Отстаивайте правду, наказывайте за
ложь, показывайте ложь, и против лжи
есть только одно средство – правда.
Яков Кедми
Иных уж нет, а те далече
В лихие 90-е российское государство младореформаторов, распродававших бывшие советские предприятия с молотка, по их же словам, как «гвозди, вколачиваемые в крышку гроба коммунизма», остро нуждалось в пропагандистах, оправдывающих такую их политику и возбуждающих ненависть (на войне как на войне) у людей ко всему советскому.
Самыми «квалифицированными» для такой роли были бы, конечно, агитаторы-пропагандисты времен Гражданской и Великой Отечественной войн, выступавшие с антисоветских позиций. Но где их взять - «иных уж нет, а те далече».
Однако в городе Пятигорске объявился такой человек по фамилии Л. Н. Польский, отсидевший за антисоветскую агитацию в оккупационных газетах «Утро Кавказа», «Казачья лава» и некоторых других 12 лет, но, несмотря на это, по-прежнему горевший желанием «реализовать» себя на этой ниве. Но на его беду, еще с советских времен по закону ему запрещалось публиковаться и вести подобную деятельность. Но, как бывший опытный редактор газет, он стал подыскивать себе таких людей, через которых мог бы выражать свои мысли публично.
Одним из таких людей и стал ставрополец Г. А. Беликов, однофамилец «человека в футляре» из известного рассказа А. П. Чехова. Но Герман Беликов, правда, был учителем географии, в отличие от чеховского учителя греческого языка.
Несмотря на свой уже преклонный возраст, Г. А. Беликов с первых дней своего знакомства с Польским, что называется, «повелся» на «правдивые» разговоры бывшего осужденного военного преступника, дышащего ненавистью к Советской власти, так «сурово» с ним обошедшейся (на самом деле, по сравнению с другими, даже очень мягко, т. к. ближайшие его подельники-соратники получили «вышку»).
Вот что написал Беликов в своих откровенных публикациях о своей дружбе с Польским, как ученика со своим учителем:
«Герман Беликов. ПИСЬМА ПЕРИОДА ПЕРЕСТРОЙКИ (Л.H. Польский — Г.А. Беликову)» (http://rulibs.com/ru_zar/nonf_biography/timofeev/3/j146.html) «В тот же день в Пятигорск ушло уже мое письмо Леониду Николаевичу (в ответ на льстивую открытку). Так завязалась переписка, достигшая апогея к 1990 году. Леонид Николаевич писал мне: «Пишите правду и одну правду, она ваше оружие против лжи и подлости советских борзописцев и их хозяев». Письма Леонида Николаевича заставляли меня, опираясь на документальные факты, уже в открытую обвинять власть, превратившую некогда богомольный, культурный, богатый и цветущий город в серую «сусловскую» вотчину.
Мне приходилось обращаться к Леониду Николаевичу с разными вопросами, одним из них о периоде временной оккупации Ставрополя, тогда Ворошиловска, немецкими войсками. Многое из того, что он написал мне, вошло в книгу «Оккупация», изданную в Ставрополе в 1998 году. Эти воспоминания оказались бесценными, ибо ничего подобного нельзя было найти ни в архивах, ни в имеющихся публикациях по тому времени. Но, как говорят в народе — «Правда глаза колет». Многое в книге, где в какой-то мере удалось сломать сложившийся стереотип о немецком солдате, не понравилось товарищам с партийными билетами. Но вот у тех, кто пережил оккупацию, никаких возражений по описываемым событиям не было. Наоборот, в краевых газетах, кроме газеты «Родина», были опубликованы положительные рецензии».
Суть информационной войны
Можно сказать, что в этом откровении, как в капле воды, отразилась вся суть информационной войны, где ночная террористическая вылазка на казармы Ставропольского гарнизона немногочисленной банды полковника Ртищева, зверски заколовшего штыками вместе с подельниками около трех десятков спящих красноармейцев, всерьез называется «восстанием», а Великая Октябрьская Социалистическая революция, оказавшая влияние на ход мировой истории, всего лишь «большевицким переворотом», бело-фашистский бандит Шкуро – «освободителем Ставрополя», а оккупация Ставрополя немецко-фашистскими войсками называется двумя словами «патриота» писателя-коллаборациониста Сургучева «Ворошиловск очищен».
Понятно, что и стремление Беликова «сломать сложившийся стереотип о немецком солдате» появилось не случайно, а под влиянием Польского. Ведь для Польского немецкие солдаты были его соратниками в борьбе с Советами. И поэтому так хотелось Польскому в свое оправдание сломать «стереотип», созданный «лживыми и подлыми советскими борзописцами, и их хозяевами» о немецком солдате как захватчике, и изобразить его если не освободителем, то хотя бы невинной жертвой обстоятельств по типу «синдрома Коли с Уренгоя».
И именно аргументы, приводимые Польским и им рекомендованных авторов (пропагандистов лживых фашистских газет Ширяева, Бойкова, Сургучева, Палибина, Филиппова (Филистинского) воспринимались Беликовым, как «документальные факты». Такая пропаганда в лихие годы, разумеется, не могла не найти благодатной почвы. И вот уже последователи Беликова вовсю цитируют и тиражируют высказывания новоиспеченного «историка-краеведа». К примеру, профессор А. А. Фокин в своей монографии «И. Д. Сургучев. Проблемы творчества» так пишет о приезде Сургучева в оккупированный фашистами Ставрополь зимой 1943 года:
«Историк краевед даже восстановил точные даты пребывания Сургучева в Ставрополе, приводя в доказательства рассказы старожилов города, знавших некогда Илью Дмитриевича лично, и их потомков:
«Приезд Ильи Дмитриевича Сургучева, исконно верующего человека, совпал с Рождественскими праздниками, впервые устроенными в городе после 25-летия религиозного мракобесия» (с.316).
Из чего, по-моему, и без дополнительной психолого-лингвистической экспертизы каждому становится ясно, что после многолетнего «мракобесия», наконец-то, «измученным игом большевизма» русским «богомольным» людям устроили праздник… немецкие солдаты-оккупанты.
Многие молодые журналисты также стараются не отставать от своих преподавателей, которые боевой листок-памфлет «Бесы русской революции» пропагандиста ОСВАГа Сургучева, предвосхитившего своим описанием «зверств большевиков в Ставрополе» современные фильмы ужасов и ставшими, как это ни трагично, отражением уже нашего времени, выдают за документ реальных событий, свидетелем которых якобы был автор, и при каждом удобном случае повторяют клеветнические измышления Беликова, со ссылкой на "горячо любимого" им Сургучева.
При этом никто, разумеется, не задумывался над тем, а какую правду рекомендовал Польский писать Беликову, как «оружие против лжи и подлости советских борзописцев и их хозяев»?
В годы Великой Отечественной войны оружием против «советских борзописцев», естественно, служила только одна «правда» - это пропагандистская правда нацистов и их приспешников, одним из которых и был Л. Польский. Какие хозяева были у таких пропагандистов, пока что большинству граждан нашей страны тоже известно доподлинно.
Умолчали
Вот и в выпуске сетевого издания NewsTracker за 9-е февраля 2022 года,
ничтоже сумняшеся (сказывается профессионализм «наставников»), они повторили антисоветскую клеветническую ложь последователей Беликова-Сургучева-Польского на казненного «освободителем Ставрополя» - белым фашистом А. Шкуро героя Гражданской войны Дмитрия Спиридоновича Ашихина, чье имя носит по праву одна из городских улиц.
«Любопытно, что про организаторов массовых убийств мирного населения, чьи имена носят улицы Ставрополя, например, Ашихина, авторы анонимки умолчали», - таким комментарием они сопроводили обращение к главе города с требованием о лишении Беликова почетного звания, тем самым продемонстрировав свою солидарность с группенфюрером СС А. Г. Шкуро, который в гражданскую войну, будучи в чине полковника отряда белых, отдал приказ повесить Д. С. Ашихина.
Но, простите, кроме как в «документе» Сургучева «Большевики в Ставрополе» нигде больше вы подтверждения, что Ашихин палач, не найдете. Наоборот, в книге писателя и героя Великой Отечественной войны В. Г. Филимонова «Названия улиц города – страницы истории Отечества» написано, что «улица названа в честь участника Гражданской войны, борца за Советскую власть на Ставрополье Дмитрия Спиридоныча Ашихина» (кстати, вопреки шантажу Беликова с требованием к ветерану от имени минкульта написать, что Ашихин - палач). А утверждения, что якобы Сургучев был свидетелем таких событий и видел все своими глазами, являются бессовестной ложью запутавшихся вконец «сургучевцев», так как они сами в хронологии событий в книге «Живописец души…» черным по белому написали:
«Февраль 1918. И. Д. Сургучев начал сотрудничество с ОСВАГом». (с.154).
То есть Сургучев уже в феврале оказался в Ростове на пропагандистской службе у генерала Деникина, а значит, и никак не мог быть свидетелем «массовых убийств мирного населения, организованных большевиком Ашихиным», т. к. они якобы происходили, как это отражено в агитброшюре, в июне. И в то же время даже палачи, казнившие красного командира, как следует из брошюры, утверждали, что они якобы добились от него признания в убийстве 40 белогвардейцев. И на этом основании жертва белых террористов, молодой крестьянин села Лестницкого Ставропольской губернии Д. С. Ашихин, волею судьбы ставший красным командиром, прослыл у «сургучевцев» вдруг вселенским «палачом». Впрочем, как и другие, со слов Беликова, ставропольские герои Гражданской и Великой Отечественной войн: И. Р. Апанасенко, Ф. Г. Шпак, К. А. Трунов и т. д. Из этого можно сделать вывод, что у «историка» Беликова был довольно-таки односторонний (или, как сейчас сказали бы, двойных стандартов) подход к истории, вполне устраивавший бывшего фашистского пропагандиста Польского, вознамерившегося, судя по всему, с помощью Беликова переписать историю в свою и себе подобным пользу.
Так, например, следствием совершенно точно установлено, что бывший начальник городской полиции при немцах Б. Н. Филиппов, рекомендуемый Беликовым своим читателям, как авторитетный «правдивый» писатель, и, отнюдь, не как палач, во время оккупации города Новгорода немецко-фашистскими захватчиками лично участвовал в массовых расстрелах советских людей, но смог избежать правосудия, сбежав в США.
Однако, обвиняя в умалчивании фактов своих оппонентов, пропагандисты-антисоветчики предпочитают скрывать темные дела своих кумиров, как, скажем, и дела другого такого же «писателя» Н. В. Палибина, служившего у немцев бургомистром Майкопа, и также рекомендуемого Беликовым своим читателям, как «правдолюбца».
А многолетняя пропаганда и прославление заслуг И. Сургучева, как «великого сына земли Ставропольской», и вообще может считаться «образцом» сокрытия и утаивания фактов. За полтора десятилетия(!) поисково-исследовательских работ по изучению биографии и творчества Сургучева в музее, организованном в школе № 4 г. Ставрополя, так и не появилось (по понятным причинам) ни одного экземпляра газет «Новое слово» и «Парижский вестник», с которыми так тесно и "плодотворно" сотрудничал Сургучев с 1940 по 1944 год, а также и других каких-либо документов или артефактов писателя, освещающих его деятельность в тот период. Пять(!) лет так и остались белым пятном в музейной биографии писателя. Зато в книге А. А. Фокина «Живописец души. Русский писатель и драматург И. Д. Сургучев» насчитывается более полусотни ссылок на статьи Сургучева в упомянутых газетах в период Второй мировой войны. О том, что редакции этих газет принадлежали на правах пропагандистских отделов фашистским Управлениям по делам русской эмиграции в Германии и Франции (УДРЭ) авторы также скромно умолчали.
Мало того, они издали сборник этих статей под названием «Парижский дневник», но опять же утаив, в нарушение закона «о маркерах», принадлежность источников (оккупационных газет) к фашистским управам.
Точно также замалчивали, как сейчас бы сказали, «неформатные» факты и Беликов с Сургучевым, рисуя лубочно-слащавые картины дореволюционного Ставрополя, как «богомольного, культурного, богатого и цветущего города» купцов и состоятельных чиновников, низведенного якобы в одночасье большевиками до нищеты. Иначе бы они не обошли своим вниманием «кровавый вторник» Ставрополя 7 июня 1905 года, когда власти города стали действительными «организаторами массовых убийств» восставшего народа, собравшегося у стен Спасо-Преображенской церкви на Николаевском проспекте (ныне проспект К. Маркса). В тот день были убиты и ранены до ста человек мирных жителей, в том числе женщин и подростков.
Как же, будучи в то время журналистом и гласным Ставропольской городской Думы, молодой «патриот» И. Сургучев, горячо любивший родной город Ставрополь, смог спокойно и равнодушно пройти мимо такой масштабной людской трагедии, никак не отразив ее ни в своих статьях, ни даже в дневниках, как он это пафосно и страстно начал делать в своих работах позже, будучи уже штатным антисоветским пропагандистом ОСВАГа, и, затем, фашистских газет «Новое слово» и «Парижский вестник»?!
Правда, в книге А. А. Фокина «Живописец души…» в главе «Хроника жизни и творчества И. Д. Сургучева» дата «кровавого вторника» все же отмечена, с ссылкой на то, что Сургучев отразил ее позже в повести «Губернатор». Можно, конечно, было бы и не заметить в хронологии также насквозь лживого и лицемерного утверждения авторов, что Сургучев якобы горевал по поводу взятия немцами Ставрополя (это на страницах фашистской-то газеты!?).
Но, вот каким образом они умудрились в хронике книги (стр. 172) не отметить дату 22 июня 1941 года, вообще непонятно! Она, похоже, никак не вписывалась в их канву антисоветской пропаганды, и они попросту решили ее «не заметить», перескочив с 1940 года сразу на 1942-й, обозначив дату 7 января как меценатский завтрак(!) Сургучева в парижском ресторане с символичным названием «Москва».
Вот так, походя, день боевой славы (7 января 1942 года - начало контрнаступления Калининского фронта Красной Армии в продолжение битвы за Москву) в книге превратилась в «знаменательную» дату завтрака гитлеровских пропагандистов.
Что может произойти, когда мы преднамеренно «забываем» о бессмертных датах Великой Отечественной войны в угоду лживым «ценностям» прозападной пропаганды, хорошо видно на примере кровавых событий, спровоцированных неонацистами, последователями бандеровцев, пришедшими к власти на Украине.
Максим Иванов, Ставрополь