Добрый вечер, друзья! Помню, когда я написала на канале материал о том, что мужчины, зацикленные на юношеской эстетике, бросают своих постаревших жен ради молодых подруг (в основном из-за того, что те, которые официальные, "немного потеряли форму), я получила в ответ шквал писем (хорошо, что не звонков), что настоящая любовь не стареет.
Помню, я тогда написала "ой" и сослалась на свой живот. Дескать, статью мы писали в соавторстве. Потому что он, собака, может присягнуть, что нас пару раз бросили именно из-за него. Нашим визави просто не хватило любовной безусловности. Они решили, что женщина с животом (сползающим с ремня брюк) - это не комильфо. Да будь она хоть семи пядей во лбу! Им же не пядям на ушко ласковые слова шептать...
Тогда живот понял, что не хотят шептать ему. И обиделся. Потом - ради меня и моего женского счастья! - немного похудел. Потом мы сходили с ним к пластическому хирургу, который поинтересовался, была ли я - попутно! - у другого врача, другой практики, и если нет, то пора бы его навестить, потому что "сдувать" живот, когда он испуганно прячется под юбкой, не имеет смысла. Правда, на этом все не закончилось. Он попросил меня показать фото моей мамы и постановил, что это - наследственное. Я никогда - обрыдаться, товарищи! - не буду носить жесткий пресс, потому что это, увы, генетика. И я, немного успокоившись, ушла. А потом встретила мужчину, который плевал на мой живот с высокой колокольни. Ему просто нравились мои афоризмы и стихи.
Но с ним у нас так и не случилось любви, потому что когда мне надоели мои собственные афоризмы и стихи, я вспомнила про живот. И стала акцентировать на нем мужское внимание. И поклонник тоже ушел. Кстати, не шучу. И это еще не всё.
Моя хорошая знакомая, у которой был не настолько дрессированный живот, зато очень тонко чувствующий прекрасное муж, после очередной строгой диеты попала на больничную койку. Пока ей вливали капельницы, чтобы хоть как-то поддержать жизнедеятельность организма, которому она не давала жрать, пардон, почти 11 дней (и это не лечебное голодание, нет, это невроз, который был обусловлен супружескими изменами), муж ходил, как в воду опущенный, мог часа полтора проторчать под больничным окном, потому что был прописан в ее собственной квартире. А идти ему, эстету, было некуда.
Когда ее выписали, и она на время потеряла живот, у них с мужем была яркая и максимально насыщенная сексуальная жизнь! Она соблазняла его короткими халатиками и даже сделала пирсинг на пупке, хотя та фигня, которая стала болтаться на нем, цеплялась за платье.
А потом, глядя на их любовные игры, из-под пирсинга высунулся любопытный живот (она же успокоилась немного, раздобрела, а фигура была уже не как у девочки, это же и так ясно). И так сильно высунулся, что даже немного обвис. В точности, как тесто, сбежавшее из кастрюли!
И муж, который уже немного привык к тому, что у него стройная и манкая жена, плоская как строительный картон, неумно над ней пошутил. Он сказал, что как бы она ни худела, "уже никуда не спрячешь пузо". А еще - "мы с тобой, Аня, как два бабуина сейчас - красные и...".
После сочинительного союза И у него вдруг началась ретроградная амнезия на любовь. Потому что Аня, которая уже думать забыла про препараты, возвращающие радость, неожиданно про них вспомнила.
Сняла провокационно-сексуальное белье и забила на свою тягу к совершенству в одни ворота. Стала просто жить. Есть, что хочется. И ни в коем случае не худеть! Точнее, держать себя в рамках, но давать дышать и животу, который, и правда, немного обвис.
И когда ее спрашивали, почему у нее с Константином в семье снова разлад (в принципе, им-то какое дело!), она отвечала, что больше не хочет быть жертвой. Что ей - на минуточку! - скоро 50. И она имеет право на все. И на живот - в том числе. И что когда однажды уходит любовь, живот все равно остается с тобой. И тут уже дело каждого - принимать его или не принимать. Искренне или нет.
В конце концов, не в отсутствии живота счастье! Так ведь?