Оказывается, грибы это отдельная ветка цивилизации, они живые и по сравнению с человеком живут намного дольше и занимают гораздо больше пространства. Грибница опутывает землю, как электрический кабель, или как невидимая сотовая сеть. Грибы могут быть героями сказок , хтоническими существами и очень дорогой едой, как трюфели. Книга, отрывки из которой предлагаются к прочтению, издана в 1974 году в Перми, и все описанное в ней - это своего рода дневник грибника.
…Последние дни стояла умильно-тихая погода.Дожди и ветры, бушевавшие до этого , угомонились. Осень будто отступила, и вновь пришло лето-неяркое, усталое. Оно словно присело на краешек земли. Сил разогнать тучи и поднять высоко над головой солнце у него уже не хватало, но все-таки было вполне достаточно, чтобы не подпускать близко заморозки. Пользуясь добротой уставшего лета, земля досыта напиталась густыми туманами и вдосталь напилась прохладных рос. Лишь местами из глубоких и глухих оврагов перед рассветом выходил молодцеватый иней, но подняться из низин не решался.
Тепло ещё держится, влаги вроде бы достаточно, однако грибов, за которыми мы собирались ехать, становилось все меньше и меньше. Посланный на рынок разведчик ( а рынок- самый верный барометр) принёс неутешительные сведения:
-Одни сыроежки, и тех мало. Какая то тетка приволокла две корзины маслят. Где брала, не говорит.
Мы верим в удачу нередко вопреки здравому смыслу и холодной логике. Зачем логика верящему? Набрала же тетка две корзины маслят, значит, и мы можем.
В лесу мы убедились, как прав был разведчик, ходивший на рынок. Мы бережно стряхивали снег с каждой сыроежки, клали их, тонких, промокших насквозь, в корзины, наперёд зная, что до дому довезем одну труху. Но клали, потому что брать было нечего.
Разумнее всего возвратиться. Но мы решили пройти ещё узкой полоской луговины, на которой стояли толстые, узловатые березы. Под ними снег лежал толстый слоем. Последние надежды иссякли. Глаза рассеянно скользили от березы к березе, и вот тут-то я увидел его!
Он стоял на чистом месте посреди поляны между двумя березами и пашней, в этаком своеобразном треугольнике. Стоял, как мне показалось, живой, горячий, и снег на нем не задерживался, а подтаивал, смазывая, словно маслом, его коричневую, выходившую за пределы всяких стандартов шляпу.
В первое мгновение я остолбенел: ноги перестали слушаться. Хотел крикнуть Андрюшке, который огибал березу с другой стороны, и тоже не мог: пропал голос.
Прошло довольно много времени. Мне показалось, что гриб, несомненно белый, заметил мою растерянность и сам шагнул навстречу. Тогда сорвался с места и я. Побежал бегом, будто кто-то другой мог раньше меня поспеть к нему.
Около гриба я опустился на корточки и левой рукой дотронулся до ножки. Не скажу: взял в руки. Обхватить ее обеими руками было невозможно. Я просто дотронулся, как в детстве, бывало, в игре хватались за что-то и кричали: «Чур, мое!».Дотронулся и машинально ощупал- ничего подозрительного , ножка вроде бы твёрдая. Снаружи гриб хорош. Черви в нем завестись не могли, однако время превращает в труху великанов и иными путями.
Я достал из кармана небольшой нож, но срезать гриб не спешил. Одно суетливое движение может все испортить.
Не выпуская ножа из рук, ощупываю, глубоко ли сидит грибница. Хочется оставить ее неповрежденной и в то же время снять всю мякоть гриба, не оставляя в земле ничего лишнего. Пальцы пробегаю вокруг ножки, нажимают с силой на корень, подобно пальцам врача, который определяет, где больно. Так и хочется спросить:
-Здесь болит?…А здесь?
Может, я даже спрашиваю, потому что явственно слышу в ответ:
⁃ Нет, не болит.
Продолжение Дневников грибника