошью Бахчисарайского дворца, я искала выход из ханских покоев. Затейливые ковры, уютные диваны, расшитые золотом ткани… Все подлинное. И – ничего настоящего! Если бы не старания реставраторов, все убранство давно бы рассыпалось в прах. От запаха отживших свой век вещей здесь нечем дышать…
Наконец я сумела выбраться во дворик. Вдохнула глубже, оглянулась и застыла в удивлении. Если уж едешь в Бахчисарай, нужно осматривать не мертвый дворец, а живые розы! Двор состоял из множества небольших делянок, и на каждой – особый сорт изумительных роз.
Интересно, а во времена хана Гирея тут тоже разводили розы? Если да, тогда можно хоть немного почувствовать «связь времен». И словно в ответ на мои мысли события стали разворачиваться дальше.
К ближней делянке подошла сотрудница музея и бережно срезала две розы.
– Зачем? – вырвалось у меня невольно.
– Жара-то какая… А у фонтана мы всегда держим самые свежие цветы… Чтобы было так, будто здесь только что сидел, обдумывая свои стихи, Пушкин. Помните?
«Фонтан любви, фонтан живой, тебе принес я в дар две розы…».
– Можно мне посмотреть, как Вы будете менять цветы на свежие?
Сотрудница разрешила, и я вновь оказалась у вертикальной мраморной плиты, в которой час назад, когда была здесь с группой, никак не могла увидеть ничего общего с фонтаном. Плита, к которой прикреплены чаши, похожие на половинки морских раковин, мерно падающие капли… И чем только восхитился Пушкин?
А Вы экскурсовода хорошо слушали? – спросила моя провожатая. – Хотите, я все заново расскажу? Пока тут тихо…
… Крымский хан Гирей отличался необыкновенной жестокостью. Он был беспощаден к врагам, суров с подданными, равнодушен к судьбам и слезам своих жен и наложниц. Сердце хана нельзя было тронуть ничем. Это сердце сравнивали даже не с куском железа (оно плавится), не с камнем (его можно расколоть), а с клубком колючей шерсти.
Однажды в Бахчисарай привезли пленницу из Польши. Светловолосая голубоглазая Мария не была похожа ни на одну из обитательниц ханского гарема. Там содержались красавицы, которые всегда старались угодить хану. Мария не старалась. Она думала только о Родине, тосковала, плакала…
Поначалу хан рассвирепел от такой непокорности. Мария не испугалась: все самое страшное, что только бывает на этом свете, с ней уже случилось. Хан это понял. И… отступился от попыток подчинить себе Марию. Он не просто пожалел девушку, он ее полюбил! Впервые в жизни.
А Мария, это «светило бледное гарема», чахла на глазах. Хан пытался спасти ее, предоставив максимально возможную свободу. Он уже не хотел ласк девушки – лишь бы жила! Лишь бы смотреть на нее. Просто смотреть. Как на розы, как на море… Но Мария умерла.
Тогда хан позвал лучших мастеров и дал им проект фонтана, который мог бы плакать… вечно! Фонтан сделали. Хан часто сидел возле него. Теперь, через много веков, сижу я. Фонтан плачет, как и при хане. Его не коснулось тление, поразившее убранство дворца. Потому что чувства не стареют. Горе – оно и сейчас горе…
Вот большая чаша-раковина стала наполняться водой, словно слезами. Наполнилась до краев. Это сердце хана изнемогает от тоски. Невозможно стерпеть! Облегчение принесут только слезы. И они начинают капать, наполняя две меньшие чаши, которые расположены ниже большой. Большая чаша опустела. Но облегчение так кратковременно! Вода снова начинает собираться в том месте, которое символизирует сердце, и горем наполняется вторая большая чаша…
Одна большая и две маленькие чаши чередуются, поэтому процесс накопления горя и краткого облегчения его слезами – бесконечен. Фонтан действительно плачет вечно. Фонтан – живой!
Я побежала искать свою группу и не думала уже о ветхих коврах и диванах дворца. Правы реставраторы: их нужно сохранять, чтобы мы воочию видели, как далеко унесло нас время от хана Гирея и Марии. А живой фонтан и живые розы позволяют понять невероятное: чудо любви – нестареющая загадка.
Ну, что в ней было такого, в этой бледненькой Марии, похожей на полевой цветок среди пышных роз? Среди красавиц гарема всегда были те, кто с охотой дарил хану ласки, но Мария стала единственно нужной, да и не для ласк вовсе… Что заставило сердце жестокого воина стать сердцем поэта, подарившего миру вечный «фонтан слез»?
Любовь? Но это ничего не объяснит, потому что любовью люди стали называть как раз то, что в изобилии мог иметь хан Гирей. И имел – до встречи с Марией. А потом… Каким словом назвать то, что произошло потом?
Автобус уже увозил нас от Бахчисарая, а у меня перед глазами продолжал стоять этот странный фонтан. Когда человеку ничего не надо от другого, лишь бы тот жил, лишь бы был на этом свете, озаряя все вокруг, словно дополнительное, малюсенькое, но лично твое солнышко, он и счастлив, и очень раним. Если солнышко вдруг исчезнет, фонтан будет плакать о нем. Обо всех нас.
Сегодня, сейчас, всегда…