О необходимости реальной мобилизации российского общества, ошибках власти в ходе СВО и недопустимой расслабленности тыла «Вашим Новостям» рассказал писатель Герман Садулаев.
«ВН»: – Герман, поговорим о гражданском обществе. Какое у вас впечатление о российском тыле времен СВО? На примере Санкт-Петербурга, который вы хорошо знаете.
– Я называю это иначе. Потому что термин «гражданское общество» сильно дискредитирован использованием в так называемом демократическом дискурсе. Я предпочитаю термин «военно-гражданское общество». Это та часть населения Российской Федерации, которая активно сопереживает фронту, отдает свои силы и средства для победы, поддерживает агитацию, дает пожертвования, едет волонтерами. То есть те люди, которые если даже не находятся на передовой, то всем средствами – и морально, и материально – поддерживают фронт. Я считаю, что мнение именно вот этих людей должно быть важным. Потому что они в принципе сейчас решают исход войны.
А мнение тех людей, которые уехали в Грузию или, оставаясь в России, прячутся – моя хата с краю, ничего не знаю – на самом деле не так уж важно. Поскольку они сами заняли такую позицию – они ни в чем не участвуют. Ну раз не участвуют, то значит, и не участвуют. Значит, на их мнение – плевать. А важно мнение военно-гражданского общества. Пускай это не всё население Российской Федерации, но они важнее.
Что касается Санкт-Петербурга, здесь, как и во многих других областях России, я полагаю, еще не начата по сути дела мобилизация общества. Еще нет понимания, что идет война. Что мы должны сосредоточить свои усилия на помощи фронту для победы.
Конечно, есть много людей, которые помогают. Но что касается администраций и властей всех уровней, здесь очень слабо заметна целенаправленная, систематическая работа. Этого пока нет. Допустим, в Петербурге я пока не вижу никаких мероприятий по гражданской обороне. Они что, считают, что никогда не будет к нам никаких прилетов? Что НАТО ни в коем случае не начнет войну и что с Эстонии на нас не пойдут танки? Считают, что это невозможно? Я бы не был так в этом уверен. Я бы на месте губернского руководства уже начинал какие-то мероприятия гражданской обороны, химзащиты, проверил бомбоубежища, организовал курсы начальной военной подготовки. Не кустарные самодеятельные, которые волонтеры организуют, а на государственном уровне, обязательные.
НВП, первая медицинская помощь и так далее. Это все помогло бы психологически населению понять, что мы находимся в военной ситуации. Что мы должны сконцентрировать все свои усилия для достижения победы. Понять, что расслабленная жизнь позади…
Пока я этого не вижу. Сейчас у нас – гражданская администрация, невнятные руководители в регионах. Не видно и не слышно, что они делают для нашей победы. А соответственно, и народ такой же.
Часть народа – очень активно помогает, участвует в волонтерском движении и прочее. А большая часть народа, к сожалению, ни туда ни сюда, еще не определилась… И пока эта большая часть народа не определится с тем, что это должна быть наша победа, шансов победить у нас не будет. Сейчас – частичная мобилизация…
Частичная мобилизация… Частичная война… Частичная победа… – то же самое, что частичное поражение. Всё частичное.
«ВН»: – В провинции, как утверждают некоторые социологи, готовность идти на фронт зависит от уровня занятости и зарплаты среди молодого мужского населения. Либеральные СМИ любят говорить, что СВО стала своеобразным выходом для молодого безработного населения.
– Ну опять-таки… Это, возможно, было бы и неплохо пару-тройку месяцев назад, до того как вынуждены были объявить частичную мобилизацию. Я считаю, что мы могли бы обойтись без мобилизации, если бы правильно было налажено рекрутирование добровольцев и контрактников.
Потому что я не верю, что в России, где 100 миллионов взрослого населения, нет одного миллиона мужиков, которые просто в охотку, за деньги захотели бы повоевать. За благое дело, за правду. И в то же самое время чтобы их семьи ни в чем не нуждались. Чтобы они получили либо хорошую зарплату, либо хорошую компенсацию в случае чего. Мужчине ведь всё это очень важно.
Так неужели мы не нашли бы одного миллиона свободных, молодых и более-менее безработных мужчин? Нашли бы…
Проблема была том, что плохо была поставлена работа по рекрутированию. Шли слухи о том, что обещанные зарплаты не платят, обещанные компенсации не выплачивают. К сожалению, наверное, это были не беспочвенные слухи. И эти слухи не пресекались. И эти случаи не расследовались. И у народа не появилось такого желания воевать.
Еще дело в том, что не было нормальной идеологической базы. Не было агитации – пропаганды, в хорошем смысле слова – о том, что мы ведем священную и справедливую войну.
Чтобы не только Соловьёв с Киселёвым и кто-то там еще на телевизионных ток-шоу об этом говорили, а чтобы была нормальная государственная политика, чтобы было единое мнение во всем народе о том, что в этой войне участвовать – праведное дело, что это нужно, это геройство, это мужской поступок.
А у нас – один говорит вот так, а другой вот так. Трибуны у них никто не отнял. Они говорят: «Надо быть за мир, и вообще Украина не виновата, а мы агрессоры». Они говорят какую-то хе***ню. Их за такие слова надо было сразу останавливать. Хотя бы лишать трибуны и возможности высказываться. У нас в культуре до сих пор пацифистская повестка превалирует .
И в результате всех этих просчетов мы и не смогли собрать миллион. В стосорокамиллионной стране, где 100 миллионов взрослого населения, мы не смогли собрать миллион добровольцев, которые за деньги бы пошли на войну. Это глупо! Это нелепо. У нас людей, которые просто экстремальными видами спорта занимаются и зря рискуют своей жизнью, гоняя на автомобилях и мотоциклах, прыгая с крыш, – их и то больше, наверное. Тех, кто бессмысленно рискует своей жизнью. А мы не смогли собрать миллион. Это провал! Провал рекрутинговой политики России.
Поэтому пришлось провести мобилизацию. Мобилизация тоже не подготовлена. Ни идеологически, ни материально. Провалы – один за другим. И они компенсируются только усилиями военно-гражданского общества, тех самых неравнодушных людей. Которых может быть 5%, а может быть 15%. Но не 60% пока.
«ВН»: – Вы не только писатель, но и юрист. Вот с правовой точки зрения, наше государство не видит, откуда летят основные пропагандистские удары? Отключили какие-то соцсети, да. Но нового-то ничего не предложили. А молодежь не будет просто сидеть и смотреть в стену.
– С правовой точки зрения наши нормы в законодательстве существенно запаздывают и плохо помогают нам регулировать уже устоявшиеся отношения. С точки зрения пропаганды – опять же есть связь с правовыми нормами. У нас так сформулировано в Конституции, что у нас нет никакой идеологии, не может ее быть и не должно быть.
У нас, когда вносили поправки в Конституцию, беспокоились о том, что семья должна состоять из мужчины и женщины. Что вот мы против ЛГБТ. Это так себе идеология, честно говоря. Даже странная… Ну ладно, мы за семью… Но этого маловато.
У нас должна быть какая-то своя идеологически выверенная позиция. В Советском Союзе был советский марксизм. Он был проработан. Это была система. Где-то она была, может быть, неправильной. Где-то была правильной. Но это была система, с помощью которой можно было вести идеологическую борьбу с другими системами. А как мы сейчас собираемся вести борьбу с «украинством»?
С помощью русского национализма? Нет.С помощью консервативной революции философа Ивана Ильина? Ну такое себе решение…Так в чем состоит наша идея? В чем наша философия, наша прагматика, наше видение будущего? Что мы несем с собой?
«ВН»: – Патриотизм – наша идеология.
– Патриотизм – это мы любим родину. Но, любя родину, мы должны придумать для нее смыслы и нарисовать образ будущего. У Украины есть образ будущего. Он плохонький, он иллюзорный – они нарисовали себе, что они вступят в Европу и там им всем выдадут кружевные трусики. Это не соответствует действительности, но они за это умирают. И еще у них там есть миф о своем украинском народе.
У нас говорят о каком-то «русском мире». Но русский мир надо понимать расширительно, чтобы в нем нашлось место татарам, чеченцам и так далее. Идеология не сформулирована. Не потому, что ее некому формулировать. И не потому, что ее на самом деле нет. Она есть…
Идейная основа для борьбы у нас есть. Мы, военно-гражданское общество, ее постоянно проговариваем. Прочитайте десятки, сотни и тысячи наших статей. И вы увидите, что эта идеология есть, у нас есть образ будущего, есть образ победы. Просто всё это не берется на вооружение нашей властью. А почему не берется? Потому что наша власть боится сама оказаться подотчетной. Потому что если ты принял какую-то идеологию, то ты потом должен будешь сам ей соответствовать. А когда ты сказал «Мы вообще за патриотизм!», то потом ты делаешь всё что хочешь. Меняешь порядок слов в предложении как хочешь. А им это удобно.
Мы готовы. А власть пока не готова. Но я думаю, что всё будет хорошо. Рано или поздно мы начнем проходить трансформацию в лучшую сторону. Просто потому что у нас нет другого пути. Потому что та Россия, которая есть сейчас, победить не может никого. Даже Украину.
Герман Садулаев