Несмотря на то, что вследствие своей массивности «блюхеровка» была откровенно медлительна, немцам она всё равно понравилась, как им вообще нравится всё функциональное и надёжное.
Но поскольку эта медлительность вследствие тяжеловесности и откровенной «тесачности» клинка, объективно говоря, очень даже присутствовала, то немцы, дабы идти в ногу со временем (европейским), всё-таки решили сии «неевропейские» качества изжить.
В результате появилось нечто по-европейски изящное, но откровенно плохо рубящее, зато с неизменно сохранившимся «блюхеровским» эфесом.
Понятное дело, что как серьёзное рубящее оружие данное изящное изделие уже никак не воспринималось. Тем паче, что будучи в ментальном плане чисто «по-немецки» прямолинейными, немцы, отказываясь в «рубяще-колющем» вопросе от рубки в сторону укола, пошли дальше чем кто-либо. Колоть – так колоть! А что лучше всего колет? И вот уже главным оружием прусского кавалериста становится пика.
Ничего сверхъестественного от германских пик (к великому счастью!) не произошло (чай, не джунгары, которые массированными конно-копейными ударами себе в великой степи целую империю завоевали), но мне (глядя на подобные фото) как-то греет душу, что эти тевтоны «в тех самых» касках уже не имели в своём арсенале убийственных «блюхеровок», а значит моим предкам на полях сражений той Мировой войны было хоть чуточку, но попроще…
Оставив Германию, опять переместимся на туманный Альбион, поскольку европейским законодателем мод в «колюще-рубящем вопросе» вопросе всё равно всегда оставался именно он (вон, даже знаменитая и насквозь германская «блюхеровка» была разработана на основе английского изобретения (!?), совершённого Гаспаром Ле Марчантом).
Надо сказать, что Англия на тот момент была пока ещё «Великой Британией», и являясь самой передовой и промышленно развитой страной того времени имела самое прогрессивное в военно-техническом отношении вооружение, с которым она на рубеже веков уже была вынуждена не завоёвывать новые территории, а отстаивать своё пошатнувшееся величие, сражаясь со всякими туземцами (читай, коренными жителями) во всех уголках своей необъятной империи.
Будучи прагматиками до мозга костей, британцы преотлично понимали, что в то время, когда суммарные потери от холодного оружия не превышают трёх процентов (а так было уже во времена Крымской войны!), развивать надо именно то, что делает этот процент более высоким. Например, винтовку Мартини-Генри образца 1871 года, уверенно бьющую почти что на километр. Всё так. Но как оказалось, не всегда подобное является безусловным преимуществом, и на той же войне с зулусами, несмотря на их самое примитивное вооружение, потери англичан неожиданно возросли до 15-20 процентов, причём от оружия именно холодного, поскольку никакого другого у зулусов попросту не было.
Доходило до того, что под свои красивые красные мундиры офицеры (естественно, те кто мог себе это позволить) поддевали специально изготовленные панцири кольчужного типа. А тут еще и восстание Махди подоспело, с активным использованием сабель...
Одним словом, вдруг выяснилось, что отказываться от холодного оружия пока ещё явно рановато.
Вот и не отказывались. Даже тогда, когда в 1884 году изобрели бездымный порох, сразу же многократно повысивший у огнестрельного оружия боевую мощь (которая не замедлила проявить себя в виде скорострельных пулемётов), даже тогда в Британии по теме кавалеристского холодного оружия продолжалась самая настоящая научно-исследовательская работа, проводимая уже в привычном для нас понимании этого слова.
Знаменитая англо-бурская война сказалась по многим направлениям военного дела. К примеру, именно на этой войне, поскольку порох-то стал бездымным и уже не создавал сплошной дымовой завесы, исчезла необходимость в ярких мундирах, позволяющих хоть как-то разглядеть перемещения войск среди клубов дыма на поле боя. Наоборот, теперь войска из-за чрезмерной насыщенности в воздухе смертоносного свинца надо было прятать, следовательно, возникла потребность в маскировке. Вот и появилась тогда впервые защитная форма очень практичного и дожившего до наших дней цвета хаки.
Несмотря на то, что кавалерийские схватки на юге Африки были столь незначительны, что прошли практически незамеченными, породив мысль (как оказалось, досрочную) о неминуемом закате кавалерии, тем не менее, в разрезе длинноклинкового оружия они совершили сдвиг, воистину тектонический.
Вступив в войну с бурами с образцом 1899 года (научно обоснованным!) и способным (по мнению своих создателей) одинаково хорошо рубить и колоть, по окончанию войны ему вынесли дружный вердикт. Полная профнепригодность. Да ещё и придумали обидное сравнение с палками, придя и к вовсе уж крайне язвительному выводу, что, мол, ежели британские солдаты изначально были бы вооружены дубинками, то толку от этого было бы куда больше.
Как бы там ни было, но это последнее официальное изделие британской воинской промышленности, призванное «и рубить и колоть хорошо». Как говорится, не прошло и полутора столетий…
Более ста пятидесяти лет бравые английские кавалеристы, справедливо усматривая в сабельной рубке недюжинный потенциал, старательно пытались её освоить, дабы стать такими же лихими рубаками, как и их многочисленные противники по общей империи.
Надо отдать им должное, что в технологически-промышленном плане они при этом даже преуспели, ибо все их образцы были (конечно, с поправками на уровень технического прогресса того времени) почти что безупречными, зачастую на голову превосходя то доморощенное оружие, с которыми против них воевали всяческие внутриимперские вороги. Однако, в начале двадцатого века правда всё-таки была озвучена! Суть её заключалась в том, что одинаково хорошо рубить и также хорошо колоть одним и тем же оружием принципиально невозможно. Не бывает такого, и всё тут! А это означало, что нужно сделать выбор.
И пусть уже на полях сражений строчат пулемёты, вовсю палят маузеры и парабеллумы, а мексиканский генерал Мондрагон даже запатентовал самозарядную винтовку, бьющую очередями (не удивляйтесь, но первым был именно мексиканец). Главное то, что справедливость, в конце концов, восторжествовала! Отныне никаких рубящих ударов, а только уколы, – торжественно провозгласили британцы и создали «меч кавалерийский 1908 года», предназначенный исключительно для уколов!
Вот скажите на милость и положа руку на сердце, что приходит вам в голову при виде данного оружия? Мне видится снаряд для спортивного фехтования, разве что с утолщённым клинком, а так… прямо как на репортажах с летних Олимпиад.
Между тем это творение британской научной мысли называлось «Pattern 1908 Cavalry Trooper’s Sword», означая «меч кавалерийского солдата образца 1908 года». Заметьте, именно «меч», без всяких «saber»! А учитывая то, что Sword по-английски «мечом» (в полном понимании этого слова) являлся лишь в средние века, а позже стал тем, что по-нашему называется «шпага», то вполне можно предположить, что именно её (то есть, шпагу) создатели данного изделия и имели ввиду. В любом случае, по конструкции, названию и предназначению это уже был полнейший отказ от сабли как передового вида длинноклинкового холодного оружия.
Справедливости ради отметим, что не все подданные английской короны приняли сие творение с душой и охотно. Например, некоторые полки «туземные строя» (имеются в виду воинские формирования империи из коренных жителей, состоящие на службе её величества) категорически не согласились с тем, что отныне им запрещено рубить, как это на протяжении тысячелетий вполне даже успешно делали их предки, а высочайше предписано теперь только колоть.
Многие только лишь недовольством и ограничились, а некоторые, как, к примеру, индусы-военнослужащие 33-го кавалерийского полка (напомним, на тот момент Индия была частью империи), поначалу недоумевали, а потом изыскали технический способ изогнуть эти прямые, как сама британская чопорность, «сворды» в какое-то подобие сабель, а заодно и утончить рукояти. Как можно предположить, индийские ладони поизящнее британских оказались, да и вообще, общей тенденции «чем более колющее оружие, тем массивнее окончание рукояти» индусы придерживаться не собирались.
Скажем прямо, шамшира из этого «сворда 1908», конечно же, не получилось, но здесь интересно другое. Интересен сам подход, в результате которого представители евразийской «рубящей» традиции, «не став наступать на горло собственной песне», столь решительно размежевались со спущенной сверху имперской колющей доктриной. Это, конечно, было не «восстание сипаев», но всё же проявление своеволия. Мол, тысячелетиями рубили, и дальше рубить будем! Ну, а вы уж там колите себе «по-английски» если вам так хочется…
Вот так обстояло дело в извечном противостоянии рубящей и колющей стратегий боя длинноклинковым оружием накануне Первой мировой войны, где (условно говоря) «распрямлённой блюхеровке» предстояло скрестить клинок с «горловкой 1881». А как именно это происходило, о том мы ещё расскажем на страницах нашего журнала.
Честь имею!
Владимир Ерашов
станица Старочеркасская, Россия