КНИГА 4. ВЕСНА
Часть 1. Март-7
***
Несмотря на ранний час, организатор внеклассной работы и старшая пионервожатая почти закончили оформление какого-то стенда в вестибюле – большую фотографию, нижний угол которой был перечеркнут черной лентой, уже закрепили, поставили небольшой букет живых цветов и теперь раскладывали в определенном порядке неширокие бумажные полоски. Ученики, пришедшие в школу, на миг приостанавливались возле стенда, но тут же направлялись в свои классы. Директор отметил, что взгляды детей, устремленные на организатора, были неприязненными, а на ее работу – равнодушными... даже что-либо важное дети не примут, если к этому причастен нелюбимый учитель... «Чей-то юбилей? - подумал Николай Андреевич, тоже замедляя шаги. – Нет, что-то слишком мрачное оформление!».
- Вот это давай сверху пришпилим, - деловито произнесла Изольда Леонидовна, протягивая Наталье Петровне два фрагмента какой-то надписи. – Пожалуйста, Наташенька, ты выше меня, у тебя это лучше получится, ровнее.
Вожатая взяла из маленькой картонной коробочки несколько кнопок и, приподнявшись на цыпочки, стала прикалывать к доске первую полосу. «Он учился…» - прочитал директор. Вожатая уронила кнопку, наклонилась, чтобы ее поднять, и Ковалев увидел фотографию, которую девушка до этого момента загораживала собой. С фотографии весело смотрел светловолосый глазастый паренек. «Как на нашего участкового похож! Интересно, кто это?.. В Афганистане, наверное, погиб», - подумал Николай Андреевич. «…в нашей школе», - появилась вторая часть черной надписи.
- Вот ужас-то! – всхлипнула рядом Татьяна Ивановна, вошедшая в школу вслед за Ковалевым. – Сережа, Сережа... Я только вчера вечером узнала. Уже после того, как его схоронили. Господи, что же это делается!
- А что случилось? – растерянно обернулся к ней Николай Андреевич, до которого, наконец, с запозданием, но дошло, что парнишка на траурной фотографии – это никакой не неизвестный «афганец», а хорошо знакомый Сергей Карпов, только здесь он выглядит чуть моложе, наверное, сфотографирован еще студентом.
Татьяна Ивановна вытерла глаза платочком, безнадежно махнула рукой и направилась к лестнице. Директор проводил ее озабоченным взглядом – как она будет сегодня работать? Она же с утра уже расстроена!
День пошел кувырком. Пожилые учителя, помнившие Карпова еще школьником, не скрывали слез. Ученики притихли: участкового знали многие.
- Сейчас на большом перерыве проведем линейку, - сообщила Изольда Леонидовна Ковалеву, зайдя к нему в кабинет незадолго до окончания третьего урока. – Придут из милиции. Говорят, там Гудков из девятого «Б» отличился…
- В каком смысле? – встревожился директор.
- Слава Богу, в хорошем! Я была приятно удивлена. Насколько знаю, у Ларисы Антоновны в отношении этого мальчика были очень мрачные прогнозы, но вот… Не знаю, что уж он такого совершил, но следователь говорит, что его награждают Почетной грамотой УВД. Согласитесь, это уже кое-что!
Директор посмотрел на нее с ужасом.
- Вы говорите с такой гордостью… Но он же не в «Зарницу» играл! - не сдержавшись, закричал он. - Если награждает УВД – значит, было что-то опасное! Мальчишка рисковал! Тоже погибнуть мог! А вы чуть ли не радуетесь!
- Я не в курсе, - растерялась организатор. – Вот на линейке выступит, расскажет… Лариса Антоновна поручит ему…
«Поручит!» Как будто политинформацию по газетам!» – с неприязнью подумал Ковалев.
- Николай Андреевич, - в кабинет заглянула секретарша. – К вам из милиции пришли. Можно?
- Конечно, конечно, - торопливо сказал директор.
В кабинет вошли двое – широкоплечий немолодой майор и высокий красивый парень в штатском. Директор совершенно не к месту подумал, что с такой внешностью в милиции работать нельзя, ни на какую секретную операцию этого парня не пошлешь – слишком уж приметный.
- Ради Бога, расскажите, что же случилось? – взволнованно заговорил Николай Андреевич, поздоровавшись и познакомившись с работниками милиции. – Что там Гудков сделал? Я как про грамоту услышал – сердце чуть не остановилось! Это же не просто так!
- Не просто. У вас от грамоты сердце чуть не остановилось, - мрачно промолвил майор. – А у меня – когда я услышал, кого он задержал. Лично! Тем более я видел, как он его задерживал. Настолько опасный тип… Просто фантастика, что Саша против него выстоял! Ребенок ведь совсем!.. Он сразу и про все приемы забыл, как сам честно сказал – выиграл только за счет того, что успел его ногой в лицо ударить... хороший удар – скобы накладывать пришлось... сбил, потом уже просто пинал, тот подняться не смог. А там рядом еще один был – правда, тот хотел в магазине под прилавком отсидеться, когда под окнами суета началась, вряд ли он напал бы. Но этот – особо опасный…
Об особо опасном типе рассказать он не успел: скрипнула дверь, и на пороге кабинета появилась Марина.
- Простите, Николай Андреевич, я помешала, наверное, - с достоинством заговорила девочка. – Но Лариса Антоновна очень просит вас зайти в наш класс. Срочно! И вы тоже, Изольда Леонидовна!
- Что случилось?! – Николай Андреевич волновался все сильнее.
- Сами увидите, - кротко произнесла Марина. – Лариса Антоновна так и сказала: «Это словами не объяснишь, пусть придут и сами все увидят».
- Это как раз тот класс, где Саша учится, - сказал директор работникам милиции.
- Кстати, Лариса Антоновна просит прийти именно из-за этого самого Саши, - тем же кротким голосом сообщила Марина.
- А нам можно? – встревожено спросил Никитин.
- Пойдемте, пойдемте…
Марина повернулась и вышла из кабинета. Взрослые двинулись за ней. Дойдя до своего класса, девочка картинным движением факира распахнула перед старшими дверь: вот, мол, любуйтесь! Они вошли в класс. Против обыкновения, девятиклассники не поднялись из-за парт. Да и директор с организатором не обратили внимания на это нарушение школьных правил: увиденное действительно потрясло. Вероятно, девятый «Б» готовился к траурной линейке, Лариса Антоновна давала какие-то наставления. Здесь тоже находились знакомые погибшего участкового: на некоторых лицах были заметны следы слез. В наиболее выгодном положении были Руслана, Ира и Таня: девочки могли плакать, не стесняясь, и никто этому не удивлялся (на то они и девочки). Толя, стиснув зубы, смотрел куда-то под стол и изредка быстрым движением проводил ладонями по щекам. Валера сидел, вытянувшись в струнку и глядя в окно невидящим взглядом; по бледному застывшему лицу мальчика ползли прозрачные капельки. Опустив голову на парту, взахлеб рыдал Сашка. На лицах всех без исключения девятиклассников читалась одна и та же мысль: конечно, в жизни всякое бывает, иногда и мужчины плачут – но чтобы Гудков?!.
- Николай Андреевич! - с возмущением заговорила Лариса Антоновна. - Вы только посмотрите на него! Я прошу его выступить на линейке - а он говорит «не могу»! Вся школа будет присутствовать! И, что удивительно, ведь он сегодня все время держался, а сейчас...
- Александр, ну-ка, возьми себя в руки! - строго сказала Изольда Леонидовна, прежде чем директор успел открыть рот. – Мы, конечно, чисто по-человечески тебя понимаем: Сергей Васильевич был твоим знакомым. То, что случилось – это очень печально. Но надо же быть мужественным!
- Что-что-что-что-о-о?!. Простите, я не все понял, не могли бы вы повторить? – неожиданно заговорил парень в штатском; в голосе его слышался какой-то недобрый интерес. - Это кому вы о мужестве говорите? Мальчишке, который оказался один против трех преступников?.. «Держался»... Он не держался – это у него шок был. А Сергей для него был не «знакомый», а старший друг! И он этого друга схоронил только вчера. И это не «очень печально», а горе. Похоже, вы просто не понимаете, что такое горе, иначе такой… - он запнулся, очевидно, не дав сорваться с языка слову «глупости», и, чтобы не конфузить представителя школьной администрации перед учениками, поправился: - …такого не сказали бы.
Все глаза вмиг устремились на говорящего.
- К-к-к-к... с-с-с-с... вый! - пронесся по классу дружный вздох девчонок, который Лариса Антоновна перевела как восхищенное «какой красивый!» и вмиг прониклась неприязнью к этому парню – еще один ехидный красавчик вроде Городецкого (он, кстати, и внешне слегка похож (отсюда и ее неприязнь), только волосы темнее и разрез глаз другой); ну просто поразительно везет на встречи с такими людьми в последнее время!
- Вы, молодой человек... - Изольда Леонидовна неодобрительно посмотрела на него. - Простите, не знаю вашего звания и должности...
- Я следователь, - сказал парень. - Дело это веду.
- А-а, дело... Вот и делайте ваше дело! А у нас свое дело! - организатор добавила в голос металла, будто отчитывала нерадивого ученика. - Детей воспитывать! Людей! И воспитывать не просто людей, а будущих строителей нового общества! И использовать для этого каждый момент! И сейчас у нас именно такой момент: мы должны рассказать всей школе, что наши ученики стали достойными людьми, - и работник милиции, который погиб при задержании преступника, и вот этот девятиклассник!
- И еще расскажите, что работник милиции, вполне достойный человек, погиб от руки своего бывшего одноклассника – человека, вне всякого сомнения, весьма достойного… хоть и преступника! – ехидный красавчик-следователь тоже умел делать свой голос металлическим. – И получается, что хороший парень умер, а в новое общество войдет убийца. Я так понимаю, это тоже результат вашей работы? Вот об этом и расскажите!
- Станислав Янович!.. - негромко одернул младшего коллегу смутившийся майор.
- Одноклассник? - всхлипнула какая-то девчонка на среднем ряду.
- Чудовищно… - послышался негромкий мальчишеский голос.
Николай Андреевич тоже был потрясен не меньше ребят. Как такое вообще могло случиться? Он уже знал, что участковый умер от ножевого ранения, но то, что убийцей оказался одноклассник, для директора оказалось новостью, и, как любой учитель, Ковалев тут же «примерил» ситуацию на других учеников. Он смотрел на сидящих перед ним мальчишек: очень многие не ладят с кем-либо из одноклассников, ссорятся, объявляют бойкот, иногда дерутся – но ударить когда-то кого-то ножом из-за угла?!. Олег – Бориса?.. Или Витька – Мишу?.. Или Юрка – Колю?.. Или собственный сын, Алим, – Гену или Валю?.. Однозначно: ни один на это не способен! А те? Убийца и убитый? Что предсказывали учителя им? Какого мнения были о каждом?..
- Но Гудков все-таки нужен на линейке, - сказала Изольда Леонидовна немного мягче (оправдываться в присутствии учеников она в любом случае не пожелала бы, тем более, в данном случае возразить было нечего: действительно хороший парень, сотрудник правоохранительных органов, убит, а его убийца жив, и оба действительно учились в этой школе, и она, Изольда Леонидовна, действительно работала с ними не так уж давно). - Он же у нас главный герой! Ведь, насколько я знаю, ему грамоту будут вручать.
- Директору на линейке вручим, - нашелся Никитин. - А он потом отдаст. Я, конечно, все понимаю, у вас воспитательная работа, Сергей - ваш бывший ученик, в школе о нем помнить должны... Но... этих ребят, я очень прошу, оставьте в классе – я так понял: они его и без линейки знают достаточно хорошо.
- Я тоже останусь, - сказал следователь. - Я с Сергеем толком и познакомиться не успел – что я там скажу? От милиции выступать только вам.
Майор согласно кивнул.
- Пойдемте, ребята, - сухо произнесла Лариса Антоновна, и девятиклассники дружно направились к двери.
Николай Андреевич задержался: он не мог уйти, оставив Сашку в таком ужасном состоянии, пусть даже на попечении взрослого надежного человеком.
- Саша, - тихо окликнул он мальчика, подойдя к нему и осторожно тронув его за плечо.
Сашка поднял голову, вытер платком мокрое лицо, кивнул в знак приветствия следователю, беззвучно шевельнув губами – «здравствуйте», и посмотрел на директора.
- Николай Андреевич, мне уйти надо. Отпустите? Мне на тренировку нужно. Я не хочу ни пропускать, ни опаздывать.
- Так тренировка же не сейчас… позже, - с недоумением проговорил Николай Андреевич. – Уроки ведь еще будут!
- Мне надо пораньше!
Сашка говорил твердо, словно не он плакал всего минуты полторы назад и не у него после потрясения пропадал голос. Теперь это был прежний Сашка – собранный, жесткий, сильный… если бы Лариса Антоновна увидела его сейчас – непременно заставила бы пойти на линейку и выступить.
- Я его немного провожу, - поспешно пообещал следователь ошеломленному директору. - Может, так в самом деле будет лучше? Пройдет по свежему воздуху, успокоится... А если кто-то поинтересуется, куда он делся, скажите, что я его с собой забрал - ну, допустим, кое-что уточнить надо.
- Хорошо, Станислав Янович, - устало промолвил Ковалев. - Хотя, честно говоря, мне неспокойно… Саша, пожалуйста, очень прошу: вернись домой засветло, нигде после тренировки не задерживайся! Хватит и этого, что уже случилось!
- Да не волнуйтесь, Николай Андреевич, ничего со мной не случится, я же днем иду! Тем более, я не один, там, в «Дзержинце», ребята и из двенадцатой школы есть, и из двадцать шестой, из нашей еще три человека, мы так группой и уходим, и всем в одну сторону. Просто... в тот... день... – Сашка запнулся, тихонько кашлянул, очевидно, избавляясь от снова подкатившего к горлу комка, и договорил: - Мы же в баскетбол играли после уроков, мне нельзя было уйти – меня в команду поставили. Я потому и напросился... на вечер... - Сашка снова откашлялся, взял сумку с учебниками и встал из-за парты. – Толь, Валер, проводите девчонок, хорошо?
- Проводим, - тихо откликнулся Валера, по-прежнему глядя в окно.
- Подожди, Саша, я записку гардеробщице напишу! - спохватился директор. - Там же сейчас Прасковья Петровна дежурит! Ты от нее не уйдешь, это тебе не опергруппа из милиции!
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данного произведения.
Совпадения имен персонажей с именами реальных людей случайны.
______________________________________________________
Предлагаю ознакомиться с другими публикациями