У нас с мужем не получалось родить второго ребёнка целых 3.5 года, куда мы только не обращались, скольких врачей обошли и сколько анализов сдали, ходили в церковь, ездили в монастыри, молили небеса, но увы. Не знаю, кто как, а я верю в примету, что если долго не получается родить ребенка, то нужно приютить, обогреть беззащитное животное.
Мы решили взять какого-нибудь котенка из приюта. Конечно, не только с этой целью, а еще для компании нашему семилетнему сыну, чтобы он учился заботиться о ком-то.
И мы взяли двухмесячного котенка из кошачьего приюта. Забегая вперед, скажу, что спустя год после этого я забеременела, и вскоре у нас появилась долгожданная дочка, а потом и вторая, две сестрички для старшего братика.
Перед тем, как забрать котенка, мы предварительно созвонились с куратором Ольгой и всё обсудили. Котеночка звали Миралисса, сокращенно Мира. Она была такой смешной, неуклюжей, с огромными ушами и маленьким тельцем.
Первая ночь с Мирой в нашей однокомнатной квартире была ужасной. Мирка скакала по полу, топая как слон, гоняла лапкой все, что находила на полу, драла дверной косяк, взлетала по шторе до потолка и обратно, забиралась то на меня, то на мужа и прыгала нам на лицо из «укрытия», а когда я выставила ее из спальни и плотно закрыла дверь, она начала жалобно пищать и царапать нашу новую дверь. Пришлось впустить. Все повторилось. Под утро мы уснули, но в 6 утра Мирка захотела есть и стала мяукать мне над ухом.
Утром я позвонила куратору Ольге и простонала: «Ольга, скажи, что так не будет повторяться все время!»
Однако каким-то образом Мирочка очень быстро поняла, что нас не нужно будить рано утром, ночью она игралась с веревочкой, привязанной на кухне к стулу, и в общем-то не мешала нам спать.
Вечерами Мира часто засыпала на мне или на муже, ложась мне на грудь или на живот, а мужу на спину, залечивая, видимо, наши больные места. Утром она приходила к нам и заскакивала на меня лишь только когда у меня звенел будильник.
А как она играла с нашим 7-летним сыном! Раздраконить ее было очень легко, и тогда она превращалась в фурию: глаза горят нехорошим зеленым светом, спина дугой, шерсть торчком, а хвост огромный, как у енота. Она бегала за сыном из комнаты в кухню и обратно, подстерегала его за углом и кидалась, вцепившись всеми четырьмя лапами в ногу: передними она удерживала его ногу, впившись когтями в штаны, а задними начинала лягаться. Сын хохотал и визжал, Мирка раззадоривалась еще больше. Сын стряхивал ее и убегал, а Мирка за ним. Больше она не метила в ногу, она прыгала выше, на грудь или на спину уворачивающегося сына. Со стороны это выглядело очень эпично.
У Мирки была смешная привычка. Она подходила к углу дивана, наклоняла голову вниз между своих ног и делала четкий кувырок. Мы до сих пор не знаем, зачем она так делала, но кувырки смотрелись смешно.
Вообще она вела себя как собачка. Бежала к входной двери, когда слышала звонок, встречая пришедшего. На даче всегда ходила с нами в лес. И летом, выпрыгивая на метр из высокой травы, как тушканчик, и зимой, ныряя в снег, охотясь за мышками, и весной, и осенью.
Бежала за нами рысцой и тревожно мяукала, когда мы уходили вперед. Если мы уходили далеко на 2-3 километра от дачи и Мирка уставала, обратно мы несли ее на руках или на плече, как пиратского попугая.
Однажды к нам на дачу приехали мои родители со своей собакой, огромной овчаркой Рексом. Мирка сперва с испугу забралась на самую верхнюю балку крыльца, а оттуда на крышу, но увидев, что Рекс радостно побежал ко мне, спрыгнула с крыши и перегородила ему дорогу, изогнув спину дугой и страшно шипя. Рекс пугливо отступил: огромная овчарка, в 10 раз крупнее нашей изящной Мирочки, видимо, решила: «Ну её, эту сумасшедшую, пойду я от греха подальше».
На следующий день мы с мужем и дочками пошли на пруд рядом с нашим участком, муж ловил рыбу, девчонки бросали камушки в воду, а Мирочка лежала рядом на мостике. Внезапно на пруд прибежал Рекс и увидев меня, радостно кинулся мне навстречу. Однако Мира, почувствовав в большой собаке угрозу любимой хозяйке, в долю секунды взлетела Рексу на спину и вцепилась когтями. Рекс взвыл, Мирка шипела и крепко держалась за его шкуру. Рекс покрутился пару раз юлой и, подвывая, с позором побежал обратно к дому, а Мирка спрыгнула с его спины и вернулась к нам, горделиво озираясь по сторонам. Порядок был восстановлен!
А однажды произошла смешная история. Когда в очередной раз к нам на дачу приехал Рекс и резво вбежал в калитку, Мирка от неожиданности вкарабкалась на сосну, на которой дрозды свили гнездо и уже выкармливали птенцов. Агрессивные птицы стали атаковать Мирку, норовя скинуть ее с дерева крылом и бомбардируя ее своим помётом, а она только плотнее прижималась к ветке и пригибала голову пониже при очередной атаке птиц, а снизу меж тем рвался на дерево осмелевший Рекс. Со стороны выглядело комично. А Миру мы потом долго отмывали от птичьих какашек.
Она всегда подкармливала нас на даче, принося под дверь то крота, то мышку, то птичку. С ней мы забыли обо всех грызунах-вредителях, их у нас просто не было.
А ещё Мирка как-то спасла нам жизнь! Мы остались на ночь на даче у бабушки, и ночью на кухне в старом доме начала плавиться проводка в розетке, куда был поставлен на зарядку телефон. Пластиковый провод начал тлеть, деревянная стена стала обугливаться, кухню стало заволакивать едким белым дымом, а мы все спали.
И Мирка, которая до этого НИКОГДА нас не будила, пока мы сами не проснёмся, начала скакать по мне и топтаться. Я проснулась, а в комнате уже стоял токсичный туман. Кухня же вся была в белом едком дыму, стена горела.
Удивляюсь, как я со своим супернюхом не проснулась, не почуяла дым... Да и никто бы из нас уже не проснулся, если бы не наш Мирусянчик. Я, муж и 8-летний сын.
В январе Мира вдруг периодически начала хромать то на одну ногу, то на другую, то на третью, рентген ничего не показал, а врачи тогда толком так ничего и не сказали, предположив, что это признаки артрита, и прописали лишь витамины.
В апреле Мира уже стала отказываться от еды, не ела даже свое любимое куриное филе. После трех дней голодания мы отвезли ее к ветеринару, сдали экспресс-анализы. Как гром среди ясного неба прозвучало: кошка при смерти, основные жизненные показатели были сильно занижены, некоторые зашкаливали, а лейкоциты с показателем 0.4 просто не ассоциировались с живым организмом (показатель 0.2 – мертвый организм). Анализы показали наличие вируса иммунодефицита (это как ВИЧ, только кошачий).
Толстый дядька-ветеринар, равнодушно сообщив нам диагноз, сказал, что кошку уже не спасти и буднично предложил ее усыпить. Точнее, ответив на мой вопрос, сказал, что можно, конечно, попробовать полечить, но шансов нет.
Я плакала в сквере у клиники и не могла понять – как это можно просто взять и решить, как, когда и в какой день и час умрет наша кошка, это не укладывалось в моей голове.
Мы решили бороться. Организовали лечение с помощью антибиотиков, иммуномодуляторов, противовирусных.
Первую капельницу поставили в клинике. Мирочка уже вообще не реагировала на болезненные уколы, на перемещения внутри клиники - видно было, что ей уже всё равно, она лежала как тряпочка.
Потом мы взяли в аренду инфузомат, - прибор для капельниц, чтобы ставить их самим дома. Я искала его по всему городу и нашла только в одном месте на другом конце Москвы; муж сам делал уколы кошке внутривенно и внутримышечно, ставил капельницы, потому что в клиниках цены на эти услуги зашкаливали, а в день требовалось 7-9 уколов и капельниц.
Позже в другой клинике после повторной сдачи анализов выяснилось, что иммунодефицит не подтвердился, но ПЦР показал наличие кошачьей чумки, панлейкопении, страшной болезни, которая поражает все органы, а у нашей кошки она добралась еще и до органов зрения, вызвав обширные кровоизлияния в радужной оболочке. Глаза у нашей Мирочки были залиты кровью, с мутной роговицей. Как же было больно на это смотреть.
Кошка не ела при этом уже 12 дней. Но не зря говорят про 9 жизней кошки! Мы продолжили лечение хорошими человеческими иммуномодуляторами и кошачьими противовирусными, разговаривали с Мирусянчиком и просили ее бороться, и, о чудо, кошка вдруг начала есть! Сначала она сьела чуть-чуть сырой печенки, потом еще и еще, и вот уже 4 раза в день кошка с аппетитом ела только сырую печень, поднимая себе гемоглобин!
6 ветеринаров, которых мы посетили перед этим, говорили нам, что кошка не жилец с такими анализами и что если не делать постоянные переливания крови и не назначить серьезное комплексное лечение, то кошка не выживет. Однако мы видели, как Мирка с удовольствием лопает мясо, и радовались, думая, что врачи ошибаются.
Спустя две недели, как только мы закончили основное лечение, перестали колоть интерферон, ей вдруг стало очень плохо. Видимо, на плаву её держали лекарства, и она даже с таким аппетитом ела и пила несколько дней.
Мы привезли Мирочку на дачу, к ее любимой зеленой травке, птичка и мышкам. Состояние Миры резко ухудшилось, она только лежала рядом с нами и даже не могла уже ходить, заваливалась то на один бок, то на другой, падала с крыльца... Так тяжело было на это смотреть. Когда Мира, в очередной раз споткнувшись, зацепилась лапкой за ножку стула и сломала коготь, жалобно замяукав, я, обливаясь слезами, попросила мужа отвезти ее в ветклинику, находящуюся недалеко от нашей дачи. Я взяла Мирусянчика на руки, прижала к груди, прощаясь, а она нежно обняла меня лапками за шею, всё понимая. Она была такая мягкая, такая пушистая, такая хрупкая!
Муж привез Мирочку в клинику. Ветеринар, добрая участливая женщина, увидев истощенную и измученную Миру, всплеснула руками и воскликнула с сожалением: «Боже мой!» Мирочка на тот момент весила всего 2 килограмма вместо пяти.
Ветеринар изучила все предыдущие анализы, осмотрела кошку и сказала, что всё дело в агрессивной онкологии (лейкоз), на которую ещё наложилась чумка. Сделала экспресс-анализ крови, всё было плохо. Она попросила мужа: «Отпустите Миру, не мучайте больше ни ее, ни себя. Вы сделали для нее больше, чем могли».
Мирусянчик очень пыталась выкарабкаться, ведь ей было всего 7 лет, и мы очень пытались ей помочь, но зараза оказалась сильнее.
Позже муж прислал смс: «13:30. Всё». Мирочка заснула у него на коленях. Это была Пасха, 2 мая. Весь день лил дождь и точно так же рыдала я, не понимая, как так: утром мы еще варили с Мирочкой борщ, а после обеда ее уже не стало.
Мы похоронили ее на даче под большой сосной, на которую она часто взбиралась в игривых порывах и под которой частенько подкарауливала глупых трясогузок.
Первое время я все время корила себя, что уделяла мало внимания Мирочке, что мы не догадались провести полное обследование, когда еще только начали проявляться первые признаки болезни. Потом винила равнодушного ветеринара, который отмахнулся от нашей беспородной кошки и вовремя не назначил анализы, чтобы распознать опасную болезнь.
Как же тяжело терять любимых питомцев! Я смотрела на Миркину лежанку, а там было пусто. Стояли миски с сухим кормом, но никто не бежал к ним. Я попросила сына всё убрать, самой это сделать было невыносимо.
Почти полгода я обходила ветклинику у дома стороной, проложив другую дорогу в магазин и на автобусную остановку, лишь бы не видеть это ненавистное здание, где не помогли нашей кошке. Хорошо, что вскоре её закрыли.
Мы решили, что больше не будет никаких животных в нашей семье, как бы ни уговаривали друзья и родственники найти скорую замену ушедшей Миры.
Прошло почти 1.5 года с момента ухода нашей Мирочки, и только сейчас я нашла в себе силы написать о ней рассказ.
Берегите своих питомцев!
Пусть это останется здесь в память о нашей кошке. Надеюсь, она где-то в другом мире продолжает игриво ловить мышек и бабочек.