Санёк побросал в багажник мешки с мусором, а мне было поручено обследовать чердак и - на кой-то чёрт - погреб. Старенький Санькин «Дастер» вовсю соответствовал названию, пока не скрылся за поворотом на горе, оставив в воздухе над дорогой золотые и сиреневые облака пыли.
Под изоланом доски жалобно вздыхали, а может их слышало только моё хулиганистое воображение. Но сейчас я ощутил какое-то особенно тоскливое, бесконечно тянущееся одиночество. Чердак угрюмо не выдавал ни одной своей тайны, по элементарной причине отсутствия таковых, а полузасыпанный погреб предложил мне порыться в залежах старой обуви, каких-то тряпок, пыльных и пустых банок и бутылок. Я вежливо отказался.
Солнце зависло в зените, даже и не думая снижать градус накаливания. Стояла сушь. Жёлто-серая, мутно-сиреневая, пыльно-охристая. Как и в то лето.
От безделья и жары в голову начали просачиваться уж совсем дурацкие мысли.
Мы что-то изменили своей скоропалительной выходкой. Сдвинули мир. По идее, теперь не должно быть никаких Соломенных. Солому мы сожгли, ребята остались жить, наверно... А может, их и не было никогда? А Белая Соня? Откуда она взялась? И как в одной голове могут уживаться настоящие и искусственные воспоминания. И какие из них - какие?
И ещё, откуда теперь ждать подвоха?
А в том, что ждать надо, я был практически уверен. Весь воздух здесь был пропитан этим чем-то, что я никак не мог уловить. Пекло, пыль, белесая муть до горизонта, а вблизи все оттенки сепии, и необъяснимое, но такое - шкурой чуешь - предвестие беды.
Да, я знаю, я псих конченый. А на ваших глазах соломенные кучки много людей съели?
Я вернулся в дом, снова закинулся на диван. Что-то меня на ностальгию пробило. Полез в Нет, отыскал свои древние фотки, восемнадцатого года.
Как же всё заросло за десять лет. И домов-оранжерей понастроили. Так, а вот это уже интересно...
На одной из фотографий сделанной в сумерках, прямо за нашим забором в конце огорода в высокой траве лежали соломенные катушки. Точно так же, как и в недавнем моём сне...
Нет, это я причину со следствием перепутал. Мне просто именно эта фотография и приснилась. Наверно...
А вот снимок дома Расима. Примерно дня за три до трагедии.
А это ещё что?!
На крыше, в ярко-белых солнечных лучах сидел крупный ворон. Его тёмный силуэт контрастно выделялся в ослепительном свечении. А на лавочке перед домом лежало маленькое жёлтое яблочко. Точно такое, какое вчера Санёк выкинул в заросли.
Я снова скатился с дивана. Выбежал в огород. По мягкому лугу, на негнущихся ногах дошагал до забора. Катушек в бурьяне не было. Вернулся к дому. Постоял, принюхиваясь и прислушиваясь. Ни соломы, ни перепёлок.
На всякий случай закрыл двери и отправился по горяче-пыльной дороге в конец деревни. Туда, где дорога круто поднимается вверх, к самому небу. Белесому, раскалённому, иссушенному пеклом.
Соломы на горе не было. Вообще, сам удивляюсь, на что я надеялся. Даже если бы и была, то что? Но здесь уже лет пять ничего культурно-хозяйственного, кроме СОРоустойчивой, безотходной агрофоры не сажали.
Я снял рест с запястья, щёлкнул пальцами.
- Камера. Режим видео.
Под пронзительными солнечными лучами экран был практически невидим. Только лишь слегка угадывалась хрустально поблёскивающая кромка границы голограммы.
И никаких «наслоений» из прошлого. Только та же горчично-пыльная сепия. Смутно знакомые очертания крон далёких тополей и вётел. Залитые белым, ослепительным свечением дали, подрагивающие в мутном искривлённом стекле перегретого воздуха. Тишина, щедро приправленная треском ошалевших от жары кузнечиков, шуршанием и писком в пересушенной стерне и едва слышным гудением зависших в неразличимой высоте интернет-сателлитов.
- Это же Пастушкин овраг... - услышал я самый любимый голос прямо над ухом. Оглянулся.
Из-за золотистого склона выглядывали тёмные кроны деревьев.
Пастушкин овраг!
Ноги сами понесли меня туда. Ещё издалека я заметил яблоню. Маленькое деревце, с раскинутыми словно в причудливом танце ветвями, сплошь усыпанными яблоками. Маленькими, ярко-жёлтыми яблоками.
Но стоило мне протянуть руку к ближайшему, как словно от резкого толчка, яблоки, все до единого, упали.
Их одномоментный удар о землю заставил меня вздрогнуть. Лицо закололо горячими иголками.
На пару секунд, в звенящей тишине, в полном - ни один листик не дрогнул - безветрии, я ощутил приступ безотчётного страха и паники. Я не мог оторвать взгляд от лежащих в траве ярко-жёлтых яблок. На сотню зеттабайт я был уверен, что наше вчерашнее яблочко было сорвано здесь.
На мою, всё ещё протянутую руку, вдруг сел ворон, слегка ткнул клювом в рест, внимательно посмотрел на меня. Он был так близко и так спокойно сидел на моей руке, будто чего-то ждал. Снова осторожно клюнул браслет и, взмахнув крыльями, поднялся в небо. Над головой разнеслось знакомое: «Талу-ун!». Но прозвучало это, как проклятье.
Вырывая меня из оцепенения, пипикнул рест.
На экране сердитое: «Т гд?»
Санёк с девчонками вернулся, понятно. Братец любит быть «прдльн кртк». Хотя сейчас так пишет подавляющее большинство. А некоторые даже говорить умудряются. «Эт мдн».
Пока спускался с холма, решил Саньке о яблоках ничего не говорить. Этот скептик меня на смех поднимет. Лучше держать ухо востро, и при первой опасности запихнуть девчонок в машину и отвезти домой.
- Дядя Митя!!! - ещё издалека завопила от восторга Мия. И бросилась ко мне обниматься.
К дому мы подошли трёхэтажной пирамидой. Я, на плечах Мия, а на её плечах Невероятный Колобок. Ну этот, из нового мультика, супергерой всех девчонок в возрасте до пяти.
Алина хозяйничала на кухне.
- Привет, Мить, - обернулась она с приветливой улыбкой, на пару секунд оторвавшись от строгого ранжирования посуды в шкафу. Она стояла на старом, неустойчивом табурете, чуть подрагивающем от её быстрых и ловких движений, так, что мне стало даже немного страшно за неё. Но Алинка никуда падать не собиралась. Балеринки - они в воздухе парить умеют.
Санькина Алинка красивая. Угольно-чёрные, шелковистые волосы, чуть раскосые, ярко-синие глаза и безупречный тон лица, как в рекламе - айвори. Только - я знаю - всё дело в эквалайтах. Лучшие средства для поддержания красоты и молодости и серьёзные конкуренты всей косметической промышленности. Микрочастицы, которые подстраиваются под тип и цвет кожи и делают её безупречной. А заодно и губы, ресницы, брови, даже цвет глаз. Можно выбрать любой вариант исполнения, отслеживая результат эксперимента с внешностью через камеру смартфона. Цифровой макияж. Вроде как-то жутковато. Но Саньке нравится, что Алинка это делает, а мне пофиг.
А моя племяшка тоже балериной мечтает стать. Это модно.