Яркая, импульсивная, мудрая, даже хулиганистая, чуть томная и с грустинкой в глазах — какой только зрители не видели актрису Русского академического театра драмы имени М.Ю. Лермонтова Галину АРХИПЕНКОВУ на сцене. В связи с ее юбилеем 4 ноября мы решили узнать, чем она живет и над чем работает сейчас.
— Галина Вячеславовна, расскажите, как менялось и расширялось ваше амплуа?
— В самом начале карьеры, по молодости идут роли Аленушек, Настенек — чистых, добрых, сказочных героинь. Потом начинает проявляться характер, в том числе и как актрисы. Бывает, что наступает переломный момент, связанный с рождением детей, тогда у актрисы полностью меняется мировосприятие. Как говорил мой папа Вячеслав Павлович Пинчук: «Если ты Баба-яга, то Аленушку уже не сыграешь». Потому что та невинность, что была в юности, постепенно уходит, к сожалению, и уже ее не достигнешь. На сцене же все видно.
Были, конечно, и романтические роли. Например, в пьесе Алехандро Касона «Дикарь (Третье слово)», «Ящерица» Александра Володина, «На дне» М. Горького... Много, всего и не перечислишь. В Минусинском драматическом театре были самые «ударные», зрелые роли. Например, Александра в спектакле «Саня, Ваня, с ними Римас» по пьесе Владимира Гуркина. Играя таких героинь, можно больше сказать миру.
— Часто ли вам задают вопрос про роль мечты?
— Раньше мне этот вопрос казался вообще не про артистов. «О чем вы мечтаете, о какой роли? Если у артиста нет мечты — значит, это не артист»… Отдавало каким-то совдепом. Сейчас же, когда дают роль — любую, — я мечтаю ее хорошо «сделать». Довольствуюсь тем, что есть. Может, чего-то и хочется… Да, после сорока пяти лет втемяшилось такое: сыграть Мамашу Кураж. Может, еще сбудется.
Но о чем бы артист ни мечтал, от предложенной роли не может отказаться. Задача только одна — влюбиться в героя. Например, в ситуации со спектаклем «Тетки» у меня было непонимание. По пьесе Грете, моей героине, 79 лет! Почему я? А режиссер Евгений Юрьевич Ланцов сказал: «Весь спектакль надо держать. А актриса такого же возраста, как героиня, просто физически это не выдержит».
— Актеры — люди, которые все время наблюдают? Даже в жизни?
— В театральном на первом курсе есть даже такой раздел — «Наблюдение». Ведь как иначе сыграть? Не возьмешь же из воздуха. Кроме того, нужно не просто повторить то, что увидел, но и пропустить через себя, погрузиться, собой наполнить образ. Любая деталь важна. Помню, как же долго искали парик для Греты. Были с большой такой копной волос, пусть и седых, но все не то. Ведь моя тетушка — это такой одуванчик, почти лысый.
А что касается повседневной жизни… Наверное, этот принцип наблюдения становится уже неотъемлемой частью, входит в привычку. Общаешься с человеком, и если что-то от него откладывается в подкорку, а потом вспоминается — значит, запало.
— Что бы вы ни играли, это запоминается. В «Антигоне» — эмоциональный монолог рассказчицы, вы будто прочли его на одном дыхании. В «Убить Макса» — типичная одинокая женщина перед телевизором. Как готовились к этим ролям?
— Жаль, что «Антигону» сняли. Но чтобы спектакль жил, нужен режиссер, кроме того, актерский состав в нем уже не полный, ведь скоропостижно ушел из жизни актер Фарит Загидулин. Сами мы, актерскими силами просто не поднимем такую работу. А про сам монолог… Могу сказать, что вы не первая удивляетесь. Когда мы играли «Антигону» на фестивале молодой режиссуры в Москве, одна из зрительниц тоже спросила у меня: «Как вам удалось это сделать? Это же такая нагрузка на горло, связки». И не только. Но многое, конечно, зависит и от режиссера. Ярослав Рахманин так меня настроил. Но думаю, еще очень помог опыт, когда я играла в спектакле «Федра и Ипполит» принцессу Арикию. Был монолог на тридцать три страницы, но из одного всего предложения! Я произносила снова и снова эти слова, и возникал эффект воронки. Напряжение просто колоссальное для всего речевого аппарата! Руки и те тряслись.
Про «Убить Макса». Брали мы, конечно, за основу пьесу Фарита, но Баатр Колаев как режиссер сам создал в спектакле очень многое. Правили и кромсали текст много, ведь, как говорится, чем больше мы бичуем автора, тем больше продлеваем ему жизнь. У Баатра очень своеобразный юмор, мы от души повеселились, пока репетировали.
— Роль без слов — это плохо или хорошо для актера?
— Это труднее. Приходится искать другие способы высказаться. Владимир Борисович Гордеев, когда мы репетировали «Ганди молчал по субботам», все время повторял: «Куда ты частишь? Сыграй, а слово потом должно родиться». Хотя не могу сказать, что у Лизы, чью роль я играю, там совсем нет слов. В конце она рассказывает о том, как потеряла своего ребенка в толпе. Всего на минуту отпустила и потеряла навсегда. Точно так же и родители главного героя пьесы, которые не занимались им, в итоге его упустили.
Мне это знакомо, ведь с дочкой моей Машей я почти не сидела, все работала, бежала куда-то без остановки, боялась, что могу остаться без роли. И вот сейчас понимаю, что жизнь-то уже промчалась, а я и не заметила. Знаете, пришло осознание: какая это радость и удивление — видеть, как растет трава, распускаются цветы, растет внучка!
— Вас можно увидеть и в детских сказках — тех, что играют на Новый год. А что театр дает юному зрителю?
— Прежде всего хочу сказать, что очень люблю Новый год, жду его. До сих пор верю в чудеса. Обожаю играть в новогодних сказках, вокруг елки хороводы водить. Это такая зарядка на самом деле! И от процесса, и от детей. И своего внутреннего ребенка важно сохранить. Если его нет в артисте, он перестает удивляться, значит, все — не сможет воспринимать, а без этого и донести что-то до зрителей.
Не хочу говорить банальные вещи о том, что театр чему-то учит детей. Они и так понимают, что хорошо, а что плохо. Скорее, в театре дети обогащаются эмоционально, как, впрочем, и взрослые. Дети так познают мир.
— Впервые я вас увидела в «Детекторе лжи» вместе с Александром Израэльсоном и Денисом Энгелем. Сложилось впечатление, что передо мной — неразлучный тандем. Такие отношения во всей труппе?
— Еще служа в Минусинском театре, мы были в одной труппе. Тогда вместе с Сашей начинали играть спектакль «В тени виноградника», потом переехали в Абакан и перевезли постановку с собой. Вместе с декорациями. Что касается тандема, про который вы говорили. Евгений Ланцов, готовя «Детектор лжи», говорил, что, как нас, то есть Дениса, Сашу и меня, ни разделяй, все равно мы скатимся вместе, как шарики. Много выкинули, переделали из самой пьесы, перенесли все в новогоднюю ночь, придумали, как будет зажигаться елка.
Вообще мы любим друг над другом прикалываться. Даже во время спектаклей. И ругаемся, куда без этого? Но открыто и с чувством! Правда, все так же быстро и забываем. А на гастролях так вообще все 24 часа в сутки вместе, все друг про друга знаем.
— Галина Вячеславовна, а как вы ощущаете себя сейчас?
— Хочется нажать на паузу, остановить прекрасное мгновение. Сейчас я уже так одомашнилась, никогда не думала, что понравится заниматься домашними делами. Раньше не понимала, зачем выходной придумали. Но вообще очень люблю вышивать, готовить, шить одежду для внучки Лизы, наряжать ее. Всюду дома какие-то материалы, ткани, цветочки, бантики. Если бы не поступила в театральное, точно была бы модельером.
Стала спокойнее относиться ко всему, даже меньшему количеству работы, что очень непонятно моему папе. Сейчас Олег Иванович Рябенко дал роль в новогодней постановке «Аленький цветочек». Отлично! Две любимых вещи сошлись.
— Глядя на вас, слушая вас, убеждаюсь, что театр будет жить всегда. Для определенной аудитории, но будет. С юбилеем!
Беседовала
Анастасия СПАЛЕВИЧ
Фото из архива театра