«Северо-Запад»
В основе любого достойного внимания явления должна лежать какая-нибудь захватывающая легенда. Это как с людьми: давно отмечено, что по-настоящему интересные, творческие личности непременно зачинаются с какими-нибудь приключениями или хотя бы с большим выбросом энергии. С огоньком, так сказать.
А хмурые и не интересующиеся в жизни ничем, кроме как набить брюхо, выпить и оттянуться на выходных, делаются в спокойной, скучной обстановке, так что родители даже обычно не догадываются, какое именно соитие в результате обернулось их отпрыском.
Знаменитое издательство «Северо-Запад» зачиналось как раз так, как и должно зачинаться поистине великое издательство, то есть в обстановке приключений и авантюр.
Согласно сказочной версии Сергея Курехина, – а автору нравится именно этот вариант развития событий, стало быть ее мы и будем придерживаться, – отцы-основатели «Северо-Запада», хотя в ту пору они наверное еще не помышляли о своей высокой миссии, бежали в доперестроечное время на китобойном судне в Англию. Там они какое-то время болтались в портовых кабаках, где и познакомились с писателем-фантастом Майклом Джоном Муркоком[1], который подарил им бессмертные тексты и познакомил со множеством авторов, благословив таким образом отчаянных русских на создание первого в стране коммерческого издательства.
К сожалению, сама я была знакома с Курехиным чисто шапочно и не слышала этой истории непосредственно от него, иначе замучила бы вопросами. О китобоях, беглецах и таинственном участии Муркока поведал для радиостанции «Открытый город», на котором я работала два года, редактор секции фантастики «Северо-Запада» Геннадий Белов[2] в ходе интервью.
«На самом деле издательство «Северо-Запад» выросло из журнала «Звезда», бессменным главным редактором которого был и остается Яков Гордин[3]. Там и возник «Северо-Запад», о котором мы знаем. Яков Гордин помог создавать первое независимое издательство, то есть буквально стоял у истоков.
Первенцы – «Прощальный крик Ястреба» Иосифа Бродского, книги Курта Воннегута и Майкла Муркока, Роджера Желязны и Пирса Энтони сразу же определили направление развития новорожденного.
Первый корпус текстов брался из личных запасов (библиотек) организаторов. Приходилось рыться в Публичной библиотеке, отыскивать имена и сюжеты в кинофильмах. Потом, встав на ноги и попробовав совершить первые несколько шагов, мы сделали свой первый заказ в Англии и получили 100–150 текстов».
Поначалу «Северо-Запад» ориентировался именно на переводные тексты. Поэтому, когда в издательство приходили новые переводчики, им указывали на огромную, доверху забитую книгами коробку, из которой предлагалось выбрать что-то по своему вкусу и сделать пробу.
– Что переводить? – спросил впервые перешагнувший порог «Северо-Запада» писатель-переводчик Виктор Беньковский.
– Все! – Белов кивнул в сторону драгоценной коробки. – Все должно быть переведено и издано.
Виктор выбрал толстенькую книжку Пирса Энтони «Макроскоп» и, не веря до конца в свою удачу, поспешил скрыться, пряча на груди добытую драгоценность. Ведь не каждому переводчику удается переводить именно то, что ему по-настоящему нравится.
Это была особая примета перестроечного времени: ощущение, что перед тобой открыты все пути. В стране остро ощущался дефицит хороших книжек, требовалось срочно познакомить читателей с признанными шедеврами иностранных авторов, показать новые горизонты, веяния, возможности, уровень.
А поскольку переводной литературы было еще мало, можно было смело брать практически любого интересного автора и, начиная с него, разматывать волшебный клубок, вытаскивая все новые и новые имена и тексты.
Интерес читателя был огромен и всеяден, из-за чего русские авторы были временно оттеснены на второй план. Единственный способ заниматься любимым делом и получать за это деньги был – взять себе псевдоним, кося под иностранного писателя.
Первую книгу русского, питерского автора-фантаста «Северо-Запад» издал под псевдонимом Мэделайн Симмонс. Книга эта называлась «Меч и радуга», а под маской Симмонс выступила широко известная впоследствии писательница Елена Хаецкая[4].
Книга вышла огромным тиражом и сразу же полюбилась не догадывающемуся о сути интриги читателю.
Было написано множество рецензий, авторы которых хвалили качество перевода, уверяя, что читали «Меч и радугу» в подлиннике и знают творчество уважаемого автора.
Часто такие рецензии сопровождались выдержками из энциклопедий фантастики, которые, «разумеется», содержали информацию о знаменитой Симмонс.
В общем, год от года книга обрастала легендами, в подлинности которых не оставалось сомнения.
Пожар в Доме писателя
Дом писателя, в котором располагалось издательство «Северо-Запад», был сожран огнем буквально за одну роковую ноябрьскую ночь 1993 года.
– Это страшно, когда ты видишь, как на твоих глазах сгорает твой труд и труд твоих друзей. Как ежатся в огне обложки книг, оплавляются переплеты, погибают картины и рукописи. Как погибает труд огромного количества людей, их надежды, мечты, любовь, – рассказывает Геннадий Белов. Его хорошо поставленный голос при этом приобретает особые, неуловимо надрывные интонации. Он уже не говорит, а, скорее, с усилием выдавливает из себя слова, будто бы в который раз прокручивая перед глазами события тяжелой ночи.
«Работа над книгами – судьба. А когда в огне за какие-то считанные часы сгорают судьбы людей… это по-настоящему страшно!
Была ночь, зима, но весь коллектив издательства умудрился прибыть на пожар, собравшись по звонку. Кто-то поднялся прямо с постели, кто-то был оторван от домашних дел. Среди явившихся спасать свое детище были люди в пижамах и домашних халатах, жившие неподалеку, которые наспех накинули на себя что-то и понеслись на выручку.
Теперь это кажется странным и, пожалуй, невозможным, но в ту ночь на тушении пожара были все сотрудники издательства, начиная от простого охранника и заканчивая директором издательства.
Редакция фантастики выгорела полностью, должно быть, с нее и начался пожар. Там, в этом черном аду, ничего не удалось спасти.
Но люди все заходили и заходили в прогоревшее здание, выискивая хоть что-то не убитое огнем и не изуродованное водой.
Здание выгорело достаточно быстро, и тут уже ничего нельзя было сделать, на первом этаже клокотал настоящий кратер – библиотека Дома писателя! Казалось, что сам ад прорывался сквозь гибнущее в огне здание, взрывались, осыпая пожарных стеклянным дождем, окна.
Стихии огня и воды схлестнулись в ту ночь в Питере в смертельной схватке.
Прибывшие на пожар пожарники тушили здание из брандспойтов, ликвидировали огонь пожарной пеной. И это было не менее опасно для книг…
Представьте себе питерскую ночь. Вдруг ударил мороз, по черным лестницам совершенно темного, черного от копоти здания сновали люди, пытающиеся вынести хоть что-то: рукописи, книги, картины. По стенам лились вода и серая пена. Было холодно и сыро. Одежда сразу же намокла и чуть ли не обледеневала, но никто не прекращал работу».
На следующее утро Елена Хаецкая сообщила по телефону о случившемся своему тогдашнему соавтору Виктору Беньковскому и вместе они явились на пожарище.
«Здание было все черное, стены обгорели, окна были выбиты, и повсюду свисали уродливые серые бороды замерзшей пены», – вспоминает Виктор Беньковский.
С этим пожаром закончился какой-то этап культурной жизни города. Исчез не просто дом, а центр притяжения, энергетическая основа, на которой собирались творческие люди, где замысливались новые проекты, складывались творческие союзы, где творилась сама алхимия литературной жизни.
После трагедии в «Северо-Западе» и Доме писателя все авторы, имеющие договоры с издательством, безвозмездно скрупулезно восстанавливали все те вещи, над которыми они в свое время работали для издательства.
Прошло немного времени, и не только само издательство «Северо-Запад», но и знаменитый пожар вошли в историю, с каждым днем все более обрастая разнообразными легендами.
В 2006 году на выставке в Доме художника в Москве, где проходила презентация моей «Изнанки веера», я увидела несколько книг со странными шершавыми, точно оплавленными переплетами.
«Это оттуда. С того самого пожара в питерском Доме писателя», – объяснили мне.
И еще замечательное описание произошедшего из-под пера мастера Хаецкой. Вот уж «О подвигах, о доблести, о славе…»:
«…Белов метнулся туда. По лестнице навстречу ему повалил удушливый дым. Несколько пожарных бесновались с пляшущим в руке шлангом, откуда била струя. Перепрыгивая через ступени, Белов взлетел наверх. Редакция пылала. В пламени Белову чудились стоны погибающих принцесс, воителей и монстров...
Расшвыривая вахтеров и пожарных, Белов схватил меч, вышиб дверь и с покрывалом на голове бросился в самое пекло. С горящих полок падали, словно алые бабочки, покетбуки. Белов сгреб десяток первых попавшихся книжек и папок с переводами, метнул их на лестницу – чтобы подобрали камрады – а сам опять рванулся в огонь. Перекрытия уже падали. Десяток дюжих бессердечных пожарников с криком: «Стой! Сгоришь!» повисли на беловских ногах. «Пустите, сволочи!» – хрипел, отбиваясь, Белов. И слезы катились по его лицу...
Наверное, это единственный в истории случай, когда человек рисковал жизнью из-за бумажных низкопробных книжонок, которые в Америке продаются у входа в любой супермаркет за четыре доллара девяносто пять центов. Но он действительно любил эти книги, всю эту героическую фэнтези, ее незатейливых героев, ее примитивные, но такие заманчивые миры...».
Юкки из города Золотого дракона
Так бывает, иногда человек ходит на занятия годами. Учится, что-то делает, преодолевает… капля за каплей накапливается, как накапывается, бесценный опыт. Глина сперва становится мягкой, течет между пальцев гончара, постепенно принимая желанную форму сосуда, скульптуры, бог знает чего…
А бывает, что человек приходит и все-то у него получается сразу, будто бы до этого он учился, потел, выл от боли, когда ему вытягивали мышцы, терял сознание на голодании.
Такой была пришедшая в наш театр северная девушка Юкки. Откуда явилась Юкки, никто толком не знал, а интересоваться было не принято. Сейчас, вспоминая те события, я не могу с точностью припомнить, откуда у нас появился тот или иной новенький. Точно являлись все они из воздуха и земли, нарождались от невской воды или все же прибредали, прилетали, приезжали, притянутые, привлеченные странной магией Питера, его неповторимым очарованием и силой.
Вот она, черноволосая плосколицая бурятка, а вот и нет ее, только в воздухе кружится сумасшедший шаманский вихрь.
Помещение на Пушкинской, 10 мы использовали с утра и до утра, частенько заранее расписывая сутки, разделяя их на удобные дольки, точно мультяшные звери апельсин: «Мы делили апельсин, много нас, а он один»…
Пришедшие раньше времени ожидали своей очереди, коротая время за чаем на кухне.
Чай приносили по очереди, а вот пожевать было порой и нечего.
– Однажды я, гуляя по заливу, забрел на секретный объект, – рассказывал свою историю зашедший на огонек психолог Яков. – Шел, шел, сперва были складские помещения, коридоры, лестницы, цеха, потом пошли офисы.
Люди таращились на меня, будто я был выходцем с того света, привидением, живым трупаком, нежитью… Ходил, ходил. Обращаюсь к кому-то:
– Где выход?
Ответ:
– Сами бы хотели знать, где выход.
Потом вышел к вахте. Спрашиваю, как выбраться.
Вахтеры тоже таращились минуты две, а потом старший спрашивает: «А вы как зашли-то?»
Я ему мол, шел, шел да и зашел… Что тут такого особенного?
– А вот как зашли, так теперь и выходите.
Ну, я, делать нечего, пошел обратно. Шел, шел и как-то вышел.
Подошедшая за спичками Юкки смачно затягивается, выпуская клубы ванильного дыма из самодельной ореховой трубочки, похожей на голову духа.
Свистит чайник. Кто-то заваривает в кастрюле вторяк. Рядом трется о ноги черная пушистая кошка Шишка. Почмокав трубочкой, Юкки возвращается в зал, подошедший Леша Пупкин из группы «Рождество» привычным движением расчехлил гитару. «Город золотого дракона» – любимая песня Юкки. Но, должно быть, она заранее попросила Алексея поиграть, дверь в репетиционный зал приоткрыта.
Неожиданно идиллию прервал грохот и крик. Мы побросали чашки и бросились в зал. Юкки лежит на полу и стонет, за коленку держится, а коленка у нее какая-то неправильная, и нога вроде как не в ту сторону вывернута, да и с телом тоже что-то недоброе. Словно девушку выкрутил кто-то, точно белье, да так и оставил.
В общем, чтобы понятнее было – задница почти что спереди.
– Лежи. Сейчас скорую вызовем, – шепчет Яша. Бледнеет, выходит, из прихожей доносится звук падающего тела.
– Скорую, быстро! – ору я, подсаживаясь к белой, словно сырое тесто, Юкки.
И хотела бы помочь, да только как тут подступишься? Ее вообще шевелить нельзя.
Юкки тихо поскуливает на полу, Леша вроде как вызвал скорую и теперь вернулся к нам, нервно посасывая сигаретку.
Яша в обмороке, ему хорошо.
Я глажу Юкки по голове – типа, все будет хорошо, приедут ангелы в белых халатах и тебя развинтят. Они поди и не такое развинчивали, повальное увлечение йогой, понимать надо.
– Слушай, Юль, а что сказали вахтеры Яше, когда он на секретном заводе потерялся? – шепчет умирающая Юкки.
– «Как зашел, так и выходи», – ответил за меня Леша, продолжая посасывать незажженную сигарету.
– «Как зашел, так и выходи», – почему-то со сталинским акцентом произносит Юкки. – А ты дракона играл?
– Золотого дракона, то есть «Город золотого дракона», – поправляется он, отчего-то смущаясь.
– Сыграй еще раз.
Леша выходит на кухню и вскоре возвращается с гитарой. Последняя воля приговоренного…
– Как зашел, так и выходи, – глубокомысленно произносит Юкки, и вдруг ее выкрученное против всех законов анатомии тело начинает двигаться в ритме золотого дракона.
– Ты что, ненормальная?! – пытаюсь остановить ее, и тут же мне в лицо летит Юккина пятка. Хрясь! Нет, это не мой нос и даже не зубы, это ее сустав встал на место.
Нога в лучших традициях постановочного боя не долетает трех сантиметров до лица.
А Юкки уже выгнулась всем телом и теперь вертится, перекувыркиваясь и пластаясь по полу.
Хрясь! Второй сустав встал на место. Потом целая серия отщелков, позвоночник проверяет себя на пригодность.
Все!
С последними аккордами песни шаманка падает к нашим ногам, тяжело дыша и орошая пол каплями здорового молодого пота.
[1] Майкл Джон Муркок (родился 18 декабря 1939) – английский писатель-фантаст «новой волны НФ». Изобрел Мультивселенную и Вечного Воителя (Вечный Герой, Вечный победитель).
[2] Геннадий Николаевич Белов (род. в 1965 г.) – литературный редактор. Стоял у истоков первого в стране негосударственного издательства «Северо-Запад», где возглавил редакцию фантастики. Впоследствии работал в издательствах «Центрполиграф» и «Азбука». Привел в литературу целую когорту авторов, чьи произведения пользуются сегодня широкой известностью (М. С. Семенова, Е. В. Хаецкая и т.д.). Особо нужно отметить роль Г.Н. Белова в знакомстве отечественного читателя с лучшими произведениями зарубежной, в первую очередь англоязычной фантастики. Под его руководством осуществлялись перевод и подготовка к печати таких общепризнанных корифеев жанра, как Майкл Муркок, Филип Дик, Харлан Эллисон, Джордж Стюарт, Пирс Энтони и др.
Род. в Ленинграде. Окончил полковую школу младшего комсостава (1955), курсы техников-геофизиков при НИИ геологии Арктики (1960) и 4 курса филол. ф-та ЛГУ (1961). Работал в Биректинскоцй и Верхоянской экспедициях на Крайнем Севере (1959-63). Соредактор (вместе с А.Ю.Арьевым) ж-ла "Звезда", директор АОЗТ "Журнал "Звезда" (с 1991).
Печатается как поэт с 1963.
[4] Елена Владимировна Хаецкая родилась в 1963 году. Автор фантастических и исторических произведений. Окончила факультет журналистики ЛГУ в 1986 году. В фантастике дебютировала романом-фэнтези «Меч и Радуга» под псевдонимом «Маделайн Симмонс». Роман стал значительным событием и даже породил собственное фэн-движение. В 1996 году Хаецкая уже под настоящим именем публикует роман «Завоеватели», а в 1997 году – самые значительные свои произведения: цикл новелл «Мракобес», удостоенный премии «Бронзовая улитка» как лучшее фантастическое произведение года по категории «Средняя форма», и роман «Вавилонские хроники».
Полностью книгу "Многоточие сборки" можно прочитать на АвторТудей: https://author.today/work/164779