-Уговорила, речистая. Завтра с утреца затемно сядем, поедем. Никиту да Васятку возьмем, чтобы сундуки таскали.
-Нет, твоим бугаям только посуду доверять. Без пригляду перебьют все.
-Да кто ж за ними станет приглядывать?
-Я, - уперла руки в широкие, крутые бока Дуняша, качнула юбками и сразу послышался хруст тафты, зашуршали рукава шитые из модного желтого шелка...
"Хороша, до чего ж хороша даже и на сносях", - позавидовал сам себе Лука Поликарпич, потрепал по румяной щеке жену. Она же смотрела требовательно, свысока.
-Растрясешь пузо поди, пока доедем до ярмарки, душенька.
-Так Никитке скажи, чтоб не шибко гнал. Торопливость при ловле блох только надобна, - парировала Дуня.
-Осталась бы с дитями дома, говорят завелись на Пироговскому лесу разбойники хитрые. Никто их не видал, а путники да зажиточные московиты пропадают, только косточки по весне находят, волки их доедают до бела.
-Ты волками не пужай, не боюся. Мы засветло поедем, одним днем обернемся.
-Ладно, добро, - вздохнул муж.
-И Олюшку возьмем, пусть прогуляется, пока не обвенчали, да на людей поглядит. Закисла сидеть в терему. Ванятка от наук твоих совсем бледный стал, хоть подышет, да порезвится.
Сынок с радостными криками ворвался в трапезную.
-Иго-го! Но, чалая! - подстегивая деревянную лошадку на длинной жерди румяный Ванюшка пробежал два круга вокруг стола.
-Сядь, отрок, уж в глазах рябить от твоих поскакушек, - хлопнул по столу купец.
Своей беременной жёнке он совсем не мог ни в чем отказать. "Ох, расходы одни, расходы. Вот как тут на покой собираться, когда промотают мое состояние за пару годков без пригляду. Когда еще Ванюшка в возраст войдет, мне на смену", - сокрушался про себя купец.
Но слово сдержал. Семейство, чуть свет, собралось за утренним чаем с пирогами.
-Телятины холодной порежьте, да потоньше, не разжуешь кусмачи ваши, - командовала Авдотья.
Принюхавшись к тарелке, отодвинула.
-Нет, гусиные грудки подкопченые неси, - потребовала Дуня.
-Объешься, потом по кустам бегать станешь?
-А вот и нет. У меня новый расписной горшок в кресле на дорогу, - засмеялась купчиха.
-Ишь, чего придумали, нужник с собой возить. Тьфу, срам один.
-Ты походи с таким пузом, я посмотрю, как под елкой станешь тувалет справлять.
-Так у меня пузень поболе твоего, а я хоть бегом могу, - подзадоривал купец.
-В твоем чреве лапша да кулебяки, а у меня дитя пинается, все ножкой норовит, - не сдавалась Дуня.
-Ладушки, бери что хошь, красота моя, - сдался, махнул рукой Лука Поликарпич.
Одевалась основательнее Дуняша, не забыв сменное на всякий случай положить в моднейший саквояж с широкой ручкой. Мало ли, сотрясется в дороге чрево то, опозоришься перед всем честным народом. Будут потом языком чесать: "Жена Земляникина купца в мокром платье ходила по ярмарке". Нет, не бываеть такому.
К обеду доехали и удачно выбрали, прикупили атласа красного, на желтый Дуняша не согласна была. "Где это видано, свадьбу в желтом играть". Галунов золотых не дал приобрести Земляникин, сказал есть у него на три свадьбы. В лавку ювелирную зашли, новых жемчугов на пальцы нанизала себе и дочурке Дуняша. Кокошник, как встарь, золотом расшитый, бисерный. Лука Поликарпич слезу пустил, дщерь увидев в свадебном. Олюшке кораловые бусы, изумрудный перстень. Баловал семейство Земляникин, в тайне гордился этим. "Один раз живем - кого же осыпать золотом да жемчугами, как не девиц своих?".
Ванюшке книжек разных, мелков да чернил с перьями. Махнула лоточнику, петушков на палочке взяла Дуняша, парочку себе потихоньку в карман сунула. Ваты сахарной всем, Лука Поликарпич отказался, не любил.
Перекусить заехали в ресторацию. Купец Земляникин потребовал ухи в аржаном каравае со снетком, заливного судака. День от был постный, это Дуняше можно, по непраздности, курочки и сальца, а ему не по чину скоромное.
-Ох, не успели мы посуды севрской прикупить! - всплеснула пухлыми руками Авдотья.
-На кой молодым в дому столько фарфоры? Еще поболее чем в лавке уже есть! - попробовал отпираться Лука Поликарпич.
-То обычный, а это севрский, тончайший. Не в каждом дому имеется красота такая.
-Одна дочь у тя, не скупись, отче - подала голос Олюшка.
Потянули Земляникина за руки в лавку посудную. Цельный сундук из тридцати шести приборов набрали. Довольные вышли на улицу все, кроме Луки Поликарпича. "Пятьсот рублев чистыми издержал за полдня, охохо, грехи мои тяжкие..." - вздыхал про себя.
-Гроза будить, - гулким басом пророкотал Никитка, с легкостью удерживая расписной сундук с фарфорами.
-Ахти! Скоро ли? Успеем до дому? - всполошилась Авдотья.
-Никак нет. С востоку тучи идуть, ветер нагоняет, через час, а то и ранее, польет и загрохочет. Дождь с полден на семь дён, а с заката до ухвата, - уверенно сказал Никитка.
-Лукашенька, что делать станем? - заглянула в глаза Дуняша мужу.
-До постоялого двора успеем, - успокоил всех Лука Поликарпич, - Там уж переночуем, а утром в путь.
-Да не засну ни в жисть на чужой перине, - нахмурилась жена.
-Так и так придется заночевать, сами виноватые, - пожал купец плечами.
Никитка не соврал, чуть только распрягли коней, да занесли сундуки с покупками в дом, ливанул дождь, разверзлись хляби небесные.
-Проходите, сюды, будьте разлюбезны, садитесь, чайку сейчас самовар принесу, успели истопить, - кланялась добрым гостям шустрая, круглолицая женщина в подвязанном на лбу полосатом платке, отчего казалась похожей на огромную осу.
Авдотья кивнула с благодарностью, но про себя подумала "Слащава, уж больно расстилается". Но чай горячий был кстати. Никитку да Васятку посадили напротив, Ванечку да Олюшку с Лукой Поликарпичем рядком. Сама Дуняша все отряхивала лавку, не нравилось ей тут, хоть тресни. И ласковая хозяйка была противна, ажно изжога поднималась от ее пирога. Отложила в сторону, стала пить чай вприкуску с конфетой.
Изо всех сил старалась угодить Феня, так прозывалась хозяйка постоялого двора. Метала на стол все что было для гостей дорогих. Подливала наливочки сладкой Луке Поликарпычу, беленькой - Никитке с Васяткой.
Напившись чаю, Дуняша вспомнила, что лежат у нее в широких карманах петушки, купленные у лоточника. Один дала Ванечке, другой, вздохнув, сама решила приговорить с чаем, как вдруг заметила из дальнего угла, из-за занавеси смотрит на нее кто-то.