Балтийское золото. Над чем сейчас трудятся в Царскосельской янтарной мастерской?

Подарок короля — Борис Павлович, янтарь ведь вовсе не камень, верно? — Да, это окаменевшая ископаемая древесная смола — органическое вещество. Разновидностей янтаря в мире немало, поскольку его сотни тысяч лет «порождали» реликтовые деревья хвойных пород. #INJECT_1# Самое крупное в мире промышленное месторождение янтаря находится недалеко от нас — в Калининградской области. Над его созданием природа «колдовала» примерно 40 – 50 млн лет. По своим технологическим характеристикам он уникален и сильно отличается от янтарей, которые можно найти в других регионах. Янтарь добывают, например, в Доминиканской Республике, месторождения есть на Украине, в Канаде, Мексике и Японии. Причем японский янтарь старше балтийского: считается, что ему около 80 млн лет. Богатая «кладовая» янтаря имеется даже в российском Заполярье, на берегу Карского моря, хотя ее там не разрабатывают. Но так или иначе это один из самых необычных самоцветов. — Камень-алатырь — так его называли на Руси? — В фольклоре он упоминается и под этим названием, а в его будто бы чудодейственные свойства многие верят до сих пор. Материал этот и впрямь необычный. У него незначительная плотность — небольшие фракции янтаря не тонут в воде, он хрупкий и легко горит. Кроме того, янтарь подвержен изменению цвета. Подвергая его термообработке и окрашивая в мелкодисперсных красителях, мы научились придавать ему разные оттенки. Это позволяет использовать такой материал широкой цветовой гаммы — от цвета квашеной капусты до коньячного. Так что янтарь не перестает меня увлекать, хотя в Царскосельской мастерской я работаю без малого сорок лет при общем полувековом трудовом стаже. — Расскажите, как вы попали в эту мастерскую? — После окончания училища я работал в экспериментальной группе по художественной обработке камней объединения «Русские самоцветы». В ту пору это был флагман советского ювелирпрома — огромное производство. Потом перешел в камнерезный цех. И с легкой руки своего ­наставника Василия Михайловича Козлова в 1984‑м оказался в этой мастерской, созданной на базе ленинградского объединения «Реставратор»… Тут надо сделать отступление. Напомню, как янтарь «утвердился» в России. Петр I познакомился с изделиями из него, путешествуя по Европе. А прусский король Фридрих Вильгельм I преподнес ему в дар незавершенный Янтарный кабинет: набор панелей и панно, разрозненные элементы декора. Россия становилась мощной державой, и ее соседи старались поддерживать с ней дипломатические отношения. Творение немецких мастеров оставалось нетронутым. Позже эти янтарные панно, собранные великим Растрелли в целостный интерьер, «поселились» в одном из залов Зимнего дворца при Елизавете Петровне, а затем их перевезли в Царское Село. Императрица захотела украсить свою резиденцию, как Версальский дворец, что было непросто. Установить янтарные панели решили в помещении площадью около 100 кв. метров, что значительно превышало размеры скромного Янтарного кабинета. — И как поступил Растрелли? — Он ввел в оформление зеркала, живописные плафоны и паркет из ценных пород дерева, обогатил интерьер позолоченной резьбой и светильниками, в четыре раза увеличив площадь декора. Так Янтарная комната, яркий пример использования этого материала в монументальной работе, обрела законченный вид, а флорентийские мозаики украсили ее янтарные рамы. Мозаики, дипломатический подарок Австрийского императорского дома, были выполнены с применением агата, яшмы, малахита, оникса, лазурита, мрамора и других твердых цветных камней. Это исконно итальянское ремесло: подобрав с учетом естественных цветов и текстуры камней тонкие полированные пластины, из них делают копию живописного образца. С воссоздания тех мозаик, аллегорически изображавших человеческие чувства (вкус, зрение, слух, осязание и обоняние), и началась моя работа в мастерской. Вечная живопись — Когда появилась мастерская? — После того как в 1979 году ­Совмин РСФСР принял постановление о воссоздании Янтарной комнаты, утраченной в годы Второй мировой войны. Поставив тем самым задачу, по масштабу и сложности не имевшую себе равных ни прежде, ни после. Работы велись по проекту, который подготовила группа архитекторов во главе с лауреатом Ленинской премии Александром Кедринским. А полный его тезка, Александр Александрович Журавлев, талантливый художник и реставратор, возглавил Янтарную мастерскую. Встал вопрос: на основании чего воспроизвести флорентийские мозаики? Материалы по ним следовало искать в Италии, но прочных связей с западными коллегами у нас тогда не было, а попасть за рубеж было сложно. Однако нам это удалось. В мастерской Pietra dura, что означает «твердый камень», где были выполнены ­мозаики, мы ознакомились с технологиями их создания. Благодаря этой поездке получили также слайды с подлинной живописи, по которой были осуществлены работы. — И все трудности остались позади? — Если бы так… Для создания подобных мозаик, именуемых «вечной живописью», требуется широкая палитра: десятки видов самоцветов. Чтобы точнее приблизиться к живописной основе, нужны камни определенных цветов. Разыскивая их, мы исколесили полстраны. Нашли кремний, яшму, нефриты, лазурит и прочее — кроме оникса. Поэтому в первой мозаике использовали белый нефрит. Но и это не все. Поначалу не хватало оборудования, материалов, хорошо подготовленных людей. А направлений работ становилось все больше: там трудились янтарщики, камнерезы, другие одухотворенные творческие люди. Вот только практического опыта обработки янтаря и создания предметов декоративно-прикладного искусства ни у кого тогда не было. Учиться приходилось методом проб и ошибок. Благо в Екатерининском дворце-музее имеется самая крупная в мире коллекция изделий из янтаря: шкатулки, шахматы, предметы быта. И они в большинстве своем прошли через руки наших реставраторов, аттестованных при Министерстве культуры РФ. — Восстанавливали сколы? — Не только. Янтарь — капризный живой материал, на открытом воздухе он окисляется. Его парадный вид вообще зависит от многих факторов. На поверхностном слое там появляются трещины — кракелюры. Потом не забывайте: во время войны музейные коллекции Ленинграда эвакуировали или надежно упрятали, а любые переезды для таких предметов травматичны. Некоторые предметы декоративно-прикладного искусства из фондов Екатерининского дворца-музея мы буквально возвращали из небытия. Это была кропотливая работа, позволившая изучить особенности стилистики и технологических приемов мастеров прошлого. Сегодня увидеть это янтарное богатство не так просто, но при желании можно. Предметы хранятся в специальных витринах с нужным освещением и соблюдением температурно-влажностного режима. Ведь янтарь не любит яркий свет, опасается ультрафиолетовых лучей и даже человеческого дыхания. А теперь представьте: Янтарную комнату в доковидную пору посещали порядка четырех миллионов человек в год. Уберечь ее от воздействий в этих условиях сложно даже при наличии климат-системы, ведь янтарь с годами меняет цвет, а натуральные мастики пересыхают. По договору с музеем раз в неделю наш сотрудник приходит туда и проверяет состояние и целостность янтарной отделки. — Не отвалилось ли что‑то из декора? — В подлинной Янтарной ­комнате такое случалось. Самая масштабная ее реставрация — а их было немало — должна была начаться летом 1941 года. К тому времени этот шедевр поблек. И музейщики сохранили небольшое количество осыпи солнечного камня (янтарь из‑за его золотистого блеска называют и так). Нам это помогло при воссоздании комнаты: мы изучали качество его обработки, начальную цветовую гамму. В свое время тема колорирования янтаря вызывала много разговоров и споров. Но все же решили это сделать, применив разработанную экспериментальным путем методику: янтарь прогревают в муфельной печи, после чего он «вываривается» в растворах красителей. Вообще приемов его обработки много, и все они ­(объемная резьба, плоский набор, гравировка) применялись при возрождении Янтарной комнаты. — Она была воссоздана один к одному с оригиналом? — У этого проекта было много противников. Зачем, говорили, тратить громадные государственные средства, если добиться полного сходства не удастся? Кому, дескать, нужен новодел? По моему убеждению, в нашем случае имеет место не новодел, а научная реконструкция. Каждый наш шаг был мотивирован, каждую деталь мы обсуждали на экспертных советах, по нашей работе защищали диссертации. То есть у реставрации была серьезная научная база. Высоту профилей (объемных элементов), например, определяли на основании фотограмметрии, применяя оборудование для стереосъемки, а составы мастик изучались в криминалистической лаборатории. В условиях советской действительности делать это было проще. Много времени приходилось тратить на исследования, поиски материалов и архивных документов, поездки по стране. Одновременно с этим мы реставрировали музейные предметы из янтаря, выращивали кадры. К нам приходили молодые люди с горящими глазами и художественным образованием за спиной, не владевшие ремеслом, и мы их учили. «Мясные» интерьеры — Какие организации были во­влечены в работу мастерской? — Множество. Так, криминалистическая лаборатория Большого дома на Литейном, исследуя исторические материалы, давала рекомендации по части мастики и клеевого состава. Лесной институт помогал определить, какой будет деревянная основа декора. Янтарь в аутентичном интерьере был наклеен на дубовые панели, но дуб сильно «ведет». Получив заключение, как будет развиваться этот процесс, решили использовать плотную авиационную фанеру. Что не помешало выполнить работы с высокой степенью научной достоверности. И вот в рамках празднования 300‑летия Петербурга, 31 мая 2003 года, возрожденная Янтарная комната была открыта. В этой церемонии приняли участие президент РФ, премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, канцлер ФРГ Герхард Шредер, главы других государств. Восторгов было, конечно, много. Одна только деталь: при осуществлении этого проекта было использовано около шести тонн материала, который поставлял Калининградский янтарный комбинат. — Есть ли за рубежом янтарные мастерские? — Проектов, подобных нашему, не выполнял никто в мире. Хотя с янтарем активно работают в таких странах Балтийского региона, как Германия, Польша, Литва. Любят янтарь японцы. Но сложные вещи из него мало кто делает, в основном это ­сувенирно-ювелирная продукция. Между тем наша мастерская воссоздала и часть коллекции предметов из янтаря, утраченных в годы Второй мировой, которые хранились в Берлине и Кенигсберге — в Большом королевском замке. Мы делали эту работу на основе снимков, которые в 1939 году опубликовал в своей книге немецкий искусствовед Альфред Роде. Сегодня мы работаем не только с янтарем. Наше предприятие выполняет практически все виды реставрационных работ, имея дело с живописью, самоцветами, искусственным мрамором, паркетом, мебелью и металлом. Поэтому мы осуществляли реставрацию предметов декоративно-прикладного искусства для таких музеев, как «Исаакиевский собор» и Оружейная палата Московского Кремля, для Петергофа, Павловска и других музейных комплексов. — Не могу не спросить про Агатовые комнаты… — Они входят в комплекс сооружений наподобие античных терм (Холодная баня), которые Чарльз Камерон создал для Екатерины II. По ее настоянию в оформлении интерьеров он использовал природные камни: мрамор, порфир, яшму трех видов, включая уразовскую («мясной агат»), похожую на мясо с белыми прожилками. А также золоченую бронзу, ценные породы дерева, живопись и скульптуру. Холодная баня — единственный памятник дворцово-паркового комплекса Царского Села, который немецкие захватчики не разрушили. Но со временем памятнику потребовалась реставрация. Стены двух интерьеров — Агатового и Яшмового кабинетов — облицованы яшмами в технике русской мозаики, а в отделке Большого зала использован искусственный и натуральный мрамор. В 2014 году работы по реставрации Агатовых комнат павильона Холодная баня были завершены. Затем Янтарная мастерская реализовала проект воссоздания Лионского зала и реставрации домовой церкви Воскресения Христова в Екатерининском дворце. В самом разгаре сегодня работы по воссозданию восьми интерьеров Зубовского флигеля — личных покоев Екатерины II. — Заказами, стало быть, вы обеспечены? — Петербург — настоящий кладезь мировых шедевров архитектуры и декоративно-прикладного искусства. Кроме того, в нашей команде — лучшие художники-реставраторы со всей России, специалисты по самым сложным направлениям. Так что без работы, надеюсь, не останемся.