Прихожу к Петровичу на станок. Петрович это наше всё. Он наш папа. Ну , в общем папа нашего завода. Не совсем завода, но всего завода. В общем он злоупотребляет своим положением, хочет ходит на завод, хочет не ходит. Дык , пенсионер, восьмой десяток. У него здесь как бы личный фрезерный станок. Кто ж ему будет возражать. Значит на станке у него две лампы. Одна штатная, другая кое как прилепленная.И у него такая жалоба на вторую лампу-она трясется. Делаю анализ, выдаю рекомендации, иду готовлю ребро жесткости, зачищаю метал, клею ребро с помощью магнита. Говорю- вот там работает сварной, попроси он тебе приварит это ребро жесткости, там все готово, пару капель сварки и всё.
Ухожу. Приходит сварной, весь на эмоциях. Из его слов я понимаю следующее. Петрович ему сказал всю правду. Он говори,т что Петрович подошел и говорит, что мол я говорю что он, сварной, должен капнуть пару капель сварки на ребро жесткости. Сварной перешел на эмоции, популярно ему объясняя, что я ему не указ, и так далее.
Прихожу к Петровичу, спрашиваю как было дело. Он говорит что так и было, он ему сказал всю правду, что и как я говорил.
Лампа все так же трясется. Проходит время, Петрович все понял, говорит я был не прав. Петрович он же не буржуй, ему свистеть мелодично для сварного и не к чему, рубит правду матку это по пролетарски. А дело страдает.