Перенесёмся в 17 августа 2018 года. Грузия, город Кварели.
Вчера мы уехали из столичного Тбилиси, который был весьма презентабелен и, надо сказать, в меру колоритен; заскочили в несколько храмов и знаменитый «город любви» Сигнахи. Уставшие и голодные медленно вкатились в уже заснувший город Кварели, который был больше похож на деревню, как и вся остальная Грузия.
Наконец попав в свой гостевой дом, мы были влюблены в его атриум и обескуражены душевой лейкой, которая располагалась на стене совершенно рандомным образом. Она как будто не предполагала поток воды, а висела для антуражу. Ведь литься воде было некуда. Ни ванны(1), ни душевого поддона. Позже была замечена дырка в полу, которая еле спускает воду во всём помещении ванной комнаты. Это и был уникальный водослив. Такими новаторскими решениями пользуются во всей нестоличной Грузии.
Нас накормили и угостили крепкими домашними и, конечно же, градусными напитками. Мы были безмерно польщены, но позже поняли, что таким образом встречают гостей в любом грузинском доме, и к концу путешествия воспринимали это как должное.
Исключение подтверждает правило, поэтому город Уре́ки был крайне негостеприимен. Нас не то чтобы не накормили и не угостили. Наше присутствие как будто полностью игнорировалось. Чтобы не заснуть в этом аду мы всю ночь считали тараканов и пятна на постельном белье, чинили ручку и дули на вентилятор в попытках заставить его работать. Лена спала в машине, а утром оставила записку с замечаниями, которая даже через 2 дня, когда мы вернулись за забытым зарядником, лежала на том же месте и никого не беспокоила. Грязный и аляпистый город на мусорном побережье Чёрного моря.
Вернёмся в приятный вечер в Кварели. Мы попивали вино и чачу за обсуждением впечатлений. Самым свежим впечатлением был внутренний двор. Через фруктовый потолок из киви, винограда и граната проглядывалось звёздное небо. А под ним стоял деревянный стол с пеньками и глиняным кувшином. Нас посадили за другой, попроще, в стиле уличных кафе времён огромных зонтиков с рекламой кока-колы. Но так было даже лучше наблюдать за уютной картинкой аутентичного грузинского дворика. Живопись, да и только!
Все постояльцы и хозяева дома спали, кроме хлопотливой хозяйки, которая почти не говорила по-русски. Она часто подходила, чтобы звуками и жестами донести своё очередное сообщение. Когда она делала это, все замирали, чтобы попытаться понять её, но терпение одного из нас лопнуло, и он отпустил шутку, за которую стало стыдно всем, кроме него.
Мы что тут в крокодила играем?
– произнёс Константин после активных жестикуляций хозяйки. Она была в возрасте, и этот факт усиливал неловкость ситуации, происходящей в стране, одной из основополагающих традиций которой – уважение старших. Это был далеко не первый и не последний раз, когда мы коллективно покраснели не то от вина, не то от поразительных тезисов Константина.
18 августа
После пробуждения я стремительно позавтракала, чтобы занять гамак. Я даже не буду описывать это. Просто вспомните самый красивый кадр из фильма, где была девушка в гамаке – это я. А потом девушку на плетёных качелях. Тоже я. Длинные волосы, белое платье и этот самый уютный двор сделали меня героиней фильма.
Утро было приятным и ленивым. Мы неторопливо отправились дальше. Сначала посетили озеро Ильи Чавчавадзе. Это дворянин, который считается одним из самых могущественных мыслителей Грузии. Сказать честно, озеро как озеро. Накануне вечером, когда мы туда заезжали, лягушки буквально орали, а не квакали. Возможно, это и были мыслительные состязания.
Дальше нас ждал долгий и мучительный подъём к монастырю Некреси. Подъём на гору высотой 600 м представлял собой самый крутой (как мне на тот момент казалось(2) серпантин, который мы видели за всё время поездки. Дорога вверх под углом градусов 40 длилась всего 1,5 км, и мы, решив погеройствовать, устремились вперёд, навстречу солнцу и 30-ти градусной жаре. Более смышлёные из нас предпочли дождаться рейсового автобуса, который, кстати, тоже не без труда преодолевал гравитацию, с диким гулом забираясь в гору.
Приключение обрело пикантную нотку, когда мы заметили ос и пчёл, страшная аллергия на которых была у одного из наших товарищей. Он благополучно оставил все лекарственные препараты, предотвращающие последствия укуса, в машине. И он же был самым шустрым «альпинистом», постоянно убегал вперёд, и каждый новый поворот этого злосчастного серпантина был для нас тем самым напряжённым моментом в триллере, когда может произойти ужасное… а может и не произойти. К счастью, мы добрались. Сказать, что все были целы – сложно. Мы потеряли, как минимум по 2 литра воды и были насквозь сырые. В то время как довольная парочка дожидалась нас в приятном теньке. Мы точно решили, что обратный путь будет на автобусе. Но налюбовавшись видами и монастырём, обнаружили, что рейс автобуса ещё не скоро. Пришлось идти пешком. Ноги гудели так же, как эта бедная маршрутка, поднимавшаяся в горы.
Доползая до машины, все мечтали о холодном душе. По пути нам попалась река. Скорее всего, это была река Алазани. Мы не стали сопротивляться и запёрлись туда прямо в одежде. Это было немного опасно, потому что сильное течение буквально сбивало с ног. Но мы, спокойные и довольные, плескались и обгоняли друг друга. Никто уже не думал(3) о крутых подъёмах и экстремальных ситуациях.Как нам казалось, на сегодня все они остались позади. Уже есть что вспомнить.
Далее, как в любом грузинском HAPPY END’е, мы отправились кушать хинкали. Странное помещение у дороги гостеприимно встретило нас. Мы обессилено уселись и, пренебрегая полученным опытом касательно размеров порций, уверенно заказали хинкали разных видов в количестве, которое явно превышало возможности нашего аппетита. Чтобы рассказать про еду в Грузии, нужна отдельная книга. Да и я не хочу соблазнять вас этими большими, сочными, вкуснейшими… описаниями.
Надо сказать, что по плану на сегодня были ещё и горы. Точнее горная прогулка с палатками. Мы уже два дня обитали на более-менее равнинной местности Алазанской долины, которая граничит с Большим Кавказом.
Пол дня пролазивши по горным монастырям и рекам, мы объелись и сидели, стараясь вообще не двигаться, в каком-то семейном хинкальном кафе на просёлочной дороге в 6 вечера. Казалось бы: НУ АЛЛО, КАКИЕ ЕЩЁ ГОРЫ!?! Но я весь день дотошно напоминала ребятам, что
«Нам же сегодня ещё в горы, с палатками! Нужно заканчивать со всеми этими развлечениями и скорее выдвигаться».
Это было главное ожидание дня, и даже всего путешествия. Как выяснилось не зря! Я такое ещё надолго запомню.
В общем, время – вечер. Мы лениво вываливаемся из трактира. Перекладываем вещи из машины в машину. Трое ребят остались(4) в городе Тела́ви, который мы, по привычным фонетическим причинам, уже обозвали [тэл’ив’ив](5). Телави заметно отличался от своего знаменитого омофона Тель-Авива, и мы с радостью его покинули.
По дороге я предложила заехать и купить хотя бы каких-то продуктов. Двое самых старых на передних сидениях в очередной раз переглянулись, недовольно вздохнули и позакатывали глаза. Первый раз они так сделали ещё во Владимире, когда возмущались моему «огромному» чемодану. Но их презрение и «путешествия налегке» никак не помогли им на вершине гор, где было, мягко сказать, нежарко. Да и перекусить тоже было бы не лишним.
С уговорами моих товарищей в задней части автомобиля, они всё же остановились у магазина. Мы купили неспелые (почему-то) персики, кажется, инжир, и у нас оставались какие-то странные лепёшки с обеда.
Ну всё. Едем. От Телави до села Пшавели мы добрались примерно за пол часа. Здесь крупнорогатого скота оказалось больше, чем людей. А нам необходимо было спросить дорогу. Наконец, мы увидели компанию старичков, как будто всегда обитавших на той лавочке. Они странно отреагировали на наш вопрос по маршруту, и как-то с осторожностью сообщили нам дальнейшее направление. Возможно, даже перекрестили напоследок. Но нас это ни капли не смутило!
Село Пшавели – крайний населённый пункт равнинного характера на нашем маршруте. Дальше – выше. Сказать точнее – резко и намного. Здесь я опять впала в восторг. Но уже молча, не как на границе. В этот раз меня поразило, как спокойная, размеренная, плодородная Алазанская долина разлилась зелёной гладью у самого подножия серого, громадного и могущественного Большого Кавказа. Эта местность не постепенно переходила из равнинной в горную. Буквально из полей, без возвышений и холмов, где дорога просматривается на много километров вперёд, выросли массивные высокогорные склоны. В моих сентиментальных мыслях это выглядело так(6). Мать, жена, женщина, нежная, тёплая и мудрая, несёт самый щедрый урожай, выращивает здоровый скот и делает самое лучшее вино. Она кормит и преклоняется. Перед мужем, сыном, мужчиной. За которым она, как за каменной стеной. Буквально. Он в свою очередь защищает её. Может из-за этих аллегорий кавказский народ так верен своим обычаям. Может я романтизирую.
А если вы так и не поняли, чему я так удивляюсь: просто равнина, абсолютно ровная, как бы это ни было очевидно; и сразу, сразу, после неё, прямо из неё – огромные горы. То есть горизонтально-горизонтально-горизонтально, и потом сразу вертикально, сразу. Под углом градусов 70. КАК? Это не постепенно. Это не 10, потом 20, потом 30… а сразу в небо. Ну разве это не чудо?
Мы у подножия. Торжественно врываемся на вновь извилистый пусть серпантина, который чуууть-чуть, постепенно набирает высоту и плавно поднимает нас в горы. Деревья, бурлящая рядом река Стори и широкая, неплохая дорога, которая успокоила нас и отпустила все страхи, услышанные ранее по поводу горных дорог. Но мы рано радовались.
По пути мы встречали автомобили, маленькие деревушки из трёх-четырёх домов и удивлённые взгляды. Нас всё ещё ничего не смущало. Становилось темнее, река всё ниже проваливалась в ущелье, дорога становилась уже и круче, люди перестали попадаться нам на пути. Кто-то вдруг вспомнил, что в этом районе обещали сильный ливень. Ливень(7) в горах ‘равно’ каменные обвалы. Мы немного поднапряглись. Сразу после этого – груда камней на дороге, лужа размером с маленький пруд и водопад прямо на проезжающие машины. То есть машинУ. На одну нашу машину, потому что надо сказать, что ширина дороги уже не предполагала «двухполосного» движения и вызывала полный ступор с мыслями о том, как здесь можно было бы разъехаться. Уже давно качество «трассы» оставляло желать лучшего, и мы все постепенно теряли уверенность в адекватности нашего намерения ехать дальше. Наш водитель, Владимир, всё ещё был настроен позитивно. Этим он то ли спасал, то ли ухудшал моё психологическое состояние.
Потемнело абсолютно. Мы ехали уже больше часа. А вершины гор так ни на сколько и не приблизились. Хотя их было совсем не видно. Но поверьте на слово: они не стали ближе.
Совсем забыла сказать: путь мы держали на перевал Абано, который находится в 42 километрах от села Пшавели(8). По ощущениям мы проехали уже километров 100, по факту – не больше 20. Паника и холод начали охватывать всю кабину. Даже водитель Владимир уже метался в сомнениях. А это серьёзный показатель, так как такое ранее никогда не случалось.
Мы решили остановиться и на коллективном совете решить, что делать дальше. Возвращаться тоже уже было так себе затеей. На удачу нам попался широкий отшиб дороги, где, остановив машину, все выдохнули. Но тут же вдохнули вновь и набрались смелости, чтобы выйти в кромешную тьму. Честно сказать, здесь мне стало очень страшно. Абсолютно ничего не видно и шум воды, который раздаётся откуда-то снизу гулким эхом на всё ущелье. Для меня, как для гидрофоба второй степени, это был настоящий ад. Слышать дикое бурление воды в голове, ничего не видеть, чувствовать силу этой стихии и совершенно не ориентироваться в пространстве. Каждый мой шаг тщательно подсвечивался фонариком и производился в максимально замедленном действии. Мысль о том, что я могу наступить на край чего-то, что провалится вниз – была самой страшной в моей жизни. На улице стало прохладно, мой адреналин не давал замёрзнуть, но я ощущала холод воды, в которую я как будто уже погрузилась с головой.
У нас было 3 варианта:
- Продолжить двигаться дальше на свой страх и риск.
- Возвращаться на свой страх и риск и, скорее всего, уже не найти ночлег.
- И – разбить палатку прямо на отшибе над рекой. На моём языке – поставить палатку на обрыве, чтобы я умерла от страха или от того, что просто нечаянно грохнусь туда.
Выбирая из этих трёх равно привлекательных варианта, мы видим свет. И как бы шаблонно(9) ни звучало: буквально, в конце тоннеля. Из горы, в которой и был маленький тоннель далее по курсу, выезжает что-то гудящее и огромное, и медленно переваливаясь, с треском проезжает под очередным водопадом метрах в 100 от нас.
Смятение. Я даже захотела спрятаться в машину, надумав, что это злые горные пираты, браконьеры, разбойники и кто угодно. Какого было наше удивление, когда к нам подъехал камаз. КАМАЗ, понимайте? Эта та самая машина, которая возит песок. Он же огромный. На этой дороге уже еле помешалась наша легковая машина. КАК он вообще ухитряется лавировать среди этих крутых поворотов? Мы начали усиленно махать водителю, который, казалось, из без того собирался остановиться. После милой беседы на русско-грузинском, все немного подуспокоились. Добрый дядя из кабины сказал: «Дорога есть! Хорошая. Ехать можно! До перевала километров 20 ещё». После того как он захлопнул дверцу камазного чудища, мы с ужасом представили, что было бы, если бы мы встретили его на дороге без отшиба. То есть на той самой – узкой. Как бы мы разъехались? Я до сих пор не могу ответить себе на этот вопрос.
Решение принято: едем дальше, раз дорога есть, и более того – хорошая! Из белого платья, в котором я ещё утром беззаботно валялась в гамаке, переодеваюсь в джинсы и толстовку, проклиная себя, что не сделала этого раньше. Во-первых, на что я рассчитывала, отправляясь в горы в летнем платье(10). Во-вторых, именно в тот момент страх охватил моё тело настолько, что я тряслась сильнее, чем осиновый листик в конце октября. Чтобы вы понимали – я даже не могла попасть ногой в штанину, потому что мои конечности двигались совершенно неконтролируемым образом. Но я, как единственная девочка в коллективе, решила не подавать виду. Чего в отличие от меня не стал делать один из наших попутчиков(11).
Уселись в машину. Стало теплее и уютнее. Теперь мы как будто стали все вместе, и наш сплочённый экипаж медленно карабкался по разбитой дороге, горячим светом мерцая в холодных горах. Дорога становилась всё круче. Её градус рос прямо пропорционально нашему адреналину. Я немного расслабилась и уже думала:
Будь что будет.
Но на дороге стали появляться кресты, памятники и надгробия. Они чтили память погибших на этой трассе и учащались с каждым поворотом. В какой-то момент на каждой петле серпантина мы встречали поминальные группы, свисавшие над обрывом.
Где-то здесь мы встретили блуждающего пса. «Тююююни» – всем салоном протянули мы, потому что называли так всех собак(12), которых встречали за всё путешествие. Нас удивило его появление, так как никаких жилых зданий и людей поблизости не было. 20 километров серпантина вниз и ещё столько же до перевала.
Трасса стала очень крутой и узкой. Выглядывая из окошка, уже сложно было понять по чему мы едем. Дорога под колёсами заканчивалась ровно там, где кончался кузов. Иногда казалось, что мы просто парим над обрывом. А может быть так и было. Каждый поворот – опасное испытание, в котором от выбора траектории зависит жизнь. Колёса проходили настолько близко к пропасти, что в эти моменты все уже переставали дышать заранее. Но надо сказать, что к вершине мы всё-таки приблизились.
Володя с ревом поднимал автомобиль с четырьмя мужиками, мной и полным багажником вещей. Наклон стал настолько крутой, что порой нам приходилось выходить из машины и ждать пока он заедет без нас. На улице уже было не так темно и страшно. Звёзды были ближе, а река шумела где-то очень глубоко в ущелье, в котором можно было оказаться при одном неловком движении. Выходить и ждать уже вошло в привычку и не вызывало особенных эмоций, пока Володя не сообщил нам о том, что с такими темпами нам может не хватить бензина. Я снова напряглась. После этого очередной крутой склон, мы снова выходим. Водитель стремится вверх. Машина не едет. Парни начинают толкать её в гору. Это не помогает. Я стою и наблюдаю за этим у самой горы, чуть ли не впечатавшись в её поверхность. Они втроём толкают вверх рычащее и дымящее железо. Оно сопротивляется и стремиться вниз. По пояс в пыли и дыме три тела противостоят машине. Ступни ослабевают и срываются, руки краснеют, на лбу проступают жилки. Машина откатывается на ребят. Расстояние от их пяток до обрыва не более трёх метров. В этот момент в моей голове эгоистично пронеслась мысль: «Что я буду делать, если машина сорвётся и снесёт всех в пропасть?»
Пока я думала над ответом, ребята уже смогли затолкать её на безопасный участок. Еще несколько таких подъёмов я сидела, крепко вцепившись в кресло и в рядом сидящего. Мысль была только одна:
Сейчас уже никто ничего не контролирует. Мы выживем, если нам суждено выжить. Если нет, то скорее всего мы умрём быстро и безболезненно.
Тут я начала рассуждать о том, кто и как мог бы найти нас, если вдруг это произойдёт. Ребята в Телави стали бы искать нас только на следующие сутки, и к тому же они понятия не имеют, куда мы поехали. Да и сами бы они нас здесь не нашли. А связь перестала ловить ещё в начале пути.
Дорога становилась чуть-чуть лучше. Всё такая же крутая, но без огромных ям и навалов. Мы уже видели вершины совсем близко. Казалось до них рукой подать. Я помнила про бензин и предложила дойти до перевала пешком, аргументируя это тем, что так безопаснее. Никто не согласился. Мы решили снова остановиться и передохнуть. В этот раз мы нашли просто идеальное место. Там была большая площадка у обрыва, на котором могло поместиться несколько машин, и место оставалось даже для проезжей части. Но самое главное – там открывался вид на какой-то город, виднеющийся между двумя огромными хребтами (скорее всего, это был Тела́ви), над которыми ярко светили звёзды и проглядывался млечный путь. Мы застыли. Опомнились от звука уведомления появившейся сети. Обрадовались и стали звонить ребятам. Наконец дозвонившись, переполненные эмоциями сообщили:
МЫ ЖИВЫ!
На том конце провода, с недоумением:
«Классно… Ну и чего? Где вы там?»
Как выяснилось, всё это время эстеты размеренно беседовали, потягивая пиво на веранде ресторана. Наши выплески адреналина казались им чем-то из параллельной вселенной. Мы немного расстроенные нашим недооценённым героизмом, сообщили, что видим их с высоты. А они, любуясь горами сказали, что тоже видят свет фар на одной из вершин. Конечно же, мы друг друга не видели, но активно посылали лучи добра и заботы. Особенно наша отчаянная группа. Экстремальные ситуации всегда сплачивают и заставляют ценить людей, которые рядом, ещё больше.
Кто-то курил, кто-то выставлял камеру с прицелом на чарующий вид, а я разложила плед прямо на грунтово-каменной дороге и улеглась есть персики. Прозвучало предложение остаться здесь, разбить палатку и дождаться утра. Почти никому оно не пришлось по душе, и мы решили почиллить ещё минуток десять и снова выдвигаться в путь.
Опять показались чьи-то фары. Мы уже перестали настораживаться при горных встречах и были готовы любезно поддержать беседу и обменяться дорожным опытом. Доброжелательный мужчина из большого внедорожника сказал, что до перевала совсем немного, километров 15. И конечно, уверил, что дорога хорошая. Тут мы поняли две вещи:
- Первое – ехать нам ещё очень долго.
- Второе – хорошая дорога, по грузинским мерам, – серьёзное испытание для ребят из областного центра.
Если вы помните, то нам уже очень давно сказали, что до перевала 20 километров хорошей дороги. Мы преодолели только 5. А хорошей дорогой особо и пахло.
В очередной раз загрузившись в автомобиль, мы в уверенном расположении духа стартовали для преодоления последнего участка пути. Мне он показался не таким сложным. Страха уже не было. Было предвкушение, усеянное звёздами небо и вершины гор, которые долго так и не приближались. Мы ехали где-то час или полтора после крайнего привала. Как оказалось, трасса шла таким образом, что серпантин распластался по всему хребту, а не вёл сразу на вершину. Он опоясывал каждую гору до перевала и медленно поднимался в небо. Поэтому казалось, что мы вот-вот доберёмся, но этого долго не случалось. И наконец…
МЫ НА ВЕРШИНЕ.
Под нашими ногами перевал Абано. Над головой звёздное небо, какое никто из нас в жизни не видел. Мы радовались, но внешне это было незаметно, потому что долгая и нервная дорога отняла у нас все силы. 5 часов, 42 километра и 2 926 метров над уровнем моря.
Дышать стало намного сложнее. Наш штатный фотограф долго носился с камерой и старался приладить её, чтобы получились волшебные снимки млечного пути. Двое с передних сидений сражались с палаткой. В какой-то момент все собрались у машины за бутылочкой ядрёной чачи. Приятная усталость и победоносное чувство преодоления разливалось в нас вместе с высокоградусным напитком. Мы уже смеялись, а два палаточных жителя, демонстрируя свои вокальные способности(13), пели «Арабскую ноооооочь».
Как вдруг наш фотограф, оправившийся от простуды, видимо, вследствие принятия лечебной микстуры, начал дёргать меня и говорить:
Звёзды пропали! Звёзд нет!
Сначала я подумала, что он просто пренебрёг дозировкой лечебного препарата, а сейчас испытывает побочный эффект в виде белой горячки. Но подняв голову в небо, звёзд я тоже не обнаружила. Подумала, что мне показалось, ведь я сделала только глоток. Протёрла глаза и снова подняла голову. Звёзд не было.
За тостами и передачей челленжей земным товарищам мы не заметили, как резко похолодало, повысилась влажность, и мы почти перестали видеть что-либо дальше двух метров. Сначала никто не понял, в чём дело. Одежда стала промокать, на машине появились капли, фотограф сокрушался о том, что больше не сможет поймать красивые кадры. Густой туман, который буквально окутал нас, был облаком.
Мы снова утеплились: теперь уже колготки, лосины, джинсы, двое носков, футболка, две толстовки и болоньевая жилетка. Тут самые возмущенные на всём протяжении путешествия наконец поняли, зачем мне такой большой чемодан. Мало того, что у них не было тёплых вещей, и все остальные добродушно с ними поделились. Но и мой «огромны» чемодан вдруг перестал быть таким бесполезным, потому что в нём как раз и оказались спальник и плед.
Мы разлеглись. Трое легли в палатке, где надо сказать было жутко холодно. Я и больной фотограф остались в машине. Тут было не сильно теплее. У этого ловца восхитительных кадров стоял будильник буквально на каждые пол часа. Это было сделано, чтобы всё же поймать ясную погоду для фотографии. И каждые пол часа он благополучно не слышал свой будильник, я просыпалась и выталкивала его из машины. Под утро к нам перебрался один из трёх замёрзших в палатке. К этому моменту фотографа не было уже минут 30. Потом он пришёл, вновь разбудил меня и сказал:
Ты должна увидеть это!
Я вышла из машины…
Описывать пейзаж не имеет смысла. Можно посмотреть фото, но и они не передадут той красоты, тех эмоций, которые мы испытали, гуляя по гребню горы.
Ещё будучи в Тбилиси, я ходила по сувенирным лавкам и рассматривала открытки с изображением гор. Меня умиляли эти «карикатуры» на горные вершины, где графичная тень розово-лилового цвета вырисовывается вдали, проглатывая закат. Мне казалось, что в действительности это, конечно, выглядит совсем не так. Какого было моё удивление, когда…
Это реальная фотография. Это не рисунок. Может странно, но я всегда думала, что это схематичные отрисовки мультяшного характера. Оказалось, горы только снизу такие суровые.
Не просто радость, а настоящее счастье. Не хотелось говорить ни слова, просто бесконечно смотреть и растворяться в природе, которая гипнотизирует и очищает, перезаряжает, вдохновляет и проникает в тебя. Эти эмоции сложно передать.
Скалистые вершины были ещё очень скользкие от гостившего у них ночью облака. Мы аккуратно стекали вниз, где проснувшийся в машине товарищ уже потерял нас.
Двое в палатке спали, но мы решили, что пора это прекращать. Водитель первый выполз из палатки. Сначала он пожаловался на неуютный ночлег, потом протёр глаза и застыл.
Второй вылез позже и с присущим себе цинизмом вяло взглянул на пейзажи, которые не впечатлили его настолько, насколько он ожидал.
Водитель подошёл к краю перевала посмотрел вниз на дорогу и сказал:
Ребят, я обратно не поеду… Я же высоты боюсь!
Мы подумали, он пошутил, ведь сюда мы ехали, и он проявлял все самые стойкие водительские качества. На что он ответил: «То было ночью, я не видел, что сбоку пропасть на несколько километров. Я видел дорогу и ехал по ней».
Весь путь обратно нам приходилось контролировать его взгляд, не давая смотреть в окно с высоты птичьего полёта. Иначе мы бы сами воспарили, но не на долго.
Утром 19 августа мы спускались с перевала Абано. Страха уже почти не было. Мы останавливались у водопадов, снова встретили и покормили блуждающего пса, который как-то телепортировался на значительную высоту. Как оказалось, пёс был настолько местный, что затесался даже на панорамах google-карт. Все проезжающие его подкармливали, и жилось ему чисто по кайфу.
Надо сказать, что движение на «трассе» оживилось с восхождением солнца: туристы, мотоциклисты, местные, пастухи со стадами – не частно, но попадались нам на пути уже ближе к подножию.
Выехав на ровную асфальтовую дорогу, хотелось похлопать. Наш бортпроводник совершил успешный рейс, который мы не забудем никогда.
Приехав в душный Телави, мы вышли из машины, изнеможённые и до сих пор не согревшиеся, в трёх штанах и двух толстовках. Люди в сараф
анах, шортах и в недоумении встретили нас в холле своего дома. Мы распределились по всем свободным ваннам. Дальше я ничего не помню.
P.S.: После всей этой истории выяснилось, что перевал Абано – самый высокий автомобильный перевал в Европе. А трасса Пшавели – Омало(14) входит в 10ку самых опасных дорог в мире по версии ВВС. Мы гуглили и наталкивались на заголовки: «Тушетия. Дорога смерти», «Самая опасная дорога Грузии» и «Как остаться живым на Тушетинской трассе».
- Понятия «ванна» и «ванная» в Грузии не сильно отличаются друг от друга. Куда зашёл, туда и купайся.
- и я ошибалась
- хотя подумать головой не помешало бы
- так как всего нас было 8, но поехать в горы решили только пятеро: я и четверо мужиков
- да простит меня моя учительница русского
- феминисток прошу спуститься на пару строк ниже и пропустить данные рассуждения
- Спойлер: его не было
- где мы спрашивали дорогу у старичков
- скажите спасибо, что не заезжено – для любителей смысловых каламбуров
- ладно, я знала, что мы остановимся, чтобы все переоделись
- без имён
- по локальным причинам
- как они это делали на протяжение всей поездки
- Омало – самое крупное село Тушетии.
- Тушетия – самый отдалённый и труднодоступный горный район на северо-востоке Грузии. Граничит с Чечнёй и Дагестаном. Эта область около 6 месяцев в году полностью отрезана от внешнего мира из-за ледников и горных рек.