Мой подземный стаж начинался с добычного участка. Работали на новом поле на месте бывшего разреза. Экскаваторами вычерпали сверху уголь, ушли дальше тайгу превращать в марсианский пейзаж, а шахта полезла вглубь земли дальше за «чёрным золотом». В нашей лаве вентиляционный штрек выходил на дно карьера, т.е. по своей сути был штольней. Ранее я уже неоднократно об этом говорил.
Новое поле шахты находилось в тайге за 30 км от границы города. Туда и обратно в АБК шахты возили нас дежурным транспортом. Кунги появились позже, а сначала были автобусы. Продолжительное время за нашим участком был закреплён длинный ЛАЗ, управлял им водитель лет сорока. Безусловно, он один никак не мог возить абсолютно все смены нашего участка, бывали и другие водители. Тем не менее, ЛАЗ частенько нам попадался. Кстати, скандалов с водителем не было как с пожилым (ссылка в конце публикации), играли в карты, шутили, смеялись. В общем, всё было нормально – до поры до времени...
Тут следует отметить ещё одну деталь. Как было сказано выше, вентиляционный штрек лавы выходил на дно глубокого карьера с крутыми склонами. И если вниз спуститься на пятой точке можно признать за аттракцион, то подняться наверх – это уже экстрим. После смены мы уставшие, ноги буксуют, цепляешься руками за всё, за что можно ухватиться. Не покорители Эвереста, но высоту тоже брали.
На дно карьера вела дорога. По ней возили лес, оборудование. С противоположной стороны от штольни бульдозером пробили путь – местами извилистый, местами с крутыми перепадами. И от основной трассы проделывался довольно значительный крюк. Не каждый водитель дежурного автобуса соглашался сюда ехать. Встанет наверху и стоит ждёт смену. Однако «наш» водитель ездил. Потихонечку спускался на дно карьера с новой сменой и также не спеша поднимался со старой. Но однажды раз не спустился вниз, другой, третий... Спрашиваем его:
– Погода хорошая, дорога сухая. Чего вниз не поехал?
Водитель нам заявляет:
– Я не обязан туда ездить. Моё дело привезти смену к дежурке, а дальше вы сами.
Мы ему:
– Ты же раньше ездил, не брыкался.
Водитель огрызается:
– Раньше ездил, теперь не буду.
Комбайнёр у нас был человек горячий. Он ему влепил:
– Ну и гнида же ты.
Водитель оправдывается:
– Я уже замучился подвеску ремонтировать! Просите своего директора, чтобы дорогу хорошую сделали. Тогда буду ездить.
Звеньевой съязвил:
– Ага, щаззз. Может, тебе её ещё и заасфальтировать?
В общем, не стал водитель ездить на дно карьера. Ну нет, так нет. Мы пошумели малость и успокоились. Правда, пока вылезешь из карьера наверх, на словах водителю навтыкаешь «морковку» во все мыслимые и немыслимые отверстия.
Осень. После «бабьего лета» погода испортилась, зачастили продолжительные дожди. Выходим из шахты и от удивления рты раскрыли – между штабелями с лесом стоит ЛАЗ и водитель рядом ходит. Мы говорим:
– Земля с орбиты сойдёт – водила вниз спустился!
Водитель смутился:
– Ребята, ну чё вы так?
Комбайнёр ему:
– А как ты хотел? Сам же трындел, что не обязан сюда ездить. Давай колись – чего надо?
Водитель показывает на штабель с пиломатериалом:
– Плаху надо штук с десяток.
Комбайнёр подкалывает:
– А подвеска выдержит? А то опять замучаешься её ремонтировать.
Звеньевой скандалить не стал:
– Ладно, давайте быстренько загрузим и поедем.
Водитель вроде начал помогать нам с погрузкой, горный мастер ему показывает на руль:
– Твоё дело «баранку» крутить, тут мы без тебя разберёмся.
А комбайнёр то и дело отбраковывал:
– Вся в сучках – в сторону её. А эта на конце в горбыль ушла. Вот хорошая, широкая – себе бы взял, но мне не надо...
Загрузили плаху в салон автобуса между рядами сидений, поехали. Аккуратненько, не спеша длинный ЛАЗ выполз из карьера, как и раньше ни разу не чиркнув бамперами на ухабах. Больше водитель не ерепенился и не жаловался на подвеску, привозил новую смену к штольне и там же дожидался старую.